Калифорнийская славянка - Грязев Александр Алексеевич. Страница 8

           Но на воле было темно и тихо, а рядом с хижиной никого не оказалось. Только увидела она звёздное небо над головой, да горящие костры по краям селения, у которых сидели мужчины,  оберегая покой  людей своего племени.

Глава  шестая

Тотемский мещанин Иван Александров сын Кусков  запомнит, наверное, этот июньский день  тысяча семьсот восемьдесят седьмого  года  на всю свою жизнь, которая, как он думал, в его нынешние двадцать два лета от роду, у него  только начиналась.

      В старинном русском городе Тотьме, что находится в вологодских пределах, и дома которого разбросаны по высокому левому берегу многоводной и древней реки Сухоны, да впадающей в неё речки Песьей Деньги, род Кусковых пребывал  с времён стародавних. С таких же давних пор толкуют люди разные, что имя своё город получил от императора всероссийского Петра Алексеевича Великого. Будто бы, остановившись здесь однажды по пути к Архангельскому городу и морю Белому, оглядел  царь Пётр место сие и изрёк: «То тьма», что означало, стало быть, беспросветную глушь.

      Но это была всего лишь народная молва, или даже шутка, а в ней сразу две неправды.

      Старожилы-тотьмичи знали и ведали, что городок их старше самой  Москвы-матушки, а ко времени неоднократного пребывания тут государя и царя Петра Великого, стоял он на сем месте уже почти шесть сотен лет.

      Да никогда и не была Тотьма беспросветной глушью, ибо возник город на большом водном пути и во все времена года многолюдном. А путь тот шёл из пределов  московских и многих городов русских  сперва к  Вологде, и далее по Сухоне-реке через Тотьму до самого Устюга Великого, а оттуда к морю Студёному, либо за Большой Камень в сибирские города и далее до самой китайской границы, до далёкой Камчатки  и островов Восточного океана.

                                                                                                                                                            Так что все пути  даже  самого  давнего  прошлого шли через Тотьму. Потому и гордились  тотьмичи своим древним городком, связанным  путями-дорогами  с большими и малыми городами всей Руси Великой и от  которого начиналась земля Русского Поморья на его южных невидимых рубежах.

      А ещё гордились тотьмичи тем, что знаменит был их город на всю Россию своим древним соляным промыслом  и стоял он среди таковых мест в одном ряду с Солью Вычегодской, да с Солью Галицкой, уступая лишь, разве что  только Соли Камской.

       Тем и жила Тотьма и слыла среди других городов  богатым городом. Обозами по сухим дорогам и речными судами развозилась соль торговыми людьми на российские ярмарки, давая большой доход здешним купцам, владельцам соляных варниц и рассольных труб-скважин. Возвращались купцы домой со многими  товарами и вновь спешили уже на другие ярмарки.

        По числу своих жителей, коих было в Тотьме почти четыре тысячи душ, не уступала она губернской столице - Вологде, а по числу людей купеческого звания даже превосходила: в купцах числилось более пятисот горожан.

        Так что почти все тотьмичи жили и кормились соляным промыслом. Многое число рядового городского народа трудилось на варницах: дровосеки и дрововозы, истопники и мастера кузнечного дела, варничные повара и подварки, водоливы, достающие соляной рассол бадьями из глубоких обсадных труб-сважин, грузчики,  судовые ярыжки и прочий работный люд, пришлый и оседлый, коренной.

          Работы хватало всем,  и купцы тотемские  известны были во многих городах Руси: Холодиловы, Пановы, Черепановы, Кузнецовы, Шергины, Чекалёвы, Нератовы, Токаревы, Улановы… И не было им числа. Да и немудрено: в купеческое звание мог вступить даже черносошный крестьянин Окологородной  волости или мещанин из Рыбацкой слободки- «Зелени», что на посаде за Песьей  Деньгой, заработавший на соли первый капитал и имевший свою торговлю  разным товаром, привезённым с ярмарок Москвы, Ярославля, Костромы, Вологды, Архангельска или Галича Мерьского костромской  соседней земли и подобных   окрестных земель.

        Но пришло время и тесно стало у себя дома  тотемским купцам всех трёх их сословных гильдий. Тогда пошли они за Камень  в сибирские города, производя торговлю российскими  и иностранными товарами  на ярмарках да торжках  Тюмени, Тобольска, Иркутска и даже на кяхтинской границе с Китаем, в далёком Охотске и на Камчатке.

       А там вместе с земляками из Великого Устюга, Архангельского города, Верховажья, Каргополя, Яренска  Лальска, да с купцами  сибирскими тотьмичи строили  вояжные морские суда, на которых ходили по Великому океану, открывали новые острова у неведомых доселе американских берегов, описывали эти новые земли и присоединяли  к  Российскому государству. Собираясь в компании, промышляли  на вкладных своих паях морского зверя. Все те  дела их шли на пользу Отечеству.

     Род  Кусковых тоже был  не из последних в Тотьме. Только принадлежали представители  его  более  к мещанскому городскому сословию и вышли   из подгородной Рыбацкой слободы, занимаясь там  со времён незапамятных огородничеством и рыболовством на оброчных рыбных езах. Были среди них и переселившиеся на старый верхний посад, что на Харабардиной горе и на берегах речек Ляпунихи и Ковды. Записавшись в мещанское сословие, служили Кусковы  и в городовом магистрате и в уездном казначействе.

       И только немногие из Кусковых имели дело в соляном промысле, состоя при нём солеварами и бурильщиками скважин.

        Попытался, было, однажды, ещё дед Ивана -  Леонтий Кусков заняться варкой соли на продажу, купил варницу с частью трубы, залез в долги, да однажды летним вечером сгорела его варница от недогляда. Отец Ивана долг выплатил, но от болезни рано сгорел и сам, а матушка отошла ко Господу в прошлом  семьсот восемьдесят шестом  году, и остался Иван жить в  мещанах с двумя родными братьями – старшим тридцатилетним Митяем и почти своим ровесником братом-погодком Петром.

          У братьев его было одно хозяйство на двоих, а Иван жил отдельно  в старом отцовском доме. Женат он не был, рассчитывая сперва встать на крепкие ноги в жизни сей. Вот тогда-то и пришла ему в голову мысль заняться коммерцией и первый свой капитал  заработать на соли, как многие купцы-тотьмичи начинали. А среди них у Ивана Кускова с братьями  родни было полно и по отцу и по матушке.

        На новое дело уговаривать Митяя с Петром  долго   не пришлось. Оба дали согласие, да ещё поручили ему это дело и возглавить. На семейном совете решено было купить перво-наперво у кого-нибудь хотя бы четверть действующей рассольной трубы  и тем войти с кем-то в долю, но со своей  варницей и церном – большой железной сковородой, куда выливался  поднятый водоливами соляной рассол, из которого затем выпаривалась вода, а на сковороде оставалась только соль.

       Нужны были ещё рогожные мешки, амбар для склада их и хранения, малое речное судёнышко-дощаник, дрова и множество всякого инструмента для задуманного дела.

        На всё и про всё требовалось  тысячи две рублей, а таких огромных денег ни у Ивана, ни у братьев отродясь не бывало и взять их можно было только в долг под вексель у кого-то из богатых купцов и лучше бы всего у своих по родне. Таковы были  купцы Нератовы.

       Они вели большую торговлю по сибирским городам и даже в самой Иркутской губернии пушным, шёлковым и прочим разным товаром.

       Глава семейства Алексей Петрович Нератов приходился братьям Кусковым  дядей из двоюродных со стороны их родной матушки. Два его сына Фёдор да Илья  торговали в Иркутске. Сам же Алексей Петрович давно покинул Сибирь и держал торговлю здесь, в Тотьме, на Вологде, да изредка выезжал на ярмарки в Москву, или Великий Устюг, а, бывало, что  вовсе отдыхал  от торговых дел и долгих поездок.

        К нему-то и направился Иван Кусков, когда нужда заставила, занять денег под простой вексель: дело в то время обычное. Нератов в деньгах не отказал, и братья купили у своего знакомца Гришки Усова четверть рассолоподьёмной трубы, а у соседа Данилы Кузнецова  варницу с церном-сковородой.