Малыш (илюстр) - Верн Жюль Габриэль. Страница 72

Ему повезло, и где-то в середине улицы Святого Патрика он нашел искомое — скромную на вид и вполне приличную гостиницу, где их тележку поставили в сарай. Поужинав, мальчуганы поднялись в узкую комнатушку. И в эту ночь нарушить их сон не могли ни куранты всех столичных соборов, ни гвалт в кварталах «Свободы».

На следующий день отважные коммерсанты встали с зарей. Предстояло произвести разведку, подобно тому как это делает военачальник, изучая местность, на которой ему предстоит дать генеральное сражение. Начать следовало, конечно, с поисков Грипа. Если «Вулкан» уже вернулся в Дублин, порт приписки, то найти его будет проще пареной репы.

— Бёка возьмем?… — поинтересовался Боб.

— Конечно, — ответил Малыш. — Он должен познакомиться с городом.

Бёк, естественно, не заставил себя долго упрашивать.

Если взглянуть на план Дублина, то очертаниями он напоминает овал с диаметром мили в три. Река Лиффи, пересекающая город с запада на восток, делит его на две почти равные части. В устье она сливается с двойным каналом, который огибает город с двух сторон, — на севере это Королевский канал, что идет вдоль железной дороги Мидлэнд-Грейт-Уэстерн [201], на юге — Большой канал, что идет в направлении графства Голуэй [202], соединяя Атлантический океан с Ирландским морем.

Самые богатые обитатели улицы Святого Патрика — старьевщики, евреи по происхождению. У перекупщиков старья представители низших слоев Пэдди покупают все тряпье, которое и составляет их обычный наряд: штопаные-перештопаные рубашки, изодранные юбки, штаны с разноцветными заплатами, неописуемого вида шляпы и шляпки, украшенные какими-то немыслимыми ощипанными цветами. Здесь же пьянчужки обоих полов могут заложить жалкие лохмотья за несколько пенсов, чтобы тут же пропить в ближайшем кабаке, благо ужин и виски здесь можно приобрести в любой забегаловке. Вот именно лавочки старьевщиков и привлекли внимание Малыша.

В столь ранний час улицы были почти пустынны. Дублинцы вообще встают поздно, да и промышленность здесь развита чрезвычайно слабо: заводов мало, если не считать нескольких предприятий, занятых производством тканей из шелка, льна, шерсти и, главное, поплина [203], технология изготовления которого была завезена сюда французами, эмигрировавшими после отмены Нантского эдикта [204]. Впрочем, пивоваренные и винокуренные заводы в городе процветают. Например, здесь находится огромный, широко известный завод по изготовлению виски, принадлежащий мистеру Роу. Или пивоварню, производящую крепкий портер и принадлежащую мистеру Гинессу? Оцениваемая в сто пятьдесят миллионов франков, она связана подземным трубопроводом с причалом Виктории, откуда добрая сотня судов развозит пиво по странам обоих континентов. Промышленность пребывает здесь в упадке, но торговля, напротив, с каждым годом набирает обороты. Дублин стал главным рынком Соединенного Королевства, специализирующимся на экспорте свиней и крупного рогатого скота. Все эти сведения Малыш почерпнул из статистических и торговых отчетов, занимаясь продажей газет и брошюр.

По дороге к берегу Лиффи оба мальчугана буквально пожирали глазами все, что встречалось на пути. Боб, по своему обыкновению, болтал, не закрывая рта:

— Ах! Какая церковь!… Ах-ах! Какая площадь!… Ой! Какой огромный дом!… Ух ты! Какой великолепный сад!… Какой красивый бульвар!…

В «огромном» доме размещалась биржа «Ройал-Иксчейндж». Вдоль Дейли-стрит стояли здания мэрии, торговый дом, где собирались все городские коммерсанты. Еще дальше виднелся замок, вознесшийся на вершину холма Кор-Хилл, с мощной и круглой зубчатой башней и тяжеловесными кирпичными постройками [205]. Старинная крепость, до неузнаваемости изуродованная реставрацией при Елизавете [206], служила теперь резиденцией вице-королю и местом заседаний военного и гражданского правительства. За ним можно было увидеть бульвар Стефена, украшенный статуей скачущего на коне Георга Первого [207], с зелеными лужайками и красивыми раскидистыми деревьями. Сам сквер был окружен одинаковыми, довольно унылыми домами, среди которых выделялись своими размерами дворец англиканского архиепископа и здание Торговой палаты. Еще дальше, справа, тянется бульвар со средневековым Ленстерским поместьем — ныне в нем размещается Королевское научное общество — с фасадом в коринфском стиле [208] и вестибюлем в дорическом [209], а рядом можно увидеть дом, в котором родился О'Коннелл.

Пока Боб без умолку болтал, Малыш размышлял. Он пытался извлечь из увиденного какую-нибудь идею практического свойства. Как бы им повыгоднее использовать свой маленький капитал?… Каким видом коммерции заняться, чтобы удвоить или даже утроить накопления?…

Разумеется, идя вот так, наугад, по нищим улочкам, прилегающим к богатым кварталам, мальчуганы то и дело сбивались с пути. Неудивительно поэтому, что, свернув с улицы Святого Патрика уже час назад, они до сих пор не добрались до набережной реки Лиффи.

— А может, никакой реки и нет? — беспрестанно повторял Боб.

— Есть… и она впадает в бухту, — отвечал Малыш.

И мальчики продолжали свою «разведку», по-прежнему описывая многочисленные круги. Миновав замок, они набрели на большой пятиэтажный ансамбль из серого портландского известняка [210] со стометровым греческим фасадом и фронтоном [211], покоящимся на четырех коринфских колоннах, с двумя боковыми флигелями, украшенными пилястрами [212] и аттиками [213]. Вокруг был разбит настоящий парк, где уже с утра молодые люди занимались различными видами спорта. По-видимому, это была гимназия… Нет, это был университет, основанный при Елизавете и именуемый официально «Тринити-колледж», или колледж Святой Троицы [214]. А молодые люди были ирландскими студентами, все как один заядлые спортсмены, не уступающие в отваге и стремлении к победе своим товарищам из Кембриджа и Оксфорда [215]. Да уж, это заведение совсем не походило на голуэйский сиротский приют, да и ректор университета едва ли походил на мистера О'Бодкинза!

Тут приятели свернули направо и не успели сделать и сотни шагов, как Боб воскликнул:

— Мачты!… Я вижу мачты!…

— Так, значит, Боб, река здесь все-таки есть!

Но пока они видели лишь самые верхушки мачт, выглядывавшие из-за крыш стоявших на набережной домов. Требовалось отыскать улицу, ведущую к реке Лиффи, и мальчики, не сговариваясь, бросились бежать в этом направлении. Впереди несся Бёк, припав мордой к самой земле и вовсю метя хвостом, словно шел по следу.

Мальчуганы лишь мельком взглянули на бегу на Крайст-чёрч, и, должно быть, они действительно здорово заблудились, так как расстояние между двумя англиканскими соборами в точности равно длине улицы Святого Патрика. Между тем Крайст-чёрч — довольно любопытное здание и самая старая церковь в Дублине, построенная еще в XII веке. Она имеет форму латинского креста, с квадратными, как в замках, угловыми башенками с четырьмя островерхими крышами. Жаль, конечно, что приходится спешить. Ну, да ничего! У них еще будет время все подробно рассмотреть.

Хотя в Дублине имеются две англиканские церкви и англиканский архиепископ, это не значит, что столица Ирландии принадлежит реформистам. Вовсе нет! По меньшей мере две трети населения составляют католики, имеющие собственного архиепископа. Здесь есть церкви, где римские обряды совершаются со всей присущей им пышностью, как, например, храм Непорочного Зачатия, Святого Эндрю, архиепископская часовня, построенная в греческом стиле, храм иезуитов, не говоря уже о монументальном соборе, который планируется воздвигнуть в районе Томас-стрит.