Малыш (илюстр) - Верн Жюль Габриэль. Страница 74

Но, бог ты мой, сколько же на этой чудесной улице оборванных нищих: они лежат, съежившись, на тротуарах; сидят, скорчившись, у дверей или стоят, прислонившись к пьедесталам монументов! Такое количество обездоленных поразило даже Малыша, уже привычного вроде бы к подобного рода зрелищам. Действительно, то, что казалось обыденным в квартале Святого Патрика, бросалось в глаза на Сэквилл-стрит.

Поражало также обилие детей, занятых продажей газет: «Дублинская газета», «Дублин-экспресс», «Нэшнл-экспресс», «Фрименс-Джорнел», официальные католические и англиканские издания и множество других.

— Посмотри-ка, — сказал Грип, — прямо какое-то засилье продавцов на улицах, у вокзалов и на набережных…

— Да, за газеты здесь лучше не браться, — заметил Малыш. — То, что удалось в Корке, не пройдет в Дублине.

Поистине, не в бровь, а в глаз: конкуренция здесь была слишком велика! Не исключено, что нагруженная с утра товарами тележка Бёка так и останется полной до самого вечера.

Продолжая прогулку, друзья увидели еще немало красивых улиц и прекрасных зданий, в том числе и здание почты с центральным портиком, покоящимся на ионических [221] колоннах. И Малыш подумал об огромном количестве писем, что слетаются сюда, подобно птичьим стаям, и разлетаются затем по всему свету.

— Эту почту построили специально для тебя, мальчуган, — сказал Грип. — Скоро сюда полетят письма с адресом: «Мистеру Малышу, негоцианту, Дублин».

Мальчуган не смог сдержать улыбку при столь бурном и преувеличенном проявлении чувств старого товарища по сиротскому приюту.

Затем они увидели здание четырех судебных палат, находящихся под одной крышей, с длинным, в шестьдесят три сажени [222], фасадом и куполом с двенадцатью окнами, поблескивавшими в редких лучах солнца.

— Надеюсь, — заметил Грип, — тебе не придется иметь дела вот с этим зданием!

— Но почему?…

— Да потому, что это такая же кочегарка, как и на «Вулкане». Только у нас жгут уголь, а здесь поджаривают на медленном огне клиентов, а стряпчие, судьи и прочие торговцы законом так и суетятся вокруг котла, подбрасывая туда все новые и новые жертвы…

— Знаешь, Грип, когда занимаешься торговыми делами, всегда рискуешь оказаться втянутым в какой-нибудь процесс…

— Во всяком случае, старайся, чтобы это случалось как можно реже! Выиграть процесс стоит дорого, а проиграть — значит просто-напросто разориться!

И Грип покачал головой с видом человека, знающего толк в подобных вещах. Но вскоре он заговорил совсем по-другому, когда все трое остановились в восхищении перед круглым зданием, являвшим собой великолепный образец дорического стиля.

— Ирландский банк! [223] — провозгласил он, шутливо раскланиваясь. — А вот сюда, мальчуган, я тебе советую заглядывать хоть двадцать раз на дню… Там стоят сундуки размером с дом!… Тебе бы не хотелось жить в таком доме, а, Боб?…

— А они что же, из золота?…

— Да нет, но зато все, что внутри, — чистое золото!… Надеюсь, когда-нибудь и Малыш положит туда свои денежки!

Ох уж этот Грип! Вечно он все преувеличивает, но делает это от чистого сердца! Малыш слушал приятеля вполуха, рассматривая огромное здание, где «миллионы просто громоздятся кучами», если верить кочегару с «Вулкана».

Они продолжили прогулку, попадая без всякого перехода из улиц, кишащих нищими, в богатые кварталы. На одних — что ни шаг, то попрошайка с протянутой рукой, без всякой надежды разжалобить прохожих, на других — степенно прогуливались лощеные буржуа. И повсюду полисмены с дубинками в руках и револьверами у пояса, дабы обеспечить безопасность «братского» острова. Что поделаешь — кипят политические страсти!… Так, значит, все Пэдди — братья?… Да, но до тех пор, пока религиозные распри или проблема возвращения земли крестьянам не столкнут их лбами! И тогда уж им нет никакого удержу! Они начисто забывают, что в их жилах течет одна и та же гэльская кровь, и в любую минуту готовы оправдать известную местную поговорку: «Если один ирландец вдруг решит повеситься, то другой с готовностью протянет ему намыленную веревку».

А сколько разных монументов показал Грип друзьям во время этой экскурсии! Еще какие-нибудь полвека, и их здесь будет не меньше, чем жителей. Вы только представьте себе город, населенный бронзовыми и мраморными Веллингтонами, О'Коннелами, О'Брайенами [224], Бёрками [225], Голдсмитами [226], Грейвенами, Томасами Морами [227], Крэмптонами, Нельсонами [228], Вильгельмами Оранскими, Георгами, причем заметьте, в то время их было всего четыре: Георг I, II, III, IV, а сколько еще будет! Никогда еще Малыш и Боб не лицезрели такой толпы знаменитостей, вознесенных на постамент!

Потом они совершили экскурсию на трамвае, и, когда проезжали мимо примечательных зданий, мальчики расспрашивали Грипа, и у того всегда был наготове ответ. То это было исправительное учреждение, где сидят заключенные, то работные дома, где людей заставляют работать за жалкое вознаграждение.

— А это что?… — спросил Боб, указывая на большое здание на Кумб-стрит.

— Это?… — ответил Грип. — Сюда вам лучше не попадать, потому что это сиротский приют.

Каким же болезненным эхом отозвалось это слово в душе Малыша! Но если в стенах приюта на его долю выпало столько страданий, то там же он познакомился с Грипом, — что ж, нет худа без добра. Да и не все приюты одинаковы… Вот и здесь, за этими стенами, был целый мир, мир брошенных детей! Правда, воспитанники в своих вязаных голубых кофточках, серых штанишках, добротных ботинках и беретах совсем не походили на оборванцев Голуэя, на которых мистеру О'Бодкинзу просто было наплевать! Дело в том, что эта школа была собственностью Общества миссионеров Ирландской церкви [229] и целью его было не только накормить и обучить воспитанников, но и приобщить их к англиканской вере. Следует добавить, что и католические приюты, доверенные монахиням, были, по счастью, ничуть не хуже.

И вот, следуя за многоопытным гидом, Малыш и Боб сошли с трамвая у входа в какой-то сад, раскинувшийся в западной части города и доходящий до реки Лиффи.

Так это был сад?… Да нет, скорее целый парк, огромный парк площадью в тысячу семьсот пятьдесят акров, носящий название Феникс-парк и являющийся предметом законной гордости дублинцев. И чего здесь только нет: великолепные развесистые вязы, зеленые лужайки, на которых пасутся коровы и овцы, укромные лесные уголки, где гуляют косули, пестрые цветочные клумбы, плацы для парадов, обнесенные оградой просторные площадки для игры в поло [230] и футбол — подлинный природный оазис в самом центре большого города! Неподалеку от центральной аллеи находятся летняя резиденция генерал-губернатора и, само собой разумеется, военное училище и госпиталь, а также артиллерийский штаб и полицейская казарма.

И тем не менее в Феникс-парке нередко случаются убийства. Грип показал своим спутникам две впадины во рву, расположенные в форме креста. Около трех месяцев назад, шестого мая, почти на глазах у вице-короля, здесь были заколоты теми, кто называет себя «Непобедимыми», государственный секретарь по делам Ирландии и его помощник — мистер Бёрк и лорд Фредерик Кавендиш.

Прогулка по Феникс-парку, а затем по прилегающему к нему зоологическому саду завершила экскурсию по столице. Было пять часов, когда друзья распрощались с Грипом, собираясь вернуться к себе на Патрик-стрит. Они условились, что будут видеться по возможности каждый день, до самого отплытия «Вулкана».