Око за око - Александрова Мария А.. Страница 23

Евсеев уже успел понять, что конь Адама хорошо обучен, и потому решил рискнуть. Вспомнив свою казачью жизнь, решил он повторить забаву, которой когда-то долго учился у Наливайко. Широко открытыми глазами смотрела Анна на то, как под умелой рукой Ярослава белоснежный конь послушно опустился на колени прямо перед ней, и гордый всадник спешился.

— Помочь? — скорее не спрашивая, а утверждая, обратился он к Анне, и, не дав ей ответить, взял у нее из рук корзину.

Поступок Ярослава попал в цель — ни разу в жизни не видевшая такого зрелища, ошарашенная Анна даже не знала, что сказать.

— Меня Ярославом зовут, а тебя как, красавица? — вновь спросил Евсеев у служанки.

— Анной, — ответила девушка, и все еще не в состоянии забыть увиденное, спросила:

— И как же это у тебя получается? У тебя, наверное, и отец, и дед лошадьми занимались.

— Вовсе нет, — рассмеялся Ярослав, стараясь справиться с волной нахлынувшей на него злобы: если бы не Салтыков, он бы сейчас как Вишневецкий жил, а не конюшни чистил. — С лошадьми ладить я с детства научился, но никогда и не предполагал, что мне с ними вот так работать придется.

— А чем же ты тогда занимался? — поинтересовалась Анна.

— Ух ты какая любопытная, — вновь улыбнулся Ярослав.

— А все-таки? — не унималась Анна.

— Какая разница — ты все равно не поверишь.

— Почему?

— Долгая эта история, — схитрив, ответил Ярослав, — а мы уже пришли, — разговаривая, Анна с Ярославом приблизились к той части замка, в которой жила прислуга. — Но если хочешь, я попозже могу рассказать, — Евсеев хитро посмотрел на Анну.

— Хорошо, — как показалось Ярославу, слишком быстро согласилась девка.

— К тебе можно зайти вечерком?

Анна замялась — ей не хотелось, чтобы вся женская прислуга подслушивала их разговор.

— А к тебе?

— Да запросто, — обрадовался Ярослав, а потом, смутившись, добавил, — вот только у нас с Гришкой — его тоже конюхом взяли — одна комнатенка на двоих, помехой он нам будет…

— А ты, стало быть, в дальней конюшне работаешь? — поразмыслив, спросила Анна.

— Верно.

— Тогда давай я вечерком туда подойду, — предложила Анна, ты ведь все равно поздно заканчиваешь, вот и поговорим.

— Испачкаться не боишься? — улыбаясь, поинтересовался Ярослав.

— А ты думаешь, я ни разу на конюшне не была? — тем же шутливым тоном ответила Анна.

— Значит, договорились?

— Договорились, — серьезно ответила девушка и, взяв корзинку, словно мышка в норку, юркнула в дверь.

Ярослав, не желавший выслушивать ядовитые Гришкины усмешки, решил скрыть свою встречу с Анной, потому ближе к вечеру нарочно завозился на конюшне.

— Ты идешь, Ярыш? — в конце дня зашел к другу Отрепьев.

— Не, Гришка, я ж тебе утром говорил, что на сеновале ночевать буду.

— А ужинать ты тоже на сеновале будешь?

— Да я, Гришка, что-то не хочу пока. Попозже.

— Ты уж не заболел ли, Ярослав? — удивился Отрепьев. — Или переработался? Бросай ты все это дело, до добра оно не доведет.

— Да, пожалуй, ты прав, — согласился с ним Ярослав. — Пойду-ка я полежу немного, — Евсеев нарочно отправился на сеновал, чтобы Гришка это видел.

Как только Отрепьев скрылся из виду, Ярослав чуть ли не бегом отправился обратно в конюшню. И, надо сказать, не зря: едва он отдышался, как у входа послышались чьи-то шаги.

— Анна? — тихонько позвал Ярослав, и, действительно, в дверях появилась Зелинская.

— Ну и где твой любимец? — едва войдя, спросила Анна.

— Какой любимец? — не понял Ярослав.

— Какой-какой, конь, конечно же. Должен же у тебя быть любимый конь.

— А почему должен?

— А ты разве не любишь лошадей?

Ярослав от души рассмеялся, а потом сказал удивленной Анне:

— Знаешь, Анютка, меня об этом уже второй раз спрашивают.

— Ну и кто же меня опередил?

— Януш.

— Ах, да, как же я забыла. Его отец, Мацей, прежде у князя конюхом служил. Хороший был человек, — добавила Анна, — вот только на лошадях помешанный. И Януш тоже. Мацей ведь на коне убился, а перед смертью просил, чтобы Януш никогда не занимался лошадьми. Вот потому Адам и не берет его конюхом, хотя он уже мог бы справиться.

— Вот ведь как, — озадачился Ярослав, — а я ему сам посоветовал в конюхи напроситься…

— Это наверно, и есть твой любимец, — наконец найдя белого коня, на котором Ярослав подъезжал к Зелинской, обрадовалась Анна. — Угадала?

— Нет, — покачал головой Ярослав. — Конь, конечно, знатный, что и говорить, но мне больше нравится другой.

— Какой? — удивилась Анна. — Да ведь лучше этого коня во всем Брагине не сыскать.

— Хм, — удивился Евсеев тому, что Анна так хорошо разбиралась в лошадях. — Я тоже поначалу так думал, пока не заметил одного жеребенка. Пошли, — и, взяв Анну за руку, Ярослав повел ее в самый дальний угол конюшни.

Когда Анна рассмотрела жеребенка, которого, впрочем, уже можно было принять за взрослого коня, то ахнула. Черный, как безлунная ночь, с длинным не по росту хвостом и гривой, он напряженно смотрел на пришедших огромными глазами и время от времени нервно постукивал правым копытом.

— Вот это да! — восхищенно произнесла Анна. — Сколько уже здесь служу, а ни разу его не видела. — Его что, прятали, что ли?

— Вовсе нет. Просто он был еще маленьким, и ты не обращала внимания на жеребенка, — объяснил Ярослав. — Его ведь даже Януш не заметил, а может быть, и заметил, но мне он про него ничего не говорил. Добрый конь будет, как подрастет. Эх, и придется же с ним помаяться, — задумчиво заметил Ярослав, — может, потому он мне и нравится, что не знаешь, что от него ожидать…

Почти до самого вечера проболтали Ярослав и Анна, сперва про лошадей, потом Ярослав рассказал про свою жизнь — и хотя ему совсем не хотелось обманывать девушку, пришлось сочинить о себе какую-то замысловатую историю. Позже Зелинская рассказала про себя, и с ее слов Евсеев узнал, что Анна сирота. Кто был ее отцом, до сих пор никто не знает, а мать умерла, когда Анютке было всего пять лет.

Много еще о чем переговорили Ярослав и Анна, и ни на миг меж ними не повисала тягостная тишина. «И почему же он в конюхи пошел?» — думалось Анне. — Оно, конечно, в лошадях он разбирался не хуже Мацея, но никому и ни за что не удалось бы убедить Анну, что он где-то когда-то был конюхом.

В историю, наскоро придуманную Ярославом, Зелинская тоже не поверила. Все в ней было складно и правдиво, но Анну смутила только одна вещь — откуда же тогда Евсеев научился так обращаться с лошадьми? Ведь по его рассказу получалось, что и в седле-то он нечасто бывал. Однако ничего говорить Ярославу Анна не стала — кто знает, может быть, придет то время, когда он сам ей все правдиво расскажет.

Помимо того, что она была красива, потрясающе красива, Евсеев сразу заметил, что Аннушка еще и умна. Пожалуй, впервые ему было так занятно разговаривать с девушкой, и, несмотря на все свое желание узнать Анну поближе, Ярослав в этот вечер так и не рискнул ее даже обнять. Каким-то внутренним чутьем Евсеев знал, что стоит ему сегодня только прикоснуться к девушке, и ноги ее не будет больше рядом с ним.

Вот поэтому с наступлением темноты Ярослав просто-напросто проводил Анюту до дверей.

— Зайдешь как-нибудь? — спросил Ярослав на прощанье.

— На конюшню?

— Если хочешь, можешь зайти к нам с Гришкой…

— Не нравится мне твой Гришка, — перебила его Анна.

— Ну тогда на конюшню. А если что, после работы я на сеновале.

Анна кивнула и тут же скрылась за дверью, а Ярослав, тяжко вздохнув, отправился на сеновал.

Глава 19

— Ярыш, ты чего такой хмурый? — через несколько дней после знакомства Анюты и Евсеева, встретив Ярослава, спросил у него Стовойский.

— Скучновато что-то, — солгал Ярослав, и лицо Яна странно просветлело от этих слов.

— А Григорий тоже скучает? — хитро спросил Стовойский.

— Да кто его знает… — неопределенно ответил Ярослав, давая понять, что Гришка не будет особенно радоваться этому предложению.