Огни Азерота - Черри Кэролайн Дженис. Страница 22

Маай Файхар, предводитель Маай… Майя Фвар, так звучало это имя на диалекте хию. Не могло быть сомнений, что это покрытое шрамами, с рассеченными ножом губами лицо принадлежит именно ему. Фвар когда-то был на службе у Моргейн, прежде чем разошлись их пути. Остальные были соплеменниками Фвара, все — маай, кровно ненавидевшие Вейни.

Они довольно хохотали, а он пытался вылезти, думая о стреле уже без страха, надеясь, что Фвар покончит с ним издали.

— Принеси сюда ветку, — велел Фвар одному из своих родственников, Минуру. Тот принес длинный сук росшего на песке дерева, длиной в рост хию и толщиной в человеческое запястье.

Они были не глупы. Но Вейни был наготове, и когда Фвар нанес удар, парировал его мечом, однако сук вновь и вновь бил по шлему, оглушая его, и наконец удар пришелся по пальцам, сжимающим меч. А затем маай набросились на Вейни. Он выхватил кинжал, и хотя сверху навалилась целая куча людей, ранил одного из них. Кинжал у него вырвали. Затем они достали веревку и стали пытаться связать ему руки за спиной. Он бешено вырывался, и им удалось сделать это не с первой попытки.

После этого Вейни понял, что теперь ничего сделать не сможет. Он лежал лицом в песок, собираясь с силами для того, что будет дальше. Один человек пнул его в живот, и Вейни сложился чуть ли не пополам, не в состоянии посмотреть, кто же его ударил. Это были маай, люди хладнокровного и мстительного клана. Маай в Карше тоже ненавидели Вейни и поклялись убить его. Но эти потомки гордых маай, потерявшихся во Вратах — они ничего не знали о чести, презирая ее, как презирали все на свете, кроме себя. Фвар просто яростно ненавидел его.

Наконец его высвободили из-под Мэй. «Лучше бы она меня задавила насмерть», — подумал он, но песок все равно спас бы его от смерти. У него еще оставалась слабая надежда, но когда его поставили на ноги, в колене вспыхнула боль, и никакие удары и проклятья не могли заставить его удержаться на ногах, он полностью утратил надежду освободиться.

— Посадите его на коня, — велел Фвар. — Тут могут быть его приятели… А мы должны все-таки оплатить тебе должок, нхи Вейни из клана Кайя, за всех моих братьев и других родственников, убитых тобой.

Вейни плюнул в него. Это было все, что он был в силах сделать, но это не дало желаемого результата. Фвар просто смерил его взглядом. Он был неглуп, этот человек — Моргейн не взяла бы к себе на службу бестолкового увальня.

— Я думаю, он бы хотел, чтобы мы задержались здесь как можно дольше. Но сейчас ей помогают лорды кел, и с ними мы разберемся потом. А пока заберем добычу и отвезем ее в стан.

Один из них подвел коня. Вейни ударил животное коленом в подвздошье, и конь с жалобным ржанием убежал прочь.

Они связали ему лодыжки и как куль перевалили через седло другого коня, привязав, чтобы он не мог больше задерживать их отъезд. Шлем упал на землю. Один из маай поднял его и, глупо ухмыляясь, нахлобучил себе на голову.

Затем они быстро двинулись вниз по течению реки, не заботясь узнать, догнали ли Моргейн шиюнские всадники или она умерла от раны… Он вспомнил кровь на песке, и у него защемило сердце. Но если так, то он должен выжить. Если она жива, он будет ей нужен. Если она умерла, то он тем более должен оставаться в живых. Он сам поклялся в этом.

Он не упрекал себя за то, что искушал хию, пытаясь заставить их подарить ему быструю смерть. Но когда он вспомнил о ней, о данной им клятве, то собрался с силами, приготовясь вести долгое противоборство, в котором для него вовсе не было чести.

В разгар утра хию остановились. Вейни понял, что кони замедлили бег, чуть позже его отвязали от седла и грубо бросили на песок. Он лежал неподвижно, не глядя на них; он смотрел на темные воды Нарна, текущие по принесенным ими же откуда-то издалека камням. Один хию подошел к нему, запрокинул ему голову, поднес к губам флягу. Вода. Он выпил то, что ему дали. Они окатили его водой и ударили, пытаясь привести в чувство. Он почти не реагировал, хотя находился в полном сознании.

Подошел Фвар, схватил его за волосы, потряс. Наконец Вейни обратил на него взгляд.

— Гер, Аван, — назвал Фвар мертвых своих братьев. — И Ифвай. И Террин, и Эджан, и Прафвай, и Рас. И родственники Минура, и вот здесь Иран, у которого был брат Хул, а у Трина были Ситана и Алви…

— И наши жены, и наши дети, и все, кто умер до того, — сказал Иран. Вейни взглянул на него, увидел в глазах его ненависть, не уступающую ненависти Фвара. Братья Фвара погибли от его руки, возможно, он убил и других — много полегло тех, кто преследовал его… Женщины и дети погибли не по его вине, но для хию это не составляло разницы. Теперь они могли издеваться над ним, отомстить; раз он попал к ним в руки, он должен отплатить за все, что им пришлось пережить — за Моргейн, которая им на беду повела их предков в Айрен и в затопляющийся Шиюн — за все это они отомстят ему. Ибо Моргейн здесь нет, а он у них в руках.

Он не ответил им — в этом не было смысла. Трин сильно ударил его, и Вейни отвел голову назад, а затем плюнул в него кровью, в этот раз точнее, чем в предыдущий. Трин снова ударил его, но на третий раз Фвар остановил его.

— У нас еще целый день и ночь, да и потом время будет.

Эта мысль доставляла им удовольствие и вызвала у них злые и издевательские речи, на что Вейни просто стиснул челюсти и уставился на реку, стараясь не реагировать, когда кто-нибудь из них подходил к нему и бил. Большинство угроз ему было непонятно, потому что эти люди говорили на грубом диалекте Карша пополам с языком кел, с обилием слов, применявшихся только на болотах, и он их попросту не понимал, потому что языку хию его научила молодая женщина, чья речь была мягче. Но о чем говорили эти люди, догадаться было несложно.

Он разозлился. Он стал зол на себя, что так глупо попался, и потому чувствовал больше гнева, чем страха. Он никогда не был смельчаком. Будь он безрассудно смел, он не лишился бы дома, имущества и чести, а погиб бы вместе со своими родственниками. Но он не мог вынести их мучений — мальчишеская слабость: он был слишком привязан к ним, любил их так сильно, что даже не понимал этого.

Этих людей он ничуть не любил, и потому кипел от злобы, что судьба распорядилась так, что из всех своих недругов он попал в руки именно этих ничтожеств из клана маай с холмов Бэрроу, к Фвару, чью жалкую жизнь он пощадил, будучи слишком нхи, чтобы убивать поверженного врага. Теперь ему предстояло получить награду за свое милосердие. По поводу Моргейн они тоже отпускали грязные шуточки, разражаясь гнусным смехом, и Вейни приходилось терпеть это, внутренне надеясь, что рано или поздно они совершат ошибку, развязав ему руки, и он сможет дотянуться до Фвара.

Они этого не сделали. Они слишком хорошо знали его и ухитрились снять с него доспехи, не развязывая его, обвязав веревкой лодыжки и подвесив его к суку, как убитого оленя. Это их тоже немало развлекло, и они били его, заставляя раскачиваться, пока кровь не залила его голову и он едва не лишился чувств. Тогда только они развязали ему руки, окончательно сняв с него доспехи. Но даже и тогда он ухитрился вцепиться в Трина, хотя и не смог удержать его. Они принялись бить его, кровь потекла по лицу и рукам, залила песок под ним. Наконец он потерял сознание.

Всадники, много всадников.

Он слышит стук копыт, заглушаемый пульсациями у него в голове. Вокруг падают трупы, тяжело ржут кони.

С той стороны, откуда течет река, появляется еще больше всадников. Он вспоминает Моргейн и пытается очнуться, напрягает затуманенные глаза, чтобы увидеть, поймали ее или нет. И видит коней — как темные тени. Сиптаха среди них нет. Один всадник подъезжает к нему, сверкая кольчугой, сереброволосый.

Кел. Шиюнский кел.

— Разрежьте веревку, — приказал он.

Поймавшие его люди принялись резать путы. Вейни попытался поднять онемевшие руки, чтобы защитить голову, понимая, что сейчас погибнет. Но всадники в доспехах схватили его, стащили на землю. Он не пытался сопротивляться, чувствуя, что они его поддерживают. Это не люди Фвара, но вряд ли они ему в большей степени друзья, чем родичи Фвара, и, похоже, они еще более жестоки. Однако сейчас им нужно, чтобы он жил. Он лежал на песке у копыт коней, в то время как кровь устремилась наконец в его конечности, а сердце натужно билось. Он слышал проклятья лорда кел, обращенные к людям, которые чуть не убили его.