Огни Азерота - Черри Кэролайн Дженис. Страница 24

Он посмотрел в глаза Шайена. Они были бледно-серыми в свете дня, что так редко встречалось среди полукровок. Он был почти чистой крови, этот принц. То, что он услышал от Шайена, потрясло его — он ценился среди кел, он был великолепной добычей для власть имущих. Он обладал знаниями Врат, благодаря которым Роху удалось стать правителем этого народа.

— А чем же плох Рох?

— Кайя Рох делает ошибки, которые могут для него плохо кончиться. Ты мог бы избежать этих ошибок. Ты можешь сделать даже так, что удастся убедить Хитару простить тебя.

— И ты преподнесешь все это Хитару, да? Я буду под твоим началом, отдам тебе все, что смогу, а ты обретешь вновь ту власть, которой лишил тебя Хитару.

Лезвие повернулось и слегка укололо.

— Кто ты такой, чтоб судить о наших делах?

— Хитару поставил всех лордов кел на колени, потому что с ним был Рох. Неужели ты можешь любить его за это?

Ему показалось, что Шайен сейчас от ярости убьет его. Но впечатление оказалось ошибочным, хотя лицо принца исказилось. Он вставил кинжал в ножны и сказал:

— Тебе нужен покровитель, человек. И мог бы оказаться им. Но ты должен играть в мои игры.

— Есть ли в этом выгода для меня? Объясни.

— Это очень просто. Расскажи мне все, что знаешь, и я смогу тебе помочь. Иначе — нет.

Вейни посмотрел Шайену в глаза и увидел, что это лишь полуправда.

— Но если я дам тебе достаточно знаний, чтобы ты мог тягаться с Хитару и Рохом, то нужда во мне отпадет, не так ли? Дать тебе знания, чтобы ты смог усилить свое влияние среди своих собратьев-лордов? С Хитару такое не пройдет. Надо быть смелее, лорд шию, иначе тебе не следует мечтать использовать меня в качестве оружия. Порви с ними обоими — и я буду служить тебе и дам могущество, которого ты жаждешь. Но никак иначе.

— Кто тот кел, который ехал с тобой?

— Я тебе не скажу.

— Ты считаешь, что можешь противиться?

— Твои воины… насколько ты можешь им доверять? Ты уверен, что среди них не найдется такого, кто продаст тебя Хитару? Почему ты велел им отойти? Нет, если ты собираешься отделиться от Хитару, я нужен тебе живым и здоровым. Я ничего не скажу тебе. Но я все же помогу тебе получить то, чего ты хочешь.

Шайен сидел на корточках и смотрел на него, сложив руки на груди. Вейни понял, что с этим принцем кел он зашел слишком далеко. Он увидел, что глаза Шайена затуманились, и надежда его испарилась.

— Говорят, — прошептал Шайен, — что ты убил отца Хитару. Неужели ты надеешься после этого договориться с ним?

— Ложь. Хитару сам убил своего отца. А меня обвинил, чтобы спасти свою репутацию.

Шайен хищно усмехнулся.

— Да, мы все так думаем. Но лорд Хитару таков, что теперь он ненавидит тебя, будто ты и в самом деле убил его отца. И неужели ты думаешь, что я соглашусь на твой безумный план? Жизнь мало чему тебя научила, человек.

По коже Вейни поползли мурашки, но он все же покачал головой.

— Ты, однако, хорошо знаешь, что толку от твоей службы ему для тебя не будет. Избери мой путь, лорд Шайен, и получи то, что хочешь. Иначе не получишь ничего. Жизнь достаточно меня научила, чтобы я понимал: я могу спастись только благодаря своим знаниям.

Шайен нахмурил белые брови.

Какое-то время Вейни мог читать мысли в его глазах, и ни одна из них ему не нравилась.

— Ты уверяешь, будто знаешь, как надо ладить с нами и как я должен поступить с другими лордами. Ты не знаешь нас, человек.

— Я знаю, что буду мертв, как только ты получишь то, что хочешь.

На лице Шайена появилась улыбка.

— Ты слишком подозрителен, человек. Не следует заранее обвинять во лжи своего возможного благодетеля. Ведь я, возможно, сдержу свое слово.

— Нет, — сказал он, хотя в душе его зародилось сомнение.

— Подумай об этом еще раз завтра, когда мы передадим тебя Хитару.

Шайен поднялся и уселся в некотором отдалении. Вейни повернул голову, пытаясь разглядеть выражение его лица, но Шайен отвернул голову и стал пить из своей фляги.

Возле него сидели остальные, кел-полукровки с бесцветными волосами и грубыми чертами, ненавидевшие людей за то, что в их собственных жилах текла человеческая кровь.

Шайен повернул голову и слегка улыбнулся ему, насмешливо подняв флягу.

— Завтра, — пообещал Шайен.

Они перешли вброд две мелкие речки, одну на заре, другую в полдень. Вейни понял, что теперь они уже где-то недалеко от Врат, стоявших на Азероте. Ему становилось все страшнее, он не мог не испытывать боязни перед их могуществом, их способностью поглощать и преобразовывать материю.

Но пока еще он не видел ни одного признака Врат. В течение дня они сделали несколько остановок, но очень коротких — Шайен обещал, что в этот день они доберутся до стана Хитару и, видимо, решил выполнить обещание, чего бы это ему ни стоило. Вейни в пути больше ничего не сказал Шайену, и тот ничего не говорил ему, лишь изредка бросая на него пристальные взгляды. Он понимал, что единственный его шанс — положиться на слово Шайена, но не поднимал глаз, удерживаясь от соблазна.

Вечером они не остановились для отдыха, а ночь неожиданно оказалась холодной. Он попросил у них плащ, но ему отказали, хотя тот стражник, который давал ему плащ прежде, сам не носил его. Просто отказ доставил им некоторое удовольствие. После этого он наклонил голову, стараясь не обращать на них внимания. Они опять стали угрожать ему, и на этот раз Шайен смолчал.

Затем впереди на горизонте появилось сияние — холодное, словно луна. Но сама луна висела в небе, а свет за горизонтом был куда ярче.

Врата Азерота, которые люди называли Огнями.

Он поднял лицо, глядя на этот страшный свет, и увидел, что впереди, уже совсем близко, горят маленькие огоньки костров и движутся уродливые тени. Он увидел шатры и палатки.

Они проехали мимо часовых, сидящих в шалашах из травы, миновали границу лагеря, где паслись кони — крошечные в сравнении с огромным лагерем шию, лагерем целой нации, вырвавшейся через Врата на эти просторы. Даже более, чем просто нации — лагерь остатков целого мира.

И они нацелились в сердце Шатана.

«Это случилось из-за меня и Моргейн, — не мог не подумать он. — Я сделал для этого не меньше, чем она. Небо, прости нас».

Они въехали в лагерь. Внезапно Шайен велел перейти на галоп, и они помчались мимо шатров и шалашей.

Люди ошалело смотрели, как они пролетают мимо — маленькие темные тени. Настоящие люди из болот Шиюна. Вейни видел их взгляды и похолодел, когда кто-то показал на него и истерически заорал:

— Ее человек! Ее!

Люди бросились наперерез, пытаясь загородить им дорогу, цепляясь за стремена. Жители болот узнали его и с радостью разорвали бы на части, упади он с коня. Кел пришпорили лошадей и прорвались, промчались в более тихую часть лагеря, где створки щетинящихся шипами ворот быстро растворились и пропустили их внутрь.

Толпа остановилась — закрытые ворота, частокол и щетина из пик надежно преградили ей путь. Кел замедлили езду, кони тяжело дышали, грызя удила. Они медленно поехали по направлению к большому навесу, самому большому в лагере.

Он был сооружен из кусков ткани и снопов травы, а часть его представляла собой большую палатку. Внутри горел огонь, просвечивая сквозь холстину, и звучала музыка, непохожая на музыку эрхендимов. Они остановились. Подошли стражники, взяли под уздцы лошадей.

Вейни сняли с седла.

— Осторожней, — сказал Шайен, когда один из стражников встряхнул его. — Это очень ценный человек.

И, самолично взяв Вейни за локоть, повел его в шатер.

— Ты не был мудр, — сказал Шайен.

Он покачал головой, не уверенный, избежал ли ловушки, которая могла его погубить, или отказался от единственной надежды на спасение. Но вряд ли, подумал он. Кел редко бывает честен даже с кел. А в то, что он сдержал бы слово, данное человеку, просто нельзя было поверить.

Он часто заморгал, оказавшись вдруг в тепле и на ярком свете.

8

Хитару.