Митяй в гостях у короля - Дроздов Иван Владимирович. Страница 17

Помолчали собеседники, но потом Дмитрий, словно очнувшись, сказал:

— Напугал я вас, девочки! А вы меня не слушайте, это я так, в минуты слабости, а вообще-то мы не сдадимся и врагу очень скоро свернем шею. И в борьбе этой нам с вами не последняя роль уготована. Расскажите-ка мне, Маша, чего больше всего боится ваш этот… Гусь Лапчатый. Мы его и пугнем отсюда.

— Отсюда? — удивилась Маша.

— Да, отсюда. Они нас телевизором бьют, а мы их… У нас тоже против них есть оружие.

И он любовно оглядел свой компьютер.

А Маша ему сказала:

— Каха-то? Да я его и без всякого оружия чуть разума не лишила. Человеком-невидимкой его пугаю. Ты разве не слышал, говорю я ему, что ученые духи такие изобрели: побрызгаешь на себя и в невидимку обратишься. Сейчас эти невидимки против новых русских работают. Встанет где-нибудь в уголке и смотрит на тебя. Ты его не видишь, а он тебя… всего насквозь просматривает. И думает, как бы и чем тебя пронять. Ты, к примеру, засыпаешь, а он как крикнет над ухом…

— Ну, хватит, хватит! — машет Каха руками. — Раскаркалась! Я и так ночами заснуть не могу.

А я и того пуще…

— Понятно! — обрадовался Дмитрий. — Ты, Маша, гениальный ход мне дала.

Маша поднялась, сказала:

— Нам нужно стол накрывать. Пошли, Кэт.

Катюшу она иногда называла на западный манер — Кэт.

Богатые и сверхбогатые, политики и сверхполитики были давно разложены на полках электронной памяти Дмитрия. Он собирал о них информацию много лет, — и в худшие времена своей болезни не прекращал копить факты обвинения. Готовил страшный суд, в который верил и который сам же приближал. Много материала выбалтывали они сами в теле- и радиопередачах. Новые русские, как и все примитивные люди, были болтливы и много хвастались. Они даже показывали туфли и называли их цену, совали в нос дикторам и корреспондентам часы, браслеты и говорили: «А это я купил за десять тысяч долларов, а это — за двадцать…» И не подозревали, что есть в мире человек, который все заносит в память своей фантастической машины и ждет часа, когда выложит на стол судей неопровержимые доказательства.

Но однажды он решил вершить суд сам! И вот уже «разыгрывает» свои компьютерные спектакли.

Каха Лапчатый ему известен давно. Он даже знает, в каких банках он держит свои миллиарды и сколько у него этих наворованных миллиардов. Вот только природу их происхождения не знает. Подозревает, что Каха, как и многие подобные богачи, стал магнатом в одночасье: ночью ему позвонили и позвали в какой-то из государственных банков — и там отвалили слитки золота. Или ценности национального значения: бриллиантовые короны, камеи, ожерелья.

Машеньку Дмитрию словно Бог послал: она сообщала ему детали из жизни богачей. Часами они сидели в каюте Дмитрия, и она с радостью и удовольствием говорила и говорила…

Дмитрий придвинулся к компьютеру, начал разыгрывать спектакль, который тотчас же составился у него в голове.

Глава третья

Через спутниковую систему, в которую Дмитрий самовольно, без ведома властей, включил компьютер, он вызвал на свой экран изображение экрана компьютера Кахи Лапчатого. Тот был включен, — значит, Каха дома. Передал ему:

Каха! Вчера вечером на даче Зины (Зиной звали Зиновия Крейна) решено тебе объявить войну. Они про тебя говорят: «Небритый грузин, и мы зря ему дали чемодан ваучеров». Кстати, почему ты не бреешься и таращишь глаза так, словно чего-то сильно испугался? У нас так же таращит глаза министр иностранных дел Козырев. Но ему скоро дадут по шапке, потому что слишком глуп и явно неприличен. Ты тоже хорош! Захватил всю цветную металлургию Подмосковья и не хочешь с ними делиться. Тебя решили узить. В квартире и всюду, где ты бываешь, установлены «ушки». Они очень маленькие, изготовлены для разведчиков — ты их не найдешь. Все твои речи и речи твоих подельников прослушивают. Время от времени вместе с тобой в квартиру и на дачу приходит человек-невидимка (ты знаешь, теперь есть такие), и он сидит в сторонке или стоит в углу комнаты, где ты с друзьями обговариваешь свои гешефты. Зачем мне это надо? Потом увидишь. Но ты не вешай носа. Обо всем я буду тебя информировать. Смекаешь? Я хочу работать на них и на тебя — и со всех брать мзду. За каждую информацию ты будешь платить. За неуплату начислю штраф, и в таком размере, который тебе не понравится. Не веришь? Хорошо. Потом поверишь. А теперь напиши, как тебе понравился мой дружеский разговор? У меня такой компьютер, который твое милое письмецо примет сейчас же.

Митяй

Ответ не замедлил последовать:

Козел ты вонючий! Мне плевать на твои угрозы. Вся твоя информация — чушь собачья. Катись подальше, и ни одного доллара ты не получишь. Чтоб тебя колесом проехало, как говорят у нас в Тбилиси. Все!

Митяй такой оборот ожидал. И ответил на него вежливо:

Каха! Я тебя еще и пальцем не тронул, а ты уже ругаешься. С тех пор, как ты сделал большие деньги, ты стал дергаться. Очевидно, боишься «Матросской тишины». Не бойся. Там сейчас стало просторнее и недавно помыли полы. А на твою грубость я не обижаюсь. На первый раз накажу тебя небольшим штрафом, но помни: будешь мне дерзить, штраф увеличу.

Привет с острова Кергелен. Поцелуй Крейна. Здесь холодно и дует ледяной ветер. Но в моем замке тепло. У меня есть камин и хороший компьютер.

Твой Митяй.

Каха грязно выругался и стер кошмарную переписку. Поднялся, потер кулаками виски. Так он делал, когда у него болела голова. В волнении стал ходить по комнатам, а их в его квартире много. Недавно в ней сделали евроремонт, и полы блестели. Работали турецкие мастера, они же прихватили с собой художника, который для каждой комнаты подбирал люстры и освещение. Сейчас все его раздражало, и он жалел, что пригласил именно турецких мастеров. С ужасом ощутил боль под лопаткой: симптом предынфарктного состояния, а там и инфаркта. Инстинктивно прибавил шагу. Но тут же остановился, подумал: а что собственно случилось? Какой-то интриган послал на компьютер гнусную угрозу. Послал?.. Но как он мог послать? Компьютер же не факс! На его экран может написать тот, кто сидит у его пульта.

Подошел к экрану. О, боже! Письма Митяя вновь на экране! Он же их стер — ясно помнит.

И снова стер письма Митяя.

Прошелся по комнате, и вновь к экрану, а на нем те же письма. Это уж проделки черта, как в повестях Гоголя. Снова стер. И сидит, ждет. А из глубины экрана вновь выползают письма.

Каха вскочил и побежал в спальню. Закрылся одеялом и лежит, тяжело дышит. А сердце болит и болит — теперь уже нестерпимо. И Каха дрожащими от страха пальцами жмет на клавиши сотового телефона, вызывает «скорую»…

Загадочный человек с еще более загадочным именем Бартис Фагот считался среди своих дружков «новых русских» самым удачливым. Он благодаря отчиму Медвежатову в точности уловил момент начала приватизации нефтяных промыслов и «сел» на трубу. Указал адреса, по которым следует качать тюменскую нефть — их дал ему отчим, работавший в Госплане, и за это посредничество ему «отстегивалось» восемнадцать процентов ото всех прибылей. Деньги свои он не считал; назвал банки за рубежом — и туда на его имя закачивались миллионы. Любители трясти чужие карманы серьезно утверждали, что Братец, так называли Фагота, самый богатый из новых русских.

У него на даче, где он безвыездно жил, вдруг, как резаный поросенок, завизжал компьютер.

Фагот испугался: такого визга он у себя на даче никогда не слышал. Подошел к аппарату, прочел: «Я знал, что ты скотина, но не до того же!».

«Кто же это написал такое?.. — думал Братец. — Не иначе, как моя супруга».

У него только что была Галина, с которой он затеял бракоразводный процесс — конечно же, она такую гадость нарисовала. Больше некому.