Вайделот - Гладкий Виталий Дмитриевич. Страница 25

От неожиданности монах икнул, но предпочел промолчать. Тевтонец окинул взглядом дородную фигуру отца Руперта и милостиво кивнул.

– Да будет так, – сказал он и отправился восвояси, назвав Хуберту час, к которому тот должен был явиться к крепостным воротам.

Дабы не искушать кнехтов видом пирующих рыцарей, Дитрих фон Бернхайм приказал им удалиться из крепости и ночевать под открытым небом, а пиршественные столы для рыцарей накрыли на обширном крепостном дворе, благо, погода позволяла.

– Увы, святой отец, ради вас мне пришлось солгать, – с видом кающегося грешника сказал Хуберт. – Но не мог же я оставить человека, который принес в эти варварские края свет истины, в полном одиночестве, голодным и холодным.

– Твоя ложь бескорыстна и благородна, поэтому я отпускаю тебе этот грех, – с отменным ханжеством молвил монах.

Хуберт посмотрел на него и весело расхохотался. А затем спросил:

– Святой отец, вы шить умеете?

– Да. Но зачем?..

– Объясню. Позже. А пока быстро идем к ближайшей лавке, чтобы найти все, что нам необходимо.

Недоумевающий монах засеменил вслед Хуберту, который шагал широко и размашисто. Пыль над ристалищем постепенно осела, и огромный шар солнца, прежде едва просматривавшийся в рыжем мареве, стал похожим на тщательно отполированную золотую монету.

Вечер обещал быть тихим и теплым.

Глава 8

Хранительница вечного огня

Море без устали катило серые валы к одетому в осеннюю позолоту берегу, украшая его пенными кружевами прибоя. Низко нависшее небо хмурилось сизыми тучами и только изредка ветер находил в них прореху и принимался деятельно расширять ее. Очистившийся от облаков лоскут начинал сиять, как драгоценный сапфир, и гребешки волн приобретали цвет прозрачной лазури.

Потрясенный величием открывшейся перед ним картины, Скуманд смотрел на море как завороженный. Стоявший несколько поодаль Павила испытывал почти такое же состояние. Но если юноша видел море впервые и пока не мог до конца разобраться в своих чувствах, то старому вайделоту уже приходилось бывать на его берегах. И каждый раз он поражался той огромной мощи, той неведомой божественной силе, которая скрывалась в толще морских вод. Павила не просто догадывался, что эта сила существует, он ощущал ее кожей, мышцами, жилами, каждым волоском своей седой шевелюры.

Морской простор вливался в душу широким потоком, заставляя быстрее биться сердце, очищал голову от дурных мыслей, делая их легкими и прозрачными.

Что касается Скуманда, то восхищенному юноше казалось, что еще миг – и его ноги оторвутся от земли, он воспарит к небу и присоединится к чайкам, кроившим плотную небесную ткань своими острыми белыми крыльями.

Они шли в святилище богини Прауримы. Оно было расположено на высоком холме у берега моря, неподалеку от того места, где находился вайделот и его ученик. Путь к святилищу был неблизким и очень опасным из-за диких племен, а также отрядов тевтонских рыцарей, иногда забредавших в прибрежные леса в поисках селений пруссов, чтобы разжиться провиантом и рабами, если варвары не согласятся принять христианство. Обычно в такие путешествия вайделоты ятвягов отправлялись в сопровождении воинских отрядов, но на этот раз вождь племени Ящелт отказал Павиле в этой привилегии, сославшись на то, что времена наступили смутные и воины нужны для охраны селения.

Вайделот не стал спорить; угрюмо кивнув, он вернулся домой и стал собираться в дорогу. Он прекрасно понимал, откуда ветер дует. Ящелт имел сына, который должен был после его смерти стать вождем племени. Конечно, при условии, что он этого достоин. Это определяли жрецы, советуясь с богами. Чаще всего предводителем племени становился именно сын вождя, но бывали случаи, когда наследнику в такой милости боги отказывали по какой-либо причине. Так могло случиться и с отпрыском Ящелта, который не блистал воинскими доблестями, не был удачливым охотником и больше любил пить пиво и возиться с девками, нежели упражняться с оружием.

У всего племени ятвягов на слуху было имя Скуманда. Этому способствовало не только его удивительное появление в племени, но и достоинства, которыми он обладал. В разговорах бывалые воины все больше и больше склонялись к мысли, что юношу ждет блестящее будущее. Осталось лишь испытать его в сражениях, и если он выдержит и этот экзамен, лучшего вождя для ятвягов нельзя и придумать. Многие уверовали, что он и впрямь – подарок небес, а значит, сыну Ящелта вождем не бывать.

Но мудрый Павила понимал, что не все так просто. Большая часть жрецов и старейшин, подкупленных Ящелтом, никогда не согласится с мнением народа. И чтобы не стать причиной разлада среди вайделотов, Скуманду придется исчезнуть. Как это будет выглядеть, Павила примерно представлял, поэтому принял решение возвести юношу в жреческий сан, тем самым оградив его от большой беды, – ведь тот, кто стал вайделотом, не вправе претендовать на жезл вождя племени (по крайней мере такие случаи в истории ятвягов были очень редкими). А значит, никто не станет подсыпать в чашу Скуманда яд, и к нему не подошлют наемных убийц.

Тем не менее старый вайделот принял некоторые меры предосторожности. Он строго наказал юноше, чтобы тот нигде ничего не ел и не пил, только дома, а если все же отрава попадет в желудок, то в поясе Скуманда хранился мешочек со снадобьем, нейтрализующим все известные Павиле яды. Увы, вайделот не мог запретить своему ученику ходить на охоту, где его могли подстерегать разные опасности, но на то воля богов; если им любо защитить юношу, то ему нечего бояться, а ежели нет, то ничего не поделаешь…

– Насмотрелся? – Павила добродушно улыбнулся; он хорошо знал, что творится сейчас в душе юноши. – Нам пора. Скоро вечер, и нужно успеть добраться до места засветло.

– Какая безбрежная ширь… – Скуманд шумно втянул в себя воздух. – Солью пахнет.

– Это потому, что неподалеку отсюда, в заливе, располагаются соледобытчики князя Скумо.

– Как интересно! – воскликнул юноша. – Вот посмотреть бы!

Соль у ятвягов ценилась очень высоко – почти как янтарь. Племя Скуманда выменивало соль у купцов на меха и вяленое мясо. Бывали времена, когда в селении не оставалось ни зернышка соли, и тогда все завидовали охотникам, которые могли пить соленую кровь убитых ими животных.

– Если быстро управимся, зайдем к солеварам на обратном пути, – пообещал старый вайделот. – Грех не воспользоваться возможностью пополнить наши запасы соли…

Святилище богини Прауримы показалось им, когда солнце клонилось к закату. Вечером мрачные тучи уползли за дальние леса, и небо над морем заблистало, как золотое шитье на голубом венецианском бархате. Солнечные лучи ярко высветили и Священный холм, и святилище Прауримы. Собственно говоря, это был настоящий храм – высокий, белокаменный, совсем не похожий на мрачные капища других божеств прибалтийских племен.

Скуманд и Павила по узкой каменистой тропинке поднялись на холм и оказались возле ворот в виде двух высоких столбов из мореного дуба, испещренных искусной резьбой – листья, цветы, какие-то диковинные животные. Поверху столбы были связаны таким же дубовым бревном, на котором резчик изобразил две оскаленные волчьи морды, а посредине – чашу, в которой горел огонь. Ворота стояли по центру ограды из невысоких камней. И ограда, и ворота не могли защитить святилище; они были чисто символическими.

Юноша хотел было пройти в ворота, но вайделот схватил его за рукав и строго сказал:

– Нельзя!

– Почему? – удивился Скуманд.

– Без разрешения хранительниц Вечного Знича ни один мужчина не смеет приблизиться к святилищу. В противном случае его ждет страшная кара. Это женская территория, и только им дано здесь право миловать или отвергать. Не каждого святые девы допускают в храм, не каждый достоин чести принести жертву Прауриме и получить ее благословение.

– А я надеялся, что нас угостят ужином…

– И уложат спать на мягкой медвежьей шкуре, – подхватил мысль юноши вайделот. – Что ж, мечтать не вредно. Увы, мой мальчик, ночь нам придется провести без особых удобств. Но ты не горюй. В той стороне, – указал Павила, – на ровной площадке, есть местечко для паломников. Там мы и заночуем.