Черный передел - Бегунова Алла Игоревна. Страница 35

Глава восьмая

Переправа

При первой поездке в Крымское ханство Аржанова застала на полуострове осень. Природа, тронутая увяданием, понравилась русской путешественнице своей уходящей, неброской красотой. В октябре на бескрайних пространствах степи рыжела выгоревшая на летнем солнце щетина ковыльных трав. Фисташковые и буковые деревья роняли багряные листья на суглинок. Колючие ветви можжевельника, неподвластные капризам погоды, скромно зеленели на склонах холмов и в предгорьях.

Весной, в первой половине мая, степь представляла собой совершенно другую картину – веселую, яркую, буйную. Густая и сочная трава покрывала всю ее неоглядную равнину плотно, подобно бархату, вытканному на станке неведомой мастерицей-волшебницей.

На этом зеленом бархате проступали дивные узоры: то поля лиловых фиалок, то всплески бело-желтых ромашек, то острова красных тюльпанов, то прогалины светло-фиолетовых крокусов.

Степь не только цвела. Она звенела на тысячу птичьих голосов. Самые верхние, пронзительные ноты брали жаворонки, летающие высоко и потому едва различимые в голубизне небесного свода. Грозный клекот орланов-белохвостов, кряканье крачек-чеграв и серых уток, гортанные, ни на что непохожие голоса серебристых чаек-хохотуний, резкие крики дроф и журавлей, ритмичное пощелкивание скворцов и галок – все эти звуки сливались в одну весеннюю симфонию. С раннего утра и до позднего вечера лилась она над серыми водами залива Сиваш, называемого местными жителями Гнилым морем.

Перелетные птицы давно облюбовали Сиваш.

В течение столетий бесчисленные стаи пернатых ранней весной перебирались из теплых африканских краев на родину, к северной суше Европы и Азии. Крым лежал на этом птичьем пути. Гнилое море будто специально для удобства вечных странников имело извилистые переплетения земли и воды, десятки бухточек, заливов и заливчиков, островков и полуостровков. Птицы располагались на них и чувствовали себя в безопасности. Крымская степь и Сиваш давали им в это время отдых и пропитание…

В ясный майский полдень экспедиция достигла южного окончания полуострова Чонгар, самого крупного на всем Сивашском заливе. Очарованные необычным зрелищем путешественники остановились и вышли из повозок. Водная гладь простиралась слева и справа. Прямо перед ними находился довольно узкий и длинный перешеек, соединяющий Чонгар с Крымом. Дорожная колея пролегала по его коричнево-серой, кое-где растрескавшейся почве. Она то пропадала в вязкой, влажной земле, то появлялась вновь среди чахлых кустиков бурьяна.

– Эх, какая охота! – воскликнул князь Мещерский.

Взор его мечтательно устремился вперед, на крымский берег, темневший за водой. Там, на расстоянии не более одной версты, на зеленом бархате травы шумел и беспрестанно двигался огромный «птичий базар». Многочисленные гнездовья чаек, серых уток и нарядных крачек-чеграв с белым оперением, черной «шапочкой» на голове и красным клювом располагались буквально в двух-трех шагах друг от друга.

Но время близилось к обеду.

Анастасия решила сейчас не переправляться на полуостров по этой плохой, раскисшей дороге, а устроить большой привал с приготовлением горячей пищи на Чонгаре. Благо, у них за спиной остался колодец и густые заросли «держи-дерева», барбариса и боярышника. Можно было набрать сушняка для костра, распрячь и привязать лошадей.

Ничто, однако, не могло удержать адъютанта светлейшего князя от излюбленной им забавы. Закинув за плечо легкий егерский штуцер, он сказал Аржановой, что через полчаса доставит сюда отличное добавление к надоевшей всем каше и солонине. Это будет свежая дичь: не менее пяти серых уток из той сотни, которая сейчас беспечно бултыхается возле берега на той стороне.

Вместе с секунд-ротмистром вызвались идти два кирасира. Они зарядили карабины и, весело переговариваясь, спустились к перешейку. Их черные ботфорты тотчас по щиколотку погрузились в рыхлую, непросохшую землю. Но охотники бодро шли вперед. Их манил к себе, обещая добычу, полуостров Крым.

Анастасия долго смотрела вслед Мещерскому и его солдатам. Погода между тем начинала портиться. Ветер усилился и подул с востока. По водам Сиваша побежала рябь. Они словно бы пришли в движение. Мелкие волны одна за другой покатились на совершенно пологие коричнево-серые берега перешейка. Аржановой даже почудилось, будто вода шаг за шагом захватывает земную твердь…

Собственно говоря, переходов с материка на полуостров существовало всего три.

Первый из них и наиболее удобный был на Перекопском перешейке. Он имел ширину около девяти верст. Чтобы затруднить проникновение в Крым нежелательных пришельцев, крепостной вал на Перекопе возвели киммерийцы еще до нашей эры. Затем его всемерно укрепляли скифы. Татары, придя в Крым лишь в конце XIV столетия, тоже занимались этим оборонительным сооружением. В правление хана Сахиб I Гирея они с помощью турок усилили крепостной вал, вырыли ров перед ним и построили крепость Ор (или Op-Капу) с несколькими бастионами и башнями. Недалеко от крепости находились единственные на всем валу ворота с подъемным мостом, переброшенным через ров.

При набегах на сопредельные государства в XVI–XVII веках татары по большей части пользовались именно Перекопским переходом. Тогда по причерноморским степям они уходили на северо-запад, добираясь до Галиции, Польши и Литвы. Затем, также через Перекоп, возвращались обратно, ведя пленников, табуны лошадей и обозы с награбленным добром. Бывало, за разбойниками пускалась погоня, но Перекопский вал защищал, их. Так, в 1687 и 1689 годах князь Голицын подходил к Перекопу со своим войском, однако взломать оборону крымцев он не сумел.

Все же русские постепенно научились воевать со степняками, наследниками монголо-татарской Золотой Орды. В XVIII веке Перекоп утратил былую неприступность. Российская императорская армия дважды брала его штурмом. В мае 1736 года это сделал фельдмаршал граф Миних, в июне 1771 года – генерал-аншеф князь Долгоруков.

Второй переход, который и выбрала для своей экспедиции Анастасия, пролегал по полуострову Чонгар, расположенному почти на середине Сивашского залива. Особенно удобным он не являлся потому, что при восточных ветрах нагонные воды Гнилого моря частично его заливали. Зато дорога через Чонгар уводила на северо-восток, в Россию, и далее по Серпуховскому тракту – прямо в Москву. Этим переходом летом 1571 года воспользовалось многотысячное конное войско хана Девлет-Гирея, когда он собрался в традиционный свой поход на север за «ясырем», то есть за невольниками.

Узнав о приближении крымской орды, царь Иван Грозный не стал защищать столицу, он просто бежал из нее. Татары ворвались в город, полностью разграбили его и затем сожгли. Всех жителей, оставшихся в живых после штурма, они увели с собой, чтобы продать в рабство туркам. Тех, кто ней мог или не хотел идти, умертвили на месте.

По зыбучим почвам Чонгара и прошел скорбный путь тысяч и тысяч московитов – мужчин, женщин и детей – в горькую мусульманскую неволю. Чонгарская – переправа стала для них последним рубежом. Серые воды Сиваша навсегда отделила их от родины, пока беззащитной перед наглым напором агрессора. Какие горячие мольбы, наверное, звучали здесь, сливаясь с завываниями ветра, какие страшные проклятия сотрясали воздух!

Теперь Анастасия стояла на этой переправе, на самом краю обрыва, над Гнилым морем. Все тот же восточный ветер морщил его поверхность, заставляя воды двигаться к западу. Аржановой казалось, будто из толщи столетий он доносит до нее голоса тех несчастных русских людей, ее далеких предков. Они грозили своим поработителям неотвратимой Божьей карой. Она слушала их и думала о возмездии.

Нет срока давности таким преступлениям, и возмездие обязательно наступит. Оно проявится по-разному. В кровавой резне, что устроит между собой надменная крымская знать. В крахе их средневекового государства, чье процветание зиждилось на разбоях. В поражениях, какие потерпит внезапно их феодальное войско от северного соседа, прежде малосильного, татарами презираемого. В их повальном бегстве с этой земли, некогда ими завоеванной благодаря чудовищной азиатской жестокости.