Люди сорок девятого (СИ) - Минаева Мария Сергеевна. Страница 123

Миссис Черрингтон не удалось полностью взять в свои руки управление хозяйством, доставшимся ей от Майкла О'Руни по воле Джонатана Линдейла, потому что дети, особенно Морган Алекзандер и родившаяся в конце лета Изабель занимали все ее время. Лишь несколько лет спустя Сьюзан Максуин воплотила ее задумку в жизнь, став первой женщиной - фермером. Очень скоро миссис Черрингтон поняла, что не прогорела только благодаря своему сегундо, который, кроме того, что взял на себя заботы о пастбищах и скоте, сам, безо всякого напоминания, нанимал и увольнял работников и вел бухгалтерию.

Ранчо приносило небольшой доход, которого хватало на жизнь, и в Денверском банке, где управляющий посоветовал хозяйке открыть счет, лежала довольно приличная сумма денег, немного увеличивавшаяся год от года за счет последующих вложений и процентов по вкладу, но гордость женщины и подспудное ощущение, что ее семья живет за чужой счет, не давали ей покоя. Миссис Черрингтон даже не могла повысить жалование человеку, на котором держалось все их благополучие, ибо вся прибыль, за исключением ежегодных взносов, уходила на содержание детей, наем новых работников, инвестиции в ранчо или расходовались на необходимый ремонт. Однажды поздно ночью, когда жуткий проливной ливень ломился в окна, безумно уставший Райли, вернувшийся с объезда стад, повесил на гвоздь дождевик, вошел в свою комнату, а она в своем байковом пеньюаре поднялась ему навстречу из кресла и стояла так, пока он обретал дар речи, с распущенными по плечам волосами, совсем не похожая на сеньору в мягком, наполненным теплом, свете единственной керосиновой лампы...

На следующий день он, ни свет, ни заря, прискакал в город и с вытаращенными, толи от ужаса, толи от изумления, глазами начал носиться по улице, крича, что ему нужно кольцо с бриллиантом, смокинг и белое платье с вуалью, размеров которого он, как скоро выяснилось, не знал. Поэтому, когда через неделю отец Блейк их обвенчал, никто не удивился.

В лице Райли миссис Черрингтон, нет, теперь уже миссис Конуэй, нашла надежную опору и хорошего отца для своих детей, а потом между ними возникла взаимная симпатия, со временем переросшая в более сильное чувство и через год у них родились два мальчика. Люсьен, так беспокоивший когда-то свою мать, всерьез увлекся лошадьми и верховой ездой под чутким руководством отчима. Понемногу он оправился от шока, только стал более замкнутым и серьезным. Теперь он работал наравне со взрослыми и, научившись обращаться с ружьем даже добывал родным пропитание охотой, когда это было необходимо, никогда, впрочем, не наводя оружие на человека.

Через четыре года после войны за ранчо и гибели мистера Черрингтона в город вернулся Мортимер, потерявший жену в эпидемии гриппа, и временно поселился у брата вместе со своей двухлетней дочерью. Не прошло и месяца, как он сделал предложение Жаклин, которое та, тщательно обдумав, приняла.

Железную дорогу в конечном итоге все же построили, но прошла она много южнее о чем горожане, к своему великому огорчению, узнали последними. Говорили, что от первоначального проекта отказались из-за плавуна и многочисленных оползней на намеченном маршруте. Так это было на самом деле, или в дело вмешались древние духи, неизвестно, но люди потянулись из Иглз-Неста в другие места. Первыми, почувствовав, что денежный поток начинает иссякать, перебрались в Денвер Фокси и Лу, где, по слухам, на свои сбережения они открыли салон. Последним уехал отец Блейк. В один прекрасный день он запер свою церковь и переселился на ранчо Линдейла, где, по крайней мере, мог рассчитывать на интересную беседу с неглупым человеком и партию в шахматы после ужина. Они с Джоном говорили обо всем, и Алиса иногда присоединялась, когда предмет разговора ее интересовал. Потом отец Блейк получил приход в Денвере и отбыл туда. С того времени, хотя бы раз в месяц, а то и чаще, когда выдавалось свободное время, он предпринимал дальнюю поездку: сначала добирался до Конуэев, обедал и проводил часть дня у них, а, переночевав, отправлялся к Линдейлам, где оставался на целые сутки или двое. Бескомпромиссные шахматные бои после ужина частенько затягивались до полуночи или часа ночи.

Мистер и миссис Линдейл почти никогда не покидали ранчо на долго. Годы шли и оба они старались наверстать упущенное время: за восемь лет Алиса родила девятерых, из них две двойни.

Дети росли, летело время...

Сыновья разъехались. Первым уехал Джон-младший, пожелавший сам найти дорогу в жизни. Время от времени от него приходили письма из самых разных уголков мира, иногда молчание длилось по несколько лет, и тогда родители даже не знали, жив он, или нет. Близнецы Гарри и Ричард, и их брат Дэвид поступили в Алабамский университет и уехали учиться втроем. Только по дороге Дэви встретил индианку из племени навахо и остался жить с ней в окрестностях Флагстаффа. Как Аризона оказалась на пути в Джорджию, так и осталось загадкой. Гарри остался на востоке, окончив университет, и подался в политику, весьма преуспев, его близнец попытался пойти по его стопам, но потом махнул рукой, решив, что одного Линдейла в сенате вполне достаточно и, получив диплом юриста, отправился путешествовать по Штатам.

Девочки учились в пансионе в Денвере, где старшая, Мэри-Луиза, вышла замуж, а потом она уехала на восток. Остальные тоже нашли свою любовь. Однажды, вернувшись на Рождество домой, сестры близнецы Элисон и Клара новыми глазами увидели выросших братьев Конуэев, сыновей Райли. Одна из них уехала с мужем в Калифорнию, и они купили свою ферму, другая осталась жить с родителями супруга. Так или иначе, все дети обзавелись собственными семьями и домом, даже Джон-младший, в конце концов, угомонился и осел на каких-то тропических островах.

Только Огюст, девятый, самый младший, ребенок, упорно не хотел покидать ранчо. Еще в детстве он больше других детей любил ездить в седле впереди отца и с радостью пересел на пони, когда подрос, а потом и на большого коня, внимательно слушал все разговоры о делах хозяйства. Огюст говорил, что самым его счастливым днем, был тот, когда отец взял его с собой на загон скота в качестве полноправного помощника. Он сбежал из колледжа на востоке, куда поступил по настоянию родителей, без всякой, впрочем, охоты, но где продержался не больше месяца. Огюст добирался домой пешком, верхом, в пустых товарных вагонах и на любом попутном транспорте, больше года. Он поглядел страну, несколько раз уезжая в неверном и даже прямо противоположном нужному направлении, зарабатывал себе на жизнь чем придется, не гнушаясь самой грязной работой и порядком поизносился в пути.

Вслед за Огюстом домой вернулся Ричард. Заглянув на ранчо к родителям, и пожив у них пару месяцев, он сказал, что ему больше по вкусу город и уехал в Денвер, где открыл частную юридическую практику. Где-то в Монтане, во время своих долгих скитаний, Ричард встретил девушку по имени Кэролайн, никто так до конца и не узнал, из какой переделки они вместе выбирались. Устроившись и начав хорошо зарабатывать, Дэвид написал ей, и она приехала на поезде. Их венчал постаревший отец Блейк, и на свадьбу собралась вся семья, за исключением Джона-младшего, приславшего телеграмму из города, о котором никто никогда не слышал. У невесты родных не было. Ричард и Кэролайн часто навещали родителей мужа на их ранчо, потом у них появились свои дети. Вот так, сначала став отцом, Джонатан Линдейл стал дедом...

После его смерти, когда мясное скотоводство уже давно приносило доход лишь крупным хозяйствам, уже дети Огюста добились присоединения ранчо к одному из Национальных парков, навсегда обезопасив, таким образом, от чьей-либо алчности сосны, так любимые их дедом.

* * *

В 1913 году Джонатан Линдейл в сопровождении жены поехал в Денвер, оставив ранчо на Огюста, жена которого была на девятом месяце, чтобы сесть в городе на поезд, идущий на восток. Хозяина ранчо снова разрывали на части сомнения: он направлялся в Геттисберг и сам не знал, хочет ли быть там, хочет ли вспоминать... Однако приближалось пятидесятилетие битвы, к тому же где-то там была могила его отца, место упокоения любого неизвестного солдата, и с приближением июля Линдейл-старший все чаще являлся сыну во сне. Джон знал, что не найдет того места, но чувствовал, что должен попытаться.