Люди сорок девятого (СИ) - Минаева Мария Сергеевна. Страница 52

Палец Моргана задрожал на спуске. Ему начинало казаться, что покончить все мексиканской ничьей - не такая уж плохая идея. Огонь в лицо, может, боль... Это ему не впервой. Зато враг будет точно мертв.

- Тебя там не было, - глухим, клокочущим ревом вырвалось откуда-то изнутри.

- Хватит с меня! - внезапно раздался резкий голос, и Алиса, резко толкнув их руки, сжимающие оружие, развернулась и зашагала обратно к салуну, кутаясь в наброшенную поверх платья теплую шаль. "Не хочу этого видеть... - тихо твердила она, ни к кому конкретно не обращаясь. - Не хочу..."

От резкого толчка оба револьвера в руках дуэлянтов взорвались грохотом выстрелов, и мужчины, одновременно вскрикнув, схватились за щеки: Линдейл - за правую, Морган - за левую; из-под пальцев проступила кровь. Оружие они опустили.

- Ну, что? - спросил Линдейл, переводя дыхание, но пытаясь улыбнуться. - Чуть было мексиканская ничья не вышла?

- Пошел ты к черту! - Морган даже не пытался сделать вид, что ничего не случилось. Он сунул смит-вессон в кобуру и быстрым шагом покинул пределы светового пятна, отбрасываемого уже затухающим пожаром. Оставшись один, Линдейл перевел дух, аккуратно вернул "рут-и-маклахан" в кобуру и, закурив, двинулся было домой, но раненая нога мгновенно откликнулась пульсирующей болью. Хозяин салуна упал на колени в снег, и его пронзило острое сожаление, что он вообще покинул уютную комнатку за баром, однако сидеть сложа руки было не время.

Он уже поднимался, опираясь на подобранную ветку, когда сзади послышался хруст снега под торопливыми шагами и кто-то, подхватив Линдейла сзади под мышки, поставил его на ноги.

- Не бойтесь, это я, - сказал ему в ухо знакомый голос. Джонатан обернулся.

- А, это ты... - протянул он, узнав человека в отсветах пожарища.

- У вас на лице кровь, вы ранены? - встревоженно осведомился пришелец.

- Царапина, - отозвался Линдейл, потирая щеку. Кровь не шла, рану отчасти прижгли горячие пороховые газы.

- Кстати, - добавил Джонатан после недолгого молчания и принялся отряхивать с себя снег свободной рукой. - Я как раз тут думал о тебе. Для тебя есть работа.

- Всегда рад пригодиться, - отозвался его собеседник. - Мне деньги не помешают, особенно сейчас.

- Я плачу на сотню больше, чем обычно, - продолжал Линдейл, - треть плачу сейчас.

Он вытянул из кармана брюк пачку банкнот, и отсчитав деньги, протянул парню. Тот взял бумажки, пересчитал и убрал во внутренний карман своей куртки.

- Я хотел бы также попросить вас о недельном отпуске, - сказал он.

- После того как выполнишь задание, - кивнул Линдейл. - А по истечении отпуска приходи в мой салун, ты еще понадобишься.

- Конечно, - согласился парень. - Меня это устраивает. Так что надо делать?

- Для начала доведи меня домой, - сказал Линдейл, оглядываясь. - Поговорим там.

Сердце стремительно колотилось в груди Моргана, быстро шагающего по слежавшемуся снегу. Никогда раньше он не ощущал так отчетливо близость смерти, и страх мешался в его душе с восторгом от того, что он еще жив. Только сейчас, как в первом бою при Манассасе, почувствовал стрелок хрупкость и ценность своего существования, но тогда не было времени об этом размышлять - надо было просто бежать, спасая свою жизнь, но теперь все по-другому. Рассуждать всегда легче, чем столкнуться с чем-то лицом к лицу, и Моргану не понравилось чувство страха, потому что оно могло только повредить в противостоянии с Линдейлом.

Около салуна он нагнал Алису, она резко отвернулась от него.

- Что с ним? - спросил Морган, не замечая ее демонстративного презрения. - Почему он такой?

Обернувшись на ходу, женщина смерила его ледяным уничтожающим взглядом.

- Такие как ты отняли у него жизнь, - бросила она и скрылась в салуне, резко хлопнув дверьми. Морган убавил шаг, прижимая руку к ноющему боку, потом остановился и согнулся пополам, тяжело дыша: проклятая рана напомнила о себе. "Надо переночевать тут, а завтра с рассветом убираться из этого проклятого городка, - подумал он, выпрямляясь. - Давно пора." Дойдя до редакции, стрелок увидел, что забыл потушить керосинку, одиноким огоньком мерцавшую в темноте. Морган открыл дверь, но какая-то смутная тревога заставила его застыть на пороге и обернуться. В отблесках умиравшего огня на развалинах лавки Черрингтонов он увидел двух человек. Один из них был явно Линдейл - тот, который опирался на ветку. Отсюда не было слышно, о чем они говорили. Их голоса заглушал ветер и треск пламени, но Морган видел, как Линдейл достал из кармана деньги, отсчитал часть и передал второму. Неужели Линдейл?... Ему не хотелось думать об этом, это было слишком отвратительно, хотя, чего же еще ждать от приспешника Макклахана. Зло тянется ко злу, кажется, после нескольких потрясений его черно-белое представление о реальности все-таки оказалось верным. Морган вошел и закрыл за собой дверь. Зевая, он отыскал одеяло, валяющееся в углу и, грустно посмотрев на стопку экстренных номеров, смахнул их на пол одним движением руки. "Кому они нужны в этом городе..." - устало пробормотал он в темноту, вытягиваясь на столе во весь рост и сбрасывая сапоги. Он переставил лампу на табурет и, погасив ее, натянул на себя одеяло. "Кстати, куда запропастился Оуэн..." Прежде, чем Морган начал размышлять над новой проблемой, его глаза закрылись, и он провалился в тяжелый сон без сновидений, положив голову на стопку старых газет и сжимая в руке взведенный смит-вессон.

* * *

Войдя в дом, миссис Черрингтон устало захлопнула за собой дверь, задвинула щеколду и, стащив с головы чепец, тяжело опустилась на стул. Жаклин зачерпнула из ведра, стоящего в прихожей, воды и, протянув кружку матери, застыла безмолвным и неподвижным во мраке призраком. Миссис Черрингтон медленно взяла посуду из рук дочери, но к губам не поднесла, а продолжала сидеть в той же позе, не способная двигаться, не в силах продолжать борьбу. Тишина нарушалась лишь хныканьем Мари. Люсьен, все еще не вынимая изо рта большого пальца, направился на кухню, из дверей которой струился тусклый розоватый свет. Несколько минут спустя Жаклин, будто очнувшись, ощупью отыскала спички и зажгла керосиновую лампу, прикрепленную к стене. Мари все всхлипывала и всхлипывала, казалось, этому не будет конца...

- Уложи детей, Жаклин, пожалуйста... - усталый бесцветный голос матери заставил девушку вздрогнуть.

- Да, мама.

Она кивнула, забежав в кухню, схватила за локоть Люсьена, вытащила его в коридор, несмотря на упорное сопротивление и цепляние за косяк, поймала свободной рукой ладонь сестры и пошла вверх по лестнице, волоча детей за собой.

Миссис Черрингтон осталась одна. В тишине гостиной мерно тикали старинные часы, отсчитывая секунды, минуты, часы, а фигура женщины оставалась неподвижной, будто вырезанная из мрамора статуя, с устремленным в никуда взглядом и устало лежащими на коленях слабыми, полупрозрачными руками, стиснувшими железную кружку. Отсветы пожара, проникавшие сквозь окна, лежащие на полу и обстановке кухни, четко видимые в дверном проеме, угасли.

Дверь содрогнулась под мощным ударом, миссис Черрингтон не шелохнулась. Снова удар, еще сильнее, чем прежде. Кружка выскользнула из разжавшихся пальцев и с грохотом покатилась по полу, оставляя за собой сверкающий след.

- Мама! - на верхней площадке лестницы возникла Жаклин, в ее глазах - бездонный ужас. - Что нам делать?..

Позади нее маячили во мраке размытые силуэты Люсьена и Мари. Миссис Черрингтон внезапно очнулась от своего оцепенения и повернула к дочери спокойное лицо.

- Никаких истерик, - приказала она негромко и сухо, и Жаклин увидела, как ожесточилась ее лицо. - Уведи детей наверх, будь с ними. Стук повторился: громче и дольше.