По следам «таинственных путешествий» - Алексеев Дмитрий Анатольевич. Страница 2

Местные власти услужливо представили ему казака Федора Татаринова и юкагира Ефима Коновалова, и те показали «по самой справедливости и присяжной должности», что в 1756 году охотились на островах «супротив устья Ковымы-реки» (Колымы. — Примеч. авт.) [2]. Видели там много медвежьих следов и «заведенную незнаемыми людьми» крепость. А к северу от островов якобы имеется еще и «большая земля, на которой и стоячего всякого рода лесу весьма довольно и жилые пустые юрты наподобие якутских имеются». Важные сведения требовали тщательной проверки: многое хитрые охотники могли просто присочинить. Уж очень им хотелось вернуться в места, где они весьма успешно промышляли голубых и белых песцов.

Знающих геодезистов в этой глухомани, естественно, не оказалось. С казаками надо послать надежного человека, решил Плениснер. В его команде как раз есть такой — сержант не из дворян Степан Андреев.

— Дело это государственной важности. — Подполковник плотно прикрыл дверь и повернулся к сержанту: — С казаков взять подписку, чтобы оную секретную поездку содержали в тайне. За ними следить неусыпно, я им не доверяю. И запомни: будущность твоя зависит от твоего усердия.

В то далекое время географические открытия делались в основном людьми неучеными, но смелыми и предприимчивыми. Появлялись они так же внезапно, как и исчезали, сделав небольшое, но нужное дело. Одним из таких землепроходцев и был Степан Андреев. Не сохранилось даже его биографии. Где он родился и умер, из каких мест попал на Чукотку — об этом архивы умалчивают. Был грамотен, но не умел пользоваться компасом, копировал карты, но так и не освоил геодезической премудрости. Вот почти и все, что о нем известно.

Приказ есть приказ, и в марте 1763 года Андреев отправился в «секретный вояж» на указанные казаками острова, которые позже Плениснер назвал Медвежьими. «Прибыв на пятый видимый остров апреля 26 числа, которой осмотри весь, со обстоятельством описав как и первые острова по сущей справедливости» и «взошед на верх горы», увидел он «влево накосо севера в южную сторону или по здешнему назвать к полуношнику» на горизонте «...синь синеет или какая чернь чернеет». Но что это было — «земля или полое место моря» — определить не смог [3].

В мае Андреев уже был в Нижнеколымском остроге. Немного оправился от похода, засел за донесение Плениснеру. «И за долговремянным осмотром островов и за одержимыми в море пурга-ми весьма сделалась собачьими кормами скудность, — писал он, тщательно расставляя каждую букву, — однакож... усердно и ревнительно желал и принуждал команду ехать далее в море, токмо команда единогласно стали говорить, что далее следовать в море оставить...»

Рапорт сержанта привел Плениснера в ярость. На островах тог побывал и даже описал их, но «по незнанию наук, какое положение они имеют на карте изъяснить не мог». Нерешенным остался и главный вопрос — о загадочной «сини». Победная реляция в Петербург откладывалась на неопределенное время. Посему Андрееву строжайше было предписано «...следовать вторично к видимой им большой земле».

В апреле следующего года он с казаками вновь очутился на том пятом Четырехстолбовом острове. Назван он был так потому, что стояли там кекуры — высокие природные каменные столбы. В ясный солнечный день узрели прошлогоднюю «синь» и «дались на усмотренное место».

Бежали на собаках по льду с небольшими перерывами пять суток. Ночевали у «великих» торосов. А на шестые сутки, рано утром, увидели... «остров весьма немал. Гор и стоячего лесу на нем не видно, низменной, одним концом на восток, а другим — на запад, а в длину так, например, быть имеет верст восемьдесят». Направились к «западной изголовье» острова, но, наехав «на незнаемых людей свежие следы», пришли в «некоторый страх». К тому же и «юкагирь Ефим Коновалов одержим стался болезнью». Поэтому Андреев, «не доезжая до острова например как верст з дватцать», приказал повернуть в обратный путь...

По следам «таинственных путешествий» - image5.jpg

Карта северо-востока Сибири сержанта С. Андреева

Свои интересы Плениснер умел блюсти с немецкой тщательностью. Разослал копии путевого журнала Андреева сразу в несколько адресов: новому губернатору Чичерину, в Академию наук историку Г. Миллеру и в личный Кабинет императрицы Екатерины II. Не позабыл приложить и собственный рапорт — образец мудрого руководства, усердия и распорядительности. Долгожданная награда — чин полковника — не заставила себя ждать. Не обошли и Андреева: «за понесенные двугодичные труды» того произвели в подпоручики.

Новые земли Плениснер непременно хотел видеть на «своих» картах. И вот уже умчался в Петербург фельдъегерь с кипой чертежей Чукотской земли, «сочиненных» — именно так выразился сам полковник — из туманных рассказов чукчей, «скасок» промышленников и рапортов Андреева и Дауркина. На удивительных картах с непонятным масштабом впервые появились Медвежьи острова, остров Андреева, невероятные очертания «Американской матерой со стоячим лесом земли» и таинственной земли Китеген, да которой жили «оленные люди хрохай».

В столице карты произвели должное впечатление. Новоиспеченному полковнику предложили срочно снарядить большую экспедицию под командованием теперь уже подпоручика Андреева для установления контактов с «оленными людьми» и непременно включить в оную опытных геодезистов.

Прошло пять лет, прежде чем прапорщики-геодезисты Леонтьев, Лысов и Пушкарев отправились в далекий путь. Отправились одни, без Андреева. После своего похода он служил в Охотске, составлял и копировал карты. С этого момента он вообще больше не упоминается в рапортах и донесениях.

Однако авторы, работая в Центральном государственном архиве древних актов, выяснили ранее совершенно неизвестный этап биографии сержанта Степана Андреева. Оказалось, что в 1766 году он был назначен командиром небольшой Тигильской крепости на Камчатке. В этой должности, командуя 78 солдатами, он пробыл пять лет и в 1771 году был сменен прапорщиком Петром Инкингриным [4]. Затем следы Андреева теряются. И на этот раз, кажется, навсегда.

Карьера полковника Плениснера завершилась плачевно, хотя в 1764 году и получил он повышение — назначен был главным командиром в Охотск. Человек он был деятельный, гордый, строгий с подчиненными, чрезвычайно подозрительный и боялся доносов. Полковник задерживал все конверты, которые шли через Охотск сибирскому губернатору и в столицу. И за это горько поплатился: его отправили в отставку и отдали под суд.

...Три года в недоумении бродили геодезисты с картами Плениснера по торосам Ледовитого океана для «отыску показанного подпоручиком Андреевым шестова острова, или матерой Американской земли». Но кругом были только бескрайние ледяные поля и бесконечные полыньи. Картографические недоразумения, помноженные на неудачи трех геодезистов, дали результат на первый взгляд неожиданный, но закономерный: спустя двадцать лет андреевский остров уже основательно путали с легендарной землей Китеген, которая перекочевала в другие карты, пополнив антологию географических заблуждений.

Поручение «разведать о всех обстоятельствах сей земли, как-то: остров ли оная или твердая протягаящаяся от Америки земля» было дано в 1785 году русской полярной экспедиции Биллингса. Спустя двадцать пять лет ее разыскивал известный исследователь Новосибирских островов Матвей Геденштром, а в 1821 —1823 годах — лейтенант Фердинанд Врангель и лицейский друг А. С. Пушкина мичман Федор Матюшкин [5]. Предпринимались такие поиски и в дальнейшем...

За все неудачи этих экспедиций в трудах и выводах будущих историков расплачиваться пришлось исключительно Степану Андрееву. Двести с лишним лет он являлся весьма удобной мишенью для всевозможных нападок и обвинений, большей частью несправедливых и голословных.

вернуться

2

Острова, на которых побывали Ф. Татаринов и Е. Коновалов, — Медвежьи. Включают в себя пять островов: Крестовский, Леонтьева, Четырехстолбовой, Пушкарева и Лысова. Первая экспедиция для определения положения Медвежьих островов была отправлена в 1711 году по приказу сибирского губернатора М. П. Гагарина. Эта экспедиция под началом Василия Стадухина, вышедшая из устья Колымы на судне, потерпела неудачу вследствие неблагоприятного состояния льда. Первым русским, посетившим Медвежьи острова в 1720 году, был промышленник Иван Вилегин. На острова он перешел весной по льду и «...нашел землю, токмо не мог знать — остров ли или матерая земля». Четыре года спустя Медвежьи острова посетил «боярский сын» Федот Амосов. «Скаска» Ф. Татаринова и И. Коновалова о посещении Медвежьих островов хранится в ЦГАДА (ф. Кабинет Екатерины 11, 1762—1795 гг., д. № 15, л. 3—4).

вернуться

3

Здесь и ниже в этом очерке цитируются выдержки из «Репорта сержанта Степана Андреева о его походе 1763 (и 1764) года» и «Поденного путевого журнала сержанта Степана Андреева, который он вел во время похода 1763 (и 1764) года» (ЦГАДА, ф. Кабинет Екатерины II, 1762—1795 гг., д. № 15, л. 7—12, 25—28).

вернуться

4

О командирах камчатских (ЦГАДА, ф. 199, оп. 2, портф. Г. Миллера № 528, ч. 1, д. № 19, л. 2).

вернуться

5

Врангель Фердинанд Петрович (1796/97—1870) — выдающийся русский деятель прошлого века. Адмирал, почетный член Академии наук, член Государственного совета. Врангель был не только выдающимся ученым и моряком, совершившим два кругосветных плавания, но и крупным государственным деятелем России. В течение ряда лет был морским министром, директором департамента корабельных лесов, директором гидрографического департамента, членом комитета по защите берегов Балтийского моря, одним из основателей Русского географического общества. Жизненным подвигом Врангеля, снискавшим ему мировую известность, явился его поход к северным берегам Восточной Сибири (1820—1824).

Матюшкин Федор Федорович (1799—1872) —выдающийся русский мореплаватель, адмирал. Участвовал в кругосветных экспедициях В. М. Головина (1817—1819) и Ф. П. Врангеля (1825—1827).