Опасные пути - Хилтль Георг. Страница 15

Маркиза и ее подруга внимательно слушали, а духовник взял книгу и, подняв взор на распятие и обращаясь к своим спутницам, произнес:

— Книга останется у меня, я возвращу ее герцогу и испрошу его прощение вам обеим. Этот ужасный предмет должен быть уничтожен. Герцог де Мортемар должен сжечь эти отвратительные листы в моем присутствии.

— Больше вам ничего не нужно от меня? — прозвучал из-за решетки голос монаха.

— Нет, отец мой! Благодарю Вас и прошу Вашего благословения.

Старик снова пробормотал установленное формой благословение и задвинул дверцу. Посетители вышли из приемной.

— Вернитесь теперь домой, — сказал духовник, — в воскресенье я переговорю с герцогом.

Он простился с подругами и пошел через сад к внутренним зданиям монастыря; а маркиза и Атенаиса тихо направились к воротам.

Молодая герцогиня дрожала всем телом.

— Что скажет мой отец! — простонала она. — Мало того, что я провинилась перед ним тем, что промолчала о похищении книги, — теперь я навлекаю на него еще новую опасность! У него оказывается книга, которую служители церкви признают достойной проклятия! Что, если церковь привлечет его к ответу.

— Ба! — воскликнула маркиза, — да кто же осмелится на это? Мы поступили глупо: мне надо было взять книгу с собой в Париж и дать ее для тайного и тщательного рассмотрения настоящим ученым. Священники всегда всего боятся… Ах, какая это находка! — воскликнула она, закинув голову и простирая вперед руки, — какая дивная находка! Рассылать свою месть с дуновением ветерка, быть в состоянии губить своих врагов, быть высшей силой, перед которой все дрожит! О, зачем я не сохранила драгоценных листков? Зачем я их отдала в чужие руки?

Атенаиса молчала и со страхом смотрела на свою спутницу.

Между тем духовник герцога, тщательно завернув выкраденную маркизой книгу в несколько листов толстой бумаги, обвязал пакет шелковым шнурком и затем покинул монастырь.

Все встречные кланялись ему с глубоким уважением. При выходе из местечка он наткнулся на густую толпу народа, окружавшую высокий помост, на котором фокусники показывали свое искусство. Пока сверкающий золотыми блестками арлекин проделывал разные штуки на шатком канате, две уродливо разодетые фигуры в потертых бархатных костюмах шныряли в толпе любопытных, громким голосом восхваляя чудодейственные лекарства “знаменитого доктора Базанцано”, который продает их здесь, в Рошшуаре, для исцеления страждущего человечества. Такие приемы уличных шарлатанов были весьма употребительны и почти всегда имели успех.

Доктор Базанцано был довольно видный мужчина лет пятидесяти. Его взоры постоянно бегали по сторонам, точно высматривали добычу; но он слыл в народе за искусного целителя и, три-четыре раза в год появляясь в этой местности, наносил своими посещениями немалый ущерб местному врачу.

Священник прошел мимо помоста, не поднимая головы. Он слышал, как помощник “знаменитого доктора” предлагал зрителям мазь, обладающую чудесной силой необыкновенно быстро залечивать раны. Дойдя уже до дороги в Бурганеф, духовник герцога заметил, что его нагоняет огромный, фантастически разукрашенный фургон шарлатана, также направлявшийся в Бурганеф, где у полуразрушенных городских ворот, при самом въезде, стоял домик священника. Против него возвышалась древняя колокольня, с которой в эту минуту как раз разносились звуки колокола, призывавшие к молитве.

Священник снял шляпу и прочел краткую молитву; потом он отер платком вспотевший лоб и повернул к своему дому. У самой колокольни к нему подошла группа женщин с детьми, а затем они окружили его, целуя его руки.

— Ах, преподобный отец, — сказала одна молодая женщина, — у меня к Вам большая просьба!

— Говорите, Мария. Вы знаете, я всегда охотно сделаю все, что могу.

— Ну, Вы знаете, преподобный отец, что мой муж работает на рубке леса в Перше. Сегодня я получила от судьи из Белака бумагу. Посланный сказал мне, что это насчет продажи того участка земли на реке, за который граммонский мельник уже предлагал нам кругленькую сумму. Ведь я не умею читать, а если пойду к стряпчему, так ведь он сдерет с меня кучу денег. Вот я и ждала Вас, преподобный отец, чтобы просить Вас прочесть и объяснить мне, что в этой бумаге. Вам-то можно вполне довериться.

Священник вошел в нижнее помещение колокольни и развернул бумагу. Только что он принялся за чтение, колокола снова зазвонили. Мария приблизилась к нему.

— Ну, добрая женщина, — сказал он, дочитав до конца, — дело просто-напросто касается взноса платы за…

Это были последние слова священника, произнесенные в этом мире; в воздухе внезапно пронесся резкий, дребезжащий звук, точно треснуло большое стекло. Один из колоколов вдруг умолк, а с высоты колокольни сорвался язык и со всей силой ударился о спину священника.

Странный крик вырвался из его груди, за ним хлынул поток крови. Двадцать женских и детских голосов ответили на этот крик. Со всех сторон сбежались люди; слышались вопли:

— Спасите!.. Воды!.. Помогите!..

Священник лежал на полу башни, плавая в собственной крови, окруженный своими плачущими и стонущими прихожанами.

Страшная весть с быстротой молнии распространилась по всему городу.

— Доктора! Скорее доктора! — раздавались в толпе голоса.

— Батюшка еще дышит!

— Доктор из Рошшуара приедет слишком поздно?

— Боже мой! Да незачем ходить далеко! — воскликнула одна женщина, — ведь доктор Базанцано сейчас только что въехал в город! Зовите его скорее! Он своей мазью делает чудеса и залечивает всякие раны!

— Доктора! Позвать доктора! — закричали со всех сторон.

Тридцать-сорок человек бросились искать Базанцано по городу и очень скоро привели, почти принесли его на руках. Вступив в башню, он повелительным движением руки приказал окружающим удалиться, и все покорно повиновались. Тогда шарлатан, с необыкновенно ученым и важным видом, достал из кармана какую-то бутылочку и опустился на колени возле истекавшего кровью священника.

Ощупав его грудь, он налил несколько капель своего эликсира ему на лоб и потер виски. Хотя его сведения по части медицины были весьма скудны, тем не менее он с первого взгляда не мог не убедиться, что случай был смертельный. Впрочем для этого и не нужно было научных познаний: стоило взглянуть на лежавший рядом язык колокола, глубоко вдавившийся в землю, и всякий профан сказал бы, что с пострадавшим покончено. И действительно последний хрипел в предсмертной агонии. Однако доктор счел необходимым хотя для вида прибегнуть к некоторым мерам. Кроме того он быстро сообразил, что за свои хлопоты об умирающем вероятно не получит вознаграждений, а потому он занялся тщательным осмотром тела, надеясь найти на нем что-либо ценное, могущее заменить денежную плату за его труды. Но у доброго, честного священника не оказалось ничего, имеющего материальную ценность. Доктор уже готов был признать бесполезность своих стараний, как вдруг ощупал какой-то тщательно завернутый предмет, судорожно зажатый в правой руке умирающего. Складки плаща покрывали эту руку вместе со свертком.

Шарлатан тотчас нашелся. Не раздумывая о том, есть ли в пакете что-либо ценное, он тотчас приказал:

— Пусть все выйдут из башни! Я прибегну к последним средствам.

Через минуту он остался наедине с умирающим. Бросив вокруг хищный взгляд, он откинул плащ священника и ощупал сверток; не могло быть сомнения, — в нем была книга. Так как доктору было известно, что книги, и особенно бумаги, часто стоят дороже денег, то он постарался вырвать книгу из сжимавшей ее руки. Он должен был употребить для этого значительное усилие, и, когда вытащил, наконец, пакет, затекшие хровью глаза умирающего священника вдруг открылись; он стремился по-видимому сказать что-то. По его телу пробежала дрожь, из горла хлынула новая волна крови, а затем его голова упала неподвижно и хрип прекратился.

Базанцано приложил руку к его сердцу, — оно не билось. Священник умер.

Доктор спрятал книгу в один из карманов своего плаща, необыкновенные размеры которого были, очевидно, приспособлены к такого рода поборам, затем встал и, подойдя к башне, глухим голосом произнес: