Возвращение к Серви - Диванкулиев Худайберды. Страница 4

— Твое имя, друг? — спросил он Исмала.

— Я родом с севера, мое племя живет на берегах Окс-моря, Зовут Исмал.

Гигант покосился на него, неохотно сказал:

— Я Тирс. И знаю о людях Окс-моря, Бешеной реки. Один ее рукав скатывается в наше море. Слыхал: Море каспов?

— Нет, — сказал Исмал. — А теперь знаю. Тирс глянул на него более приветливо и сказал:

— Я был вождем племени рыбаков, ныне — раб царя неведомого Ура.

Они подружились. Тирс говорил ему о каспах, смело идущих в пенные волны Зеленого моря, как еще иначе назвал он Море каспов, о частых бурях на нем — и о тоске по свободе.

— Я вернусь к морю, — глухо сказал Тирс, сжимая громадные кулаки. — Иначе не стоит жить! Мы вырвались из каменного ада, оттуда нет возврата слабым.

Все их мысли были о побеге. Но воины неусыпны, общая для всех рабов цепь крепка.

- Надо ждать случая, — сказал Тирс.

- Да. А сколько ждать?.. — отозвался Исмал. Оба потупились. И поплыли они спустя пять восходов вниз по Евфрату. Рабы, купленные Сингхом, сидели на жгучем солнце, прижавшись друг к другу на дне барки с высокими бортами.

— Горе нам!.. — мрачно цедил вождь каспов. — Будем молить духов моря и степей о помощи.

— А куда же увозят нас?.. — гадал Исмал. — Как потом найти дорогу в наш край?

Тирс угрюмо молчал.

В одну из глухих ночей барка Сингха медленно прошла мимо города царей — шумерского Ура. О нем когда-то с восторгом рассказывал Дравид. Подтянувшись на руках, ослабевший от долгого плавания по реке Исмал несколько мгновений видел смутную громаду зиккурата: на его ступенчатых террасах кое-где светились огни. «Почему Сингх ночью провез нас мимо Ура? — зло подумал он. — Нет красоты сейчас, ее пожрала темнота».

В залив нижнего моря прибыли ранним утром. На якорях стояли корабли из южных стран, рыбачьи посудины, пузатые речные барки... Сингх причалил к дилмунскому «Магулиму», чьи огромные размеры потрясли степного охотника: в длину судно имело сто пятьдесят локтей, в ширину — пятьдесят. Корпус сделан из сине-черного дерева, а палуба выстлана плахами розового цвета. Четыре подпорки держали высокую мачту. Оранжевый парус натянут на две реи. Корма выше носа и длиннее. Борта поднимаются над палубой на три локтя. Вдоль бортов — скамьи для гребцов.

Зычным голосом Сингх кликнул кого-то — и в барку по бревну скатился курчавоволосый, толстый дилмунец. Кожа — темнее ночи, зубы — белее жемчуга. Выслушав Сингха, он для острастки щелкнул бичом по воздуху и принудил рабов вскарабкаться на «Магулим». Затем их приковали к свободным местам на скамьях. Теперь было полное число гребцов — семьдесят пять с каждого борта.

Исмала и Тирса поставили к тяжелым рулевым веслам. Еще накануне «Магулим» загрузили шумерскими товарами. Сингх быстро переоделся в шатре под мачтой в грубую одежду кормчего и скомандовал к отплытию. Шутра ударил в бронзовый диск, последовал мощный, в едином ритме, рывок ста пятидесяти весел.;. Корабль двинулся к внешнему рейду. Медленно поплыли назад желто-серые, низкие берега залива. Следуя указаниям шумерского лоцмана и жестам Сингха, оба друга работали кормилами: Исмал тянул свое весло к «Магулиму», Тирс — от корабля, выдерживая направление.

Поглядев на Исмала, Сингх сказал с усмешкой на толстых губах:

— Что ж, прощайся с Нижним морем. Трудно угадать, скоро ли ты увидишь его.

Исмал промолчал, а Тирс понял, что купец благоволит Исмалу. «О духи степей!.. — взмолился в отчаянии охотник. — Не дайте нам утонуть в чужом, неведомом море. Помогите нам с каспом вернуться назад!».

Встречный аравийский ветер ударил в парус, и «Магулим» заметно сбавил ход.

- Эй, не зевать!.. — заревел Сингх, потрясая резным посохом.

Ловкие, как обезьяны, матросы-дилмунцы мигом свернули оранжевый квадрат паруса. Задавая темп, бухнул диск. «Магу-лим» ускорил свой бег.

- Эх-е, хорош этот корабль, — вздохнул Тирс. — Плывет по морю, как птица в небе.

- Корабль все быстрей увозит нас от родины, — мрачно сказал Исмал.

Тирс искоса глянул на Шутру, стоявшего невдалеке, понизил тон:

- Корабль можно захватить.

— У нас нет оружия и мы прикованы цепью. У Сингха двадцать матросов. Как захватишь?

Тирс задумался, потом ответил:

— Цепь я могу порвать руками... Но ты прав. Будем ждать знака духов.

...«Магулим» плыл по тихому морю. Справа тянулся песчаный берег, сверкающий в лучах солнца. На выцветшем небе ни облачка. И вдруг появилось большое желтое облако на окаёме. Оно быстро приближалось к судну.

— Песчаная буря идет! Пусть все накроют головы, — крикнул Сингх.

Горячая струя воздуха с каплями морской воды и песчинками резко ударила в борт, взметнулась на палубу. Желтые потеки покрыли шатер, согбенные спины гребцов, парус. Матросы, отплевываясь от мокрого песка, с трудом удерживали оранжевый квадрат. Двое поспешно накрывали люк трюма, где хранились вода и пища. Но буран утих так же скоро, как и возник.

Изнемогая от жары, гребцы хватали ртом тряпку, смоченную в пресной воде с уксусом, жадно сосали ее, чтобы умерить нестерпимую жажду. Нелегко пришлось и рулевым, они не выдержали направления, и Шутра огрел Тирса палкой. Тот с такой яростью рванулся к нему, что порвал цепь! Шутра в страхе попятился, но тут из шатра выглянул Сингх и приказал не трогать впредь рулевых. Исмал не осуждал Шутра: «Таков мир, куда мы попали. Либо ты раб, либо Шутра с палкой. Чем жить рабом — лучше не жить».

Через три восхода показался остров финиковых пальм, песчаных холмов и коралловых отмелей. Но были тут и хорошая бухта, вокруг нее поселение с храмом в центре. Все радовались близкому отдыху. Конечно, ни Тирс, ни Исмал не знали, что достигли Бахрейна, где была колония дилмунских купцов.

Пополнив запасы воды и фиников, «Магулим» поплыл прямо на восток, к Мохенджо-Даро. Плавание оказалось долгим, изнурительным, ветер переменчив, как хамелеон, гребцы работали больше, чем парус. Сингх лично вел корабль вдоль Берега бедужей (Пакистан—АВТ.), ориентируясь по звездам и голубой карте на пергаменте. Уныло позванивал диск, и гребцы отвечали ему надсадным выдохом. Скрипели уключины, ровно журчала вода, заунывно пели матросы. И так день за днем. Лишь изредка причаливали в безлюдном месте к берегу, чтобы набрать в бурдюки пресной воды. Где? Это мог знать лишь опытный кормчий.

Вскоре от истощения умерло семь гребцов: взятых припасов не хватало, и гребцу выдавали на сутки полкуска ячменной лепешки и пару фиников. Чуть лучше питались Исмал и Тирс, кормчий давал им даже вяленой рыбы. И все-таки Исмал ослабел. Только касп был по-прежнему крепок, на него, казалось, ничто не действует. «Что вы молчите, о духи степей! — взмолился Исмал, глядя на Полярную звезду у горизонта. — Дайте нам знак. Укажите дорогу к свободе...» Добрые духи безмолвствовали. Лишь отвечали ему гулкий прибой да шум волн Уадж-Ура (Индийского океана—АВТ.).

...Пришел день, когда окончилось это страшное плавание. Начались устья Инда и прибрежные мелководья — широкие, как и сама дельта. Чем ближе подходили к Великому городу дилмунцев, тем красочнее открывалась Исмалу древняя Индия. На рыжих от зноя каменистых холмах стояли великолепные храмы с фигурами неведомых богов. Вдоль могучего Инда высились дворцы и общественные здания. Они соперничали красками с небом, морем, тропической растительностью. Улицы и проспекты, делившие город на симметричные зоны, были тщательно подметены. Раскрыв рот, забыв о ноющих мускулах, степной художник любовался этой сказкой. В порту кипела жизнь: рабы и матросы грузили суда; горланили продавцы, чьи лавки теснились в тупиках и переулках вокруг громадного крытого рынка на площади. Непрерывно проходили караваны ослов, верблюдов, зебу, отдельно шагали важные слоны; вопили разносчики, продавцы овощей и фруктов. Тут были люди само го разного облика — из неведомых городов и царств на Ганге... Особняком под навесами стояли дилмунские, шумерские, аравийские купцы, обсуждая цены на товары. Торговались на невероятной смеси всех языков Дилмуна, Аравии, Двуречья — впрочем, они были близкого корня. Затем писали на табличках контакты и скрепляли их личными печатями. У купцов Дилмуна были печати-амулеты: рогатый человек на бычьих ногах и с хвостом борется с рогатым тигром...