Пять баксов для доктора Брауна. Книга 6 - Маллоу М. Р.. Страница 16

— Мисс Адлер! — сказал он так, чтобы его слышали за дверью. — Неужели вы опять надулись?

Ответа не последовало.

— Но ведь чепуха! — возмутился коммерсант. — Вам просто нравится обижаться!

— Так же, как вам — обижать!

— Ничего подобного! Мисс Адлер! Мисс Адлер, вылезайте оттуда!

За дверью молчали.

— Ах ты, клизма! — сказал себе под нос коммерсант и постучал. — Вылезайте, черт вас дери!

— Я все слышала.

— Ну, так вылезайте!

Ему опять не ответили.

Прошло не меньше минуты. Потом еще столько же. Коммерсант присел на телефонный столик, где вместо аппарата стояла ваза на кружевной салфетке, вытянул ноги и запел «Господи, меня обокрали!» Потом сменил репертуар на «Кошачий дуэт».

Кошачий дуэт

— Брысь! — сказали за дверью.

— Еще чего.

Тут дверь открылась.

— Дайте мне пройти, — потребовала доктор.

Саммерс оглядел ее, одетую в непросохшую одежду, с ног до головы и присвистнул.

— Ух ты, вот это чучело!

Доктор молча смотрела на него.

— Я хотел сказать, чучело райской птицы, — поправился коммерсант.

Спустя пять минут доктор Бэнкс, уже опять переодетая в халат, уселась в кресло в библиотеке и заявила, что больше пить не станет.

— Отлично, — коммерсант откинулся на спинку кресла. — Кстати, знаете, что? Я, доктор, еще заметил, что иногда вижу себя во сне… э… э… раздетым. И отчего-то всегда в людном месте. Не смейтесь.

— Я не смеюсь, — хладнокровно ответила она. — Зачем вы мне это рассказываете?

— Затем, что это второе совпадение. Когда я вижу такой сон, всегда через несколько дней приходится посылать за вами. Осечки еще ни разу не было. То грипп, то ангина… Помните, в девятнадцатом году?

— Я бы не хотела это вспоминать. Очень надеюсь, что придет время, когда эпидемии останутся только в истории.

— Да, было бы неплохо, — произнес в задумчивости Саммерс и вдруг фыркнул.

— А помните тот цирк с гриппом?

События, о которых он вспомнил, выглядели так. Тогда, ранней весной, когда во всем штате действительно свирепствовал грипп — «испанка», унесший тысячи жизней, Д.Э. Саммерс проснулся в ужасном состоянии на следующий день после того, как это же самое сделал его компаньон. Мисс Дэрроу настаивала, что необходимо, наконец, вызвать доктора. Саммерс имел свое мнение на этот счет. Он сам телефонировал врачу. Но не доктору Бэнкс, которая жила в четверти часа езды на автомобиле, а доктору Хоппу в Энн-Арбор. Был выслушан, услышал: «Да-да, сейчас все болеют. Это, конечно, грипп», получил соответствующие инструкции и обещание, что санитарный инспектор немедленно приедет в «Мигли». В городе уже были шестеро больных гриппом и седьмой случай решал дело: эпидемия. Однако, доктор Бэнкс, которой все-таки позвонила мисс Дэрроу, успела приехать в «Мигли» одновременно с санитарным инспектором, который уже собирался приклеить на дверь дома бумажку «Карантин». Доктор осмотрела одного, второго, а затем спокойно и очень вежливо заявила: «Ангина» (Д.Э. Саммерс) и «бронхит» (М.Р. Маллоу).

— Мистер Роблин всегда терпеть меня не мог, — в глазах ее мелькнуло что-то похожее на улыбку.

— Вы думаете, он за это вас ненавидит? — поинтересовался коммерсант. — А вот и нет, доктор. Сказать вам, за что?

Она опять подняла бровь.

— Скажите.

— А за то, — коммерсант выпустил дым, но не удержался, хрюкнул, — за то, что вы тогда так благородно сказали… Помните, как вы тогда сказали?

Он засмеялся в голос.

— «Сочувствую, коллега. Действительно очень много пациентов. Неудивительно, что у вас нет сил осматривать каждого». Я до сих пор это помню, доктор! Здорово вы его приложили.

— Прежде всего, — сказала доктор, — я не собиралась никого, как вы выразились, прикладывать. Мы с мистером Роблином коллеги и я не могу позволить уронить наш авторитет в глазах пациентов. В конце концов, не моя вина, что ни врач, ни инспектор не удосужились даже взглянуть на больных.

— О, вот за это вас просто убить мало!

И он захохотал, захлебываясь и вытирая слезы.

— Вот за это… за это вас так ненавидит и он, и все остальные! За ваше совершенство.

Доктор предпочла оставить эту реплику без ответа.

— Вы… вы… коллеги, вы сказали? — продолжал веселиться коммерсант. — Черт бы меня драл, доктор Бэнкс! Раз уж на то пошло, Роблин, это старое чучело — ваше начальство!

— Раз уж на то пошло, — холодно заметила доктор Бэнкс, — это действительно так. С юридической точки зрения. Де-факто же мистер Роблин только чиновник, никаких медицинских обязанностей не выполняет — кроме, разумеется, общих осмотров, которые все равно возлагает на меня, поэтому я предпочитаю считать его коллегой.

— Ах, жалко, он вас не слышит!

— Ему совсем необязательно так глубоко вдаваться в подробности дела.

— Правильно. Учитывая то смешное обстоятельство, что сам в этом деле ни черта не смыслит. Какой смысл ему был нас осматривать? Он не отличил бы гриппа от ангины. Так что пусть себе возит вам свои агитационные плакаты и помалкивает.

— Мистер Саммерс.

— Что?

— Вам не кажется, что вы зашли слишком далеко?

— А что, должно казаться? — глаза коммерсанта приняли невинное выражение.

— Тем не менее, я вас попрошу придержать ваш язык и не судить о том, о чем вы не имеете никакого понятия.

— Как! — воскликнул коммерсант. — Опять не имею? Почему тогда каждый раз, когда к вам приезжает этот Роблин, у вас такое лицо, как будто он — пятно на скатерти и просто ниже вашего достоинства показать, что вы его заметили?

— Мистер Саммерс.

— Ну, что?

— Ох, мистер Саммерс.

Но коммерсант только отмахнулся.

— Да, но эти сны имеют объяснение, как вы думаете? — спросил он. — Не может же быть, чтобы сплошные повторения — и без причины.

— Вероятно, не может, — пришлось согласиться доктору Бэнкс.

— Собственно, поэтому и Фрейд, — сказал коммерсант. — У вас есть какие-нибудь мысли?

Доктор задумалась.

— Да, — подумав, ответила она. — С точки зрения фрейдизма вы, вероятно, безотчетно ощущаете ряд мелких признаков болезни, а ваше сознание выражает таким образом чувство уязвимости. Ничего мистического.

— Так вам тоже случалось замечать нечто подобное?

— Возможно.

— И это…?

— Мне не хотелось бы никому об этом рассказывать.

Коммерсант обиделся.

— Так нечестно, доктор Бэнкс.

— Я видела собаку, но вам это ничего не скажет. К тому же, совпадения происходят не каждый раз. Или, вернее, не совсем так. Я видела сон дважды. Совпадение только одно.

— Собаку? — пробормотал коммерсант. — Какую собаку?

— Один раз — черного бульдога французской породы. А в следующем сне это был довольно крупный пес, что-то вроде овчарки, или, скорее, беспородной псины. Светлой масти.

— Но они же разные. В чем совпадение?

— Эти животные делали одно и то же.

— А что они делали?

— Стояли перед дверьми моего дома.

— Что же было после этих снов?

— После последнего — ничего.

— А после бульдога?

Доктор Бэнкс сделала вид, что глухая.

— Ладно, — не без досады произнес коммерсант. — Давно это было?

— Да. Давно.

— А второй сон?

— Прошлой ночью. Простите, мистер Саммерс, это было не нарочно. Я не собиралась интриговать вас. Я не могу.

Коммерсант смотрел на огонь в камине.

— Ну, не хотите — не надо, — сказал он, наливая ей еще. — Слушайте, вам никогда не приходило в голову, что не так уж важно доискиваться, из каких побуждений мы делаем так или этак? Хотел или не хотел — все равно ведь сделал.

Доктор провела рукой по лицу — щеки горели от камина.

— Мне тоже случалось так думать, — согласилась она. — Все эти бесконечные копания в снах и детских воспоминаниях — всего лишь оправдание нашим подлостям. И оправдание довольно жалкое.

— Слова ничего не стоят. Сто раз в этом убеждался. Поступки. Только поступки. Дело.

— Да, — кивнула она. — Изыскания доктора Фрейда представляют определенный интерес, когда речь о патологических случаях. Здоровому человеку вряд ли нужны эти копания в глубинах разума. Причины чувств, которые принято считать тонкой материей, обыкновенно просты до отвращения. Вся эта хандра, и истерия, и раздражительность, обжорство и нервная слабость имеют причиной лень, неряшество, потакание своим недостаткам, недовольство собственной жизнью и нежелание предпринять что-либо для ее улучшения.