Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны - Черток Борис Евсеевич. Страница 40

Интенсивная разработка антиракет началась в СССР параллельно с разработкой наступательного стратегического ракетного вооружения, то есть ракет с ядерной боевой частью. На этом поприще мы опережали американцев. Первую антиракету В-1000 создал коллектив, располагавшийся в Химках, на территории бывшего завода № 293. Напомню читателям, что на авиационном заводе № 293 я начал работать в 1940 году. Главным конструктором завода был Виктор Болховитинов. Теперь здесь главным конструктором первых антиракет был Петр Грушин, бывший заместитель Семена Лавочкина. Он участвовал в создании противовоздушных ракет для «системы-25 и -75». При проектировании противоракеты был использован большой опыт создания противосамолетных управляемых ракет. У двигателей ЗУРов, новых противоракет, наших баллистических ракет малой дальности Р-11 и стратегических баллистических ракет подводных лодок был один главный конструктор — Алексей Исаев.

В 1962 году мы с ним встретились в очередной раз, отмечая 20-летие первого полета Бахчиванджи на БИ-1.

— Ты помнишь, — сказал он, — как мы с Сашей Березняком уговаривали тебя еще в 41-м году разработать систему поиска и наведения нашего фанерного БИ на немецкие бомбардировщики. Какие же мы все были наивные лопухи! Тогда система наведения нам представлялась ерундовой задачей — главной был двигатель. Теперь, когда собираются совещания по этой новой системе «А», меня даже не вспоминают. Мой двигатель да и сама грушинская ракета — это, оказывается, малая деталь. Весь гвоздь в огромной системе наведения.

Исаев очень эмоционально, со свойственным ему артистическим чувством юмора рассказывал об участии в различных совещаниях и научных советах по проблеме ПРО:

— Всегда страсти кипят вокруг системы наведения, управления -одним словом, всей этой вечной задачи перехвата. Иногда мне кажется, что сама антиракета им только мешает. Главное — это загоризонтная радиолокация, вычисление траектории ракеты противника, пролонгация траектории своей ракеты. Видел бы ты, какое строительство задумали у Сарышагана!

Действительно, перехват и уничтожение боевой части баллистической ракеты противоракетой представляли собой сложнейшую проблему. Потребовалось создание специальной организации для проектирования и испытаний комплекса, в который входили радиолокаторы дальнего обнаружения баллистических целей, радиолокаторы точного наведения противоракет, радиолокационные станции вывода противоракет, станции передачи команд управления на борт противоракеты, командно-вычислительный пункт с электронной вычислительной машиной, радиорелейными линиями связи между объектами системы и, наконец, стартовые устройства с противоракетами.

Первый в нашей стране экспериментальный комплекс получил название система «А». Проектирование, создание и испытания этого комплекса проводились под научно-техническим руководством генерального конструктора Кисунько.

Главным конструктором наземной пусковой установки был Владимир Бармин. Радиолокаторы создавались совместно с радиотехническим институтом академика Минца, одна из первых советских ЭВМ — электронный мозг системы — была создана в институте академика Лебедева.

4 марта 1961 года система «А» впервые в мире осуществила перехват и поражение головной части янгелевской ракеты Р-12. В дальнейшем проводились пуски противоракет В-1000 по головным частям ракет Р-5М и Р-12. При этом проверялась надежность поражения боевого заряда ракет.

Для повышения точности и эффективности была разработана модификация противоракеты В-1000 с самонаведением с помощью тепловой головки и бортовой ЭВМ.

Натурные испытания оказали принципиальную возможность перехвата и поражения головных частей баллистических ракет на нисходящем участке траектории. Система «А» имела большое научно-техническое и политико-стратегическое значение. Была открыта дорога для создания боевых систем ПРО и, в первую очередь, создания ракетного щита, для прикрытия Москвы, аналогичного «системе-25».

Но дорога оказалась ох какой трудной. Некоторые перипетии этой грандиозной по масштабам работы, получившей впоследствии и высокую техническую оценку наших противников по «холодной войне», описаны в мемуарах [11] члена-корреспондента Российской Академии наук Г.В. Кисунько.

Автор «Секретной зоны» дает очень жесткую и субъективную оценку действиям некоторых ученых и руководителей. Я не могу согласиться с характеристиками Расплетина, Минца, Калмыкова, Челомея. Тем не менее «Исповедь генерального конструктора» подтверждает, что в начале шестидесятых годов мы опережали своих противников по «холодной войне» в реализации принципов ПРО.

Темпы разработок систем ПВО и ПРО в первом десятилетии «холодной войны» были столь высоки, что в этой радиотехнической области мы обогнали американцев. Фактически мы первыми начали еще в 1950-х годах реализацию программы, которую американцы в 1980-х громогласно назвали «стратегическая оборонная инициатива» — СОИ. Многие идеи, широко рекламирующиеся в американской СОИ, рассматривались у нас со значительным опережением. Показательно, что повторить наш опыт уничтожения противоракетой боевой головки баллистической ракеты им удалось только в 1984 году, через 23 года после эксперимента Кисунько-Грушина!

Однако ни в коем случае не следует недооценивать американских наработок с использованием новых физических принципов для различных вариантов систем, входящих в весьма широкое понятие СОИ. И неспроста американская пропаганда программу СОИ называла программой «звездных войн».

В США «противоракетный» бум начался вслед за появлением первых советских ИСЗ. Первым американским проектом противоракетной обороны была система «Найк-Зевс». Комплекс должен был содержать примерно такой же набор средств, как наша аналогичная система. Однако принципиальным отличием от советской системы было использование трехступенчатой твердотопливной ракеты «Найк-Зевс» с термоядерной боеголовкой. Использование антиракеты с «модным» термоядерным зарядом существенно снижало требование по точности наведения. Предполагалось, что поражающие факторы ядерного взрыва антиракеты позволят обезвредить боевую часть баллистической ракеты, даже если она будет удалена от эпицентра на два-три километра. В 1962 году с целью определения влияния поражающих факторов американцы провели серию испытательных ядерных взрывов на больших высотах, но вскоре работы над системой «Найк-Зевс» были прекращены.

Однако в 1963 году начались разработки системы ПРО следующего поколения — «Найк-Икс». Требовалось создать такой противоракетный комплекс, который был способен обеспечить защиту от советских ракет целого района, а не единичного объекта. Для поражения боеголовок противника на дальних подступах была разработана ракета «Спартан» дальностью полета 650 километров, оснащенная ядерной боеголовкой мощностью 1 мегатонна. Заряд такой огромной мощности должен был создать в пространстве зону гарантированного поражения нескольких боеголовок и возможных ложных целей. Испытания этой антиракеты начались в 1968 году и продолжались три года.

На случай если часть боеголовок ракет противника преодолеет пространство, защищаемое ракетами «Спартан», в состав системы ПРО включались комплексы с противоракетами «Спринт» — меньшей дальности. Противоракету «Спринт» предполагалось использовать как главное средство защиты ограниченного числа объектов. Она должна была поражать цели на высотах до 50 километров.

Американские проекты шестидесятых годов в отличие от советских проектов реальным средством уничтожения боеголовок противника считали мощные ядерные заряды, устанавливаемые на антиракеты. Изобилие антиракет не гарантировало защиту всех оберегаемых районов, а в случае их использования грозило радиоактивным загрязнением всей территории США.

К концу 1960-х годов США развернули экспериментальную систему на базе ракеты «Тор». Боеголовки этих ракет также были оснащены мощными термоядерными зарядами. Предполагалось, что эти противоракеты в случае конфликта будут уничтожать советские спутники-разведчики.