Осака - Навлицкая Галина Брониславовна. Страница 27

На развитие общих тенденций строительства средневекового Осака оказало влияние развитие чайной церемонии с ее строго отработанными, канонизированными эстетическими нормами, с возникновением особых архитектурных сооружений.

Осака и тя но ю

Процедура чайной церемонии (тя но ю) пришла в Японию из Китая, и сначала чай употребляли в качестве тонизирующего напитка. Постепенно, с возрастающим влиянием буддийской секты дзэн, усилился религиозный аспект церемонии. Чаепитие становилось все меньшим поводом для оживленных контактов, превращаясь в сложную процедуру, во время которой, по мнению монахов, в уединении можно достичь состояния самосозерцания, необходимого для постижения буддийских истин. История чайной церемонии связана с рождением особого типа сооружений — чайных павильонов и составляющих с ними единое целое чайных садов (тянива). Первоначально чайная церемония осуществлялась в тясицу — больших торжественных комнатах жилых павильонов, дворцовых помещений — синдэн. Усиление религиозной окраски, реконструирование формы церемонии привело к изменению и места, где она проводилась. Стали строиться отдельные от жилых помещений маленькие чайные павильоны. Они напоминали крошечные, бедные хижины восточных мудрецов или предельно скромные рыбацкие домики.

Создание такого типа тясицу связывается с деятельностью нескольких монахов секты дзэн, ставших известными мастерами чайного искусства. Мурата Сюко (1422–1502) приписывается определение размеров чайной комнаты — площадь ее должна была составлять лишь четыре с половиной мата (немногим менее восьми квадратных метров). Придавая основное значение ритуальному содержанию церемонии, Сюко рассматривал изменение размеров тясицу не просто как переход от большой, торжественной резиденции к маленькой комнате, а как возможность своеобразного, в духе дзэн восприятия мира — представить в ограниченном пространстве бесконечность. Религиозный акцент тя но ю сохранил и последователь Сюко — Сёо (1504–1555), но философский смысл церемонии выражается как ее аксессуарами, так и решением интерьера. Эстетические каноны, на которых строились и церемония, и тясицу, вводили в обиход саби — новый тип красоты — простую, обыденную, лишенную внешнего блеска и торжественности. Именно с тясицу Сёо начинается активное утверждение саби как концепции красоты и ее широкое воздействие на разнообразные жанры искусства и архитектуры.

Наибольшую отшлифованность, завершенность системы тя но ю, включая формирование чайного павильона и чайного сада, связывают с именем знаменитого «мастера чая» XVI в. Сэн но Рикю (1521–1591), жившего в главный период своей деятельности в Осака. Сэн но Рикю развил свою концепцию, соединив религиозный акцент церемонии, ставившейся Сюко, с артистизмом Сёо. При этом он считал, что размер тясицу может быть еще уменьшен до полутора матов. Рикю говорил, что незначительность масштаба не может рассматриваться как достижение простоты, но истинная красота саби выясняется только тогда, когда бесконечность успешно выражается малым пространством. Важным нововведением Сэн но Рикю было создание детально отработанных эстетических норм — строжайших канонов, определявших все, что касалось церемонии, начиная с внешнего вида павильона и интерьера и кончая мельчайшими деталями утвари. Сюда же входит предельно точно и тщательно разработанная композиция сада.

В своем труде «Намбороку» Сэн но Рикю подробно описывает все этапы поисков в оформлении интерьера чайного павильона. В тясицу происходило углубленное постижение буддийских истин, осуществлялась духовная задача, ставившаяся дзэнскими наставниками. Таким образом, она превращалась в место религиозного тренажа, что делало весьма непростым ее декорирование. Важнейшим условием в оформлении тясицу стала обстановка — предельно скромная, лаконичная, не отвлекающая, но концентрирующая внимание присутствующих. В то же время такая, казалось бы, полная непритязательность должна была представлять высшее выражение красоты, раскрытие сути которой, ее внутреннего, не лежащего на поверхности смысла носило философский оттенок. Единственное украшение в интерьере, заменявшее главную алтарную святыню, помещалось в токонома. Обычно чрезвычайно ценился свиток с изречением китайского философа, картина кисти старого мастера или букет цветов, передающий настроение хозяина. Прототипом токонома был домашний алтарь, буддийская сокровищница.

Немаловажным оказался и вопрос об освещенности, цветовой гамме павильона. Известно, что яркий свет отвлекает, рассеивает внимание, не способствует сосредоточенности, поэтому долгожданный эффект — полумрак, рассеянное, нейтральное освещение — дало обмазывание стен серовато-темной глиной и небольшое окно, вырезанное под самым потолком. Правда, строились и такие тясицу, в которых на уровне головы сидящего на татами человека было круглое окно, предназначенное для любования луной, особенно в период полнолуния.

Внешний мир, перед которым всегда наглухо закрывали двери тясицу, теперь полновластно входил в нее вместе с потоками лунного света, отдаленным звоном водопада, благоуханием цветущей сакуры, багрянцем осенних кленов или летящей снежной завесой. Поскольку основная цель церемонии — достижение гармонии внутреннего мира, то чаще всего строились обычные павильоны, за глухими стенами которых стояла тишина и полумрак. Вход в такой чайный дом — нидзирикути [21], небольшое квадратное отверстие (его высота и ширина — девяносто сантиметров), задвигающееся глухой деревянной ставней, — был, по существу, тоже нововведением Рикю.

Этот своеобразный лаз, в который гости «проходили» поодиночке, останавливаясь на коленях в проеме, таким неудобным сделан умышленно. Каждый входящий вынужден наклонять голову и, сгибаясь, ползти на коленях. Он задуман Рикю — классиком чайной церемонии — как вход, низкая притолока которого уравнивала всех, как подчеркнутое игнорирование мирской славы и чинов на пороге «страны чистоты и тишины на земле».

Творчество Сэн но Рикю связано с Центральным районом Японии, с Осака и его окрестностями, с конструированием тясицу и тянива в живописной местности между Осака и Киото в феодальных и храмовых резиденциях. Не случайно мастер чайного ритуала жил в Осака — именно здесь, в богатом портовом городе, где деньги купца и ремесленника обеспечивали этим сословиям более независимое положение, сложились демократические тенденции, определившие особенности нового, фактически светского церемониала, пришедшего на смену религиозной обрядности. Рикю жил в трудное время феодальных усобиц, жестоких распрей между феодальными кланами, раздиравших страну на отдельные независимые территории, на враждующие коалиции, то боровшиеся друг против друга, то совместно оспаривавшие власть у правящего дома Асикага. Вторая половина жизни Рикю совпала с периодом деятельности двух «объединителей» феодальной Японии — Ода Нобунага и Тоётоми Хидэёси. Добившись подчинения всей Японии, могущественный и жестокий диктатор Хидэёси на склоне жизни обнаружил страстный интерес к буддизму и стал покровительствовать знаменитому мастеру.

После длительной кровавой борьбы за власть и десятилетий, проведенных в военных походах, безжалостной расправы с непокорными феодальными семьями [22] Хидэёси, жизненный путь которого отнюдь не был отмечен проявлением человеколюбия, обратился к активным заботам о спасении собственной души. Религиозная концепция буддизма, философские постулаты дзэн — необычайно мобильная, лишенная умозрительности дзэнская «философия жизни» (с ее обещанием в отличие от христианства спасения души в миру, «царствия божьего на земле») — были на редкость подходящими для подобных целей.

Несмотря на то что буддизм пришел в Японию еще в VI в., широкое распространение дзэн началось лишь в начале XII в., в период глубокого идеологического кризиса, сопровождавшего в средневековой Японии крушение императорской системы и выход на политическую арену нового класса — самурайства. Столь же благотворными для укрепления позиций и расширения влияния дзэн стали века феодальных междоусобных войн и длительной борьбы за объединение Японии. Философские конструкции дзэн представляли попытку примирить человека с его окружением. Они позволяли ему выжить в абсурдном, наполненном жестокостью и страхом мире. В этом — одна из важнейших причин активной жизни дзэн в средневековой Японии.