20000 километров по Сахаре и Судану - Геншорек Вольфганг. Страница 39

Барт был, безусловно, высшим авторитетом по странам северной части Центральной Африки, а его путешествия в эти районы по обилию новых открытий и плодотворным результатам, которые они дали для дальнейших экспедиций и исследований, можно сравнить лишь с результатами путешествий Кука к южной части Тихого океана и Александра фон Гумбольдта в Америку.

Однако после смерти имя выдающегося ученого все больше предавалось забвению. Гуманист Генрих Барт не вписывался в родословную посланцев колониализма, его труды не могли стать оправданием колониально-политических теорий и практики. Ведь он утверждал, что африканские народы отнюдь не нуждались в «помощи» белого человека, чтобы стать «цивилизованными». На многочисленных примерах Барт впервые доказал, что задолго до проникновения колониальных держав в странах южнее Сахары существовали высокоразвитые государства. Свободный от предрассудков и не подверженный идеям шовинизма и расизма, Барт всего себя посвятил служению науки.

С именем Генриха Барта началась новая эра в истории открытия Африки. Его научные выводы представляли ни с чем не сравнимую ценность для географа, историка, археолога, этнографа, социолога и языковеда. Не все, конечно, что написано им по Африке, было новым, но все его выводы и умозаключения имели уровень принципиально более высокий, чем многие распространенные до него теории.

Разумеется, его образ мышления и отдельные поступки, ограниченные буржуазным гуманизмом, не были свободны от ошибок. Путевые заметки Барта носят отпечаток идей раннего позитивизма. Он исходил из «позитивных данных» и не задавался вопросом о сути явлений. При этом, однако, Барт оставил нам в наследство колоссальное число фактов, изобилие детальных описаний, в том числе и экономического содержания, которые для современной исторической науки трудно переоценить.

Значение деятельности Генриха Барта было заново открыто лишь в 50-е годы нашего столетия. Несомненно, немалые заслуги в пропаганде его научных трудов принадлежат Р. Италиандеру и Г. Шифферсу, хотя нельзя согласиться с их односторонней оценкой Барта как «аполитичного гуманиста». Молодая африканская историография также начала дискутировать вопрос о значении деятельности Барта. Так, историк-марксист Модилим Ачуфузи (Нигерия) охарактеризовал его как «самого замечательного из всех африканских путешественников», картографические зарисовки и заметки которого являются незаменимыми в деле изучения истории Судана.

Мы чтим Барта как прогрессивного ученого, который на службе мирного научного исследования и гуманизма приподнял завесу, опущенную над Черным континентом, и понял необходимость изучения географии в качестве не только «чистой» науки, но и науки как средства, сближающего народы всей земли.

Сочинения Г. Барта

(на нем. яз.)

Wanderungen durch die Kustenlander des Mittelmeeres ausgefuhrt in den Jahren 1845, 1846 und 1847. В., 1849.

Wanderungen durch das punische und kyrenaische Kustenland oder Magreb, Afrika’ia und Bar’a. (Zugleich Habilitation 1848). Bd. 1 (последующие тома не вышли).

Ober Reisen im nordlichen Afrika, in Syrien und Klein-Asien. In: Monatsber. uber d. Verhandlungen d. Gesellschaft f. Erdkunde zu Berlin. N. F. Bd. 6. 1850, c. 43–63.

Nachrichten aus Timbuktu. In: Monatsber. d. Kgl. PreuB. Akademie d. Wiss. 1854, c. 178–181.

Beitrage zur Geschichte und Geographie des Sudan. In: Zeitschr. d. Dt. Morgenland. Gesellschaft. Bd. 9. 1855, c. 518–594.

Reisen und Entdeckungen in Nord- und Central-Afrika in den Jahren 1849 bis 1855. Tagebuch einer Reise inr Auftrage d. Britischen Regierung unternommenen Reise. Gotha 1857–1858. Bd. 1–5.

Kurze Skizze von Timbuktu in der Vergangenheit und Gegenwart. In: Zur Erinnerung an d. Feier des 30jahrigen Stiftungsfestes d. Gesellschaft f. Erdkunde zu Berlin am 18. April 1858. B. 1858.

Reise von Assuan uber Berenike nach Kosser im October und November 1846. In: Zeitschr. f. allgem. Erdkunde. N. F. Bd. 7. 1858. S. 1–31.

Das Becken des Mittelmeeres in natfirlicher und kulturhistorischer Beziehung. Hamburg, 1860.

Reise von Trapezunt durch die nordliche Halfte Klein-Asiens nach Skutari im Herbst 1858. Gotha 1860. (Trg. H. 3 zu Petermanns Geogr. Mitteilgn.).

Neger und Negerstaaten. In: Deutsches Staatsworterbuch. Hrsg. von J. C. Bluntschli. Stuttgart 1860. Bd. 7, c. 219–247.

Sammlung und Bearbeitung Central-Afrikanischer Vokabularien. Gotha 1862.

Reise durch das Innere der Europaischen Turkei von Rustschuk fiber Philipoppel, Rilo (Monastir), Bitolia und Thessalischen Olymp nach Saloniki im Herbst 1862. В., 1864. Auch in: Zeitschr. fur allg. Erdkunde. N. F. Bd. 15. 1863, c. 301–358; 457–538. Bd. 16. 1864, c. 117–208.

Литература о Г. Барте

(на нем. яз.)

llaliaander R. Heinrich Barths Leben und Wirken. In: Barth, Heinrich: Im Sattel durch Nord- und Zentralafrika. Wiesbaden 1967, c. 283–379.

Keienburg E.: Der Mann, der Abd el Kerim hieB. Heinrich Barths Forscherleben in Wuste und Wildnis. В., 1966.

Schubert G. von: Heinrich Barth, der Bahnbrecher der deutschen Afrikaforschung. В., 1897.

Л. Е. Куббель

Послесловие

В истории изучения Африки XIX в. не было недостатка в ярких и выдающихся личностях. Обстановка во внутренних областях Африканского континента, время и общее состояние науки того времени делали любую попытку проникнуть на несколько сотен километров от побережья предприятием в высшей степени рискованным и опасным. Людские потери большинства европейских экспедиций бывали колоссальными — от половины до двух третей их численного состава, несмотря на то что к середине века уже был известен хинин. Поэтому «открытие» внутренних районов Африки европейцами (сами-то африканцы знали свою землю достаточно хорошо, и ни одна экспедиция не обходилась без африканцев-проводников) было по плечу лишь отважным и решительным людям. Их судьбы складывались по-разному, неодинаковыми были и практические результаты их деятельности, и далеко не всем удавалось вернуться на родину.

В этом смысле немецкий ученый Генрих Барт мог считаться на редкость удачливым. Он пробыл в малоизвестных областях Центрального и Западного Судана почти шесть лет, дольше, чем какой-либо европеец до него. Барт благополучно возвратился в Европу и получил признание своих научных заслуг, пусть и не всегда, по его мнению, достаточное. Наконец, он сумел собрать и доставить в Великобританию и Пруссию колоссальный по объему научный материал, в ряде случаев не до конца оцененный еще и сегодня. Таким образом, перед нами, казалось бы, блистательная научная карьера. И все-таки, читая жизнеописание Барта, принадлежащее перу исследователя из ГДР В. Геншорека, сочувствуешь Барту, сожалеешь, что этот незаурядный человек так и не смог до конца раскрыть свои выдающиеся способности. Так в чем же дело?

Можно, конечно, заметить, что Барт обладал далеко не легким и не простым характером. Но дело заключалось не просто в его характере. Простолюдину, выбившемуся из низов ценой огромного упорства и самопожертвования — и собственного и родительского, нелегко было получить в Прусском королевстве — дворянско-помещичьем государстве — «место под солнцем», достойное его способностей и знаний. Цитируемая в книге переписка Барта с высокими сановниками достаточно хорошо показывает, насколько раздражал «их превосходительства» своими настойчивыми просьбами сын торговца, не имевший даже звания доцента. Барт же знал себе цену и не скрывал этого ни перед министрами прусского короля, ни перед лордом Пальмерстоном. Понятно, что это чувство гордости и собственного достоинства «плебея» не слишком нравилось власть имущим. Однако и не в этом было главное. Просто Барт пришелся не ко времени. До объединения Германии под эгидой Пруссии и создания Германской империи, до перехода немецкого капитализма в империалистическую стадию развития колониальный вопрос не занимал много места в кругу интересов прусской правящей верхушки, тем более что пока еще нечего было и пытаться конкурировать с Британией в торговле с африканскими странами. Отставание Пруссии 40–50-х годов от сильнейшей капиталистической страны мира было весьма жестокой экономической и политической реальностью. И понятно, что государственная поддержка экспедиции Барта представлялась королевскому правительству попросту бессмысленной.