Такой я видел Индию - Алаев Леонид Борисович. Страница 66

Но может быть, эти связи сыграли какую-то роль в том, что в первой половине XIX в. в Индии вдруг без всякой видимой причины распространились слухи, что придет с севера «белый царь» и освободит страну от англичан. По некоторым сведениям, о помощи со стороны России мечтали будущие руководители национального восстания 1857 г.

В конце XIX — начале XX в. это мечтательно-идеалистическое отношение к России невольно подкрепили англичане. Выдумав «русскую угрозу» для оправдания своих захватнических планов в Азии и муссируя эту идею на все лады, они возродили среди индийцев смутные надежды на помощь с севера. Все понимали, что «русская угроза», какой бы близкой она ни была, представляет опасность лишь для англичан в Индии, индийцам не будет хуже.

Крупнейший деятель национально-освободительного движения того периода Бал Гангадхар Тилак даже вел переговоры с царским консулом в Бомбее о предоставлении русского оружия местным революционерам.

Бесспорно, совершенно новый этап русско-индийских отношений, отношений, все еще в большой мере «заочных», начался после 1917 г. Свободная Россия стала источником идей освобождения народных масс. Индийские революционеры приветствовали рождение нового государства, провозгласившего социальное равенство и равенство всех национальностей. Некоторые из них приняли участие в работе Коммунистического Интернационала. Под влиянием идей Октября в Индии была создана Коммунистическая партия.

Руководители Национального конгресса М.К. Ганди и Дж. Неру тоже признавали, что Октябрьская революция открыла новую эру в истории человечества и каждый борец за социальные и национальные права должен внимательно изучать опыт СССР. Идеи социализма, социального равноправия, в частности идея государственного регулирования экономики, нашли место даже в буржуазной по существу идеологии правящей партии. '

Новый этап сближения наших стран, теперь уже «очного» знакомства, наступил после того, как были заключены экономическое и серия других соглашений между Индией и Советским Союзом.

Участились поездки культурных, парламентских, спортивных делегаций, обмен визитами руководителей государств. Пожалуй, наибольшее значение для обоюдного знакомства имели посылка советских специалистов в Индию для помощи в сооружении разного рода объектов и поездки индийских студентов и инженеров для учебы в вузах и на предприятиях.

Даже мне заметно, как увеличились в Индии знания о нашей.стране по сравнению с 1963 г.

В 1968 г. мне почти не пришлось встречаться с людьми, ничего не знающими об СССР или впервые видевшими советского человека.

В течение долгого времени английская колониальная власть, а затем западная пропаганда тщательно «охраняли» индийцев от информации о Советском Союзе и, более того, окутывали нашу страну плотным туманом клеветы.

В 1963 г. еще можно было услышать:

— Верно ли, что у вас нет семьи?

— Неужели у вас все спят под одним одеялом?

За пять лет вопросов не стало меньше, но теперь они не такие примитивные. На них уже не ответить: «Что вы, конечно нет!»

Индия — страна сложная. И в общем дружественное отношение к нашей стране имеет множество оттенков.

Спокойным дружелюбием проникнуты правительственные и деловые круги. В государственном аппарате есть немало людей, которым советский строй совсем не нравится. Они бы предпочли иметь дело с «добропорядочной» буржуазной демократической страной. Но добропорядочная буржуазная страна всегда старается побольше получить за свои займы, а кроме того, легко договаривается с другой добропорядочной страной о совместном нажиме на экономическую политику Индии. Экономическое и в известной мере политическое сотрудничество с СССР является для нее неизбежным, если она не хочет потерять независимость. А этого не хотят все, даже наиболее правые и шовинистические группы. Так что официальные лица держатся с русскими самого дружелюбного, лучшего из дипломатических, тона.

Советская помощь и советская внешняя торговля в основном идут по государственным каналам. Но представители деловых кругов Индии не теряют надежды убедить великую индустриальную державу, что с ними стоит иметь дело.

Наибольшим разнообразием отмечены, конечно, взгляды интеллигенции.

Для убежденных сторонников коммунизма, а их в Индии не так уж мало, наша страна — воплощение жизненного идеала. Встречи с такими людьми всегда проходили тепло и оставляли радостное чувство.

Пока еще немногочисленна другая группа интеллигенции, тоже доброжелательно принимающая советского человека. Это специалисты — химики, физики, математики, техники и т.п., учившиеся в СССР. Они обычно не коммунисты, но они прожили у нас по нескольку лет, как правило, лучших, молодых лет, узнали наш народ и сохранили любовь к нему.

В Дели я познакомился с юной парой. Оба окончили Университет дружбы народов им. П. Лумумбы. Он — экономист, она — химик. Встретились они в Москве и, к счастью, оказались одной касты и даже из одной и той же местности в штате Майсур. Так что для их свадьбы препятствии не было. Оба ведут научную работу и на хорошем счету в своих учреждениях, потому что могут пользоваться материалами на русском языке, недоступными для других.

В Нагпуре я провел вечер с семьей Маджумдар, интересной в другом отношении. Он металлург, работает на комбинате в Бхилаи. Повышал квалификацию на «Азовстали» в г. Жданове. Она бывшая работница чулочной фабрики в Жданове. Познакомились четыре года назад на танцплощадке в Парке культуры, полюбили друг друга. Теперь у них двое мальчиков: Ашок и Кумар. Миссис Маджумдар сознательно и целеустремленно приняла индийский образ жизни. Носит сари, полюбила острые блюда, ест, само собой разумеется, руками. Но она не чувствует отрыва от Родины — в Бхилаи много русских, в клубе идут советские фильмы. Собирается навестить своих родственников в Жданове.

Я вовсе не хочу сказать, что этот способ сближения народов является наилучшим. Положение женщины в Индии так отличается от нашего, что не все к этому привыкают. Например, в Калькутте живет другая русская женщина, миссис Бос, которая мечтает о том, чтобы вернуться домой, оставив всю экзотику. Конечно, у нее иные условия: муж — капитан дальнего плавания, его месяцами не бывает дома, она живет со свекром и свекровью и буквально заточена в четырех стенах, как полагается жене индийца.

Среди интеллигентов есть люди, относящиеся к нашей стране критически. Им не нравится, что Советский Союз слишком много внимания уделяет повышению материального благосостояния своего народа. Им кажется, что СССР должен все имеющиеся у него средства направлять на поддержку революционного движения в других странах. Им не нравится также и экономическое сотрудничество между капиталистической Индией и Советским Союзом.

Их оценки индийско-советских межгосударственных отношений основываются на принятии желаемого за действительное. Им бы хотелось, чтобы в Индии началась революция. Они от всей души ненавидят капитализм. И вот им уже кажется, что пора свергать правительство Национального конгресса, национализировать всю промышленность, кооперировать крестьян.

Между тем капитализм может развиваться по-разному. В Индии в связи с этим сейчас идет серьезная политико-экономическая борьба. Тот путь, который отстаивают центристские и левые круги Конгресса — через развертывание государственного сектора, некоторое ограничение монополий, централизованное регулирование частного предпринимательства, — является более прогрессивным, чем тот, который предлагают партии «Джан сангх» и «Сватантра».

Самая многочисленная группа интеллигенции, большей частью беспартийная, идеологически довольно пестрая, но объединенная желанием видеть свою страну сильной державой, живущей в мире со всеми государствами, питает к СССР чувства симпатии.

Авторитет нашей страны небывало вырос после Ташкента, интересоваться всем советским стало модой. Слово «Ташкент» было весьма популярным. Им назвали несколько городов, например Бурхван в Уттар Прадеше, многие улицы, в том числе одну из главных улиц Аллахабада.