Канака — люди южных морей - Дамм Ганс. Страница 20

Когда человек умирает, зародыш вновь возвращается к водоему своего вонджины и ожидает своего следующего воплощения в человеке. Кроме того, каждый австралиец считает, что его судьба зависит от определенного водоема (который обычно принадлежит его отцу) и от находящегося у этого водоема наскального изображения — отпечатка вонджины. Поэтому старейшине выпадает весьма ответственная задача: до наступления дождей подновить наскальное изображение свежими красками. Если же никто этого не делает, скажем, оттого что кочевавшее поблизости племя вымерло, то животные и растения данной местности должны неминуемо погибнуть, ибо тогда навеки перестанет идти животворящий дождь, ниспосылаемый змеей Унгуд.

Подобного рода церемонии гораздо величественнее у племен центральной Австралии, у которых, однако, они не связаны с представлениями о созидающей «первоначальной силе». Религия этих племен сводится в основном к культу предков [23], которые, по их представлению, временно или навсегда принимают обличье какого-нибудь животного или растения. Приключения, некогда происходившие с этими тотемными предками (альтьирангамитьина), уже много веков подряд передаются из рода в род в мифах и изображаются в пантомимах. Хотя у этих альтьирангамитьина есть нечто схожее с вонджинами северо-западных племен, но вместе с тем они обладают и целым рядом собственных характерных черт.

По преданиям австралийцев центральной части материка, их предки когда-то бродили группами по стране. Они носили с собой продолговатые или овальные камни, известные под названием «чуринги». Эти камни воспринимаются лишь как часть тела тотемных предков, но не как место, где обитает их «душа». Странствовавшие предки растеряли многие из этих чуринг. Старейшины групп подобрали их и спрятали в пещерах, где они хранятся и по сей день. В дни тотемных празднеств эти священные предметы извлекаются из хранилищ.

Когда наконец тотемные предки окончили свои странствия и в изнеможении пали ниц, они превратились в деревья, водоемы и скалы, которые навсегда стали носителями детских зародышей — «ратапа». Рождение человека связывают с этими зародышами и племена центральной Австралии. Физиологический половой акт не воспринимается как средство продолжения рода и туземцами центральной Австралии. Важно лишь, чтобы в женщину вошел ратапа, из которого потом получится человек. Вхождение этого ратапа женщина ощущает, проходя вблизи животного или растения, отождествляемого с тотемным предком. В этот момент она чувствует боль в бедрах и тошноту и знает, что в нее вошел зародыш соответствующего тотемного предка и что теперь она родит ребенка, принадлежащего данному тотему. Так как у племен центральной части Австралии предметы, связанные с тотемными предками, весьма многообразны, часто случается, что дети одной и той же матери принадлежат различным тотемам. А иногда сам тотемный предок входил в женщину и вновь ею рождался. Об этом рассказала Кальтиа, женщина из племени аранда.

Однажды (это было в темную, глубокую ночь) тотемный предок — ящерица — вылез из скалы, в которую он когда-то превратился. Он подслушал разговоры туземцев у костра и увидел женщину по имени Кальтиа. На утро следующего дня муж Кальтии Урбула, проснувшись, сказал, что видел во сне какого-то тотемного предка у их становища. Днем, как обычно, Урбула отправился на охоту, и его незримо сопровождал тот самый тотемный предок. В полдень Урбула, усталый, нагруженный добычей, возвращался домой. Его жена Кальтиа видела, как он подходил к дому. Но она заметила, что он шел в сопровождении какого-то незнакомого человека. Кто бы это мог быть? Кальтиа встала у входа, задумалась, и вдруг незнакомец исчез. Как всегда, Кальтиа приготовила еду. Когда она ела мясо, ей стало дурно. День спустя она проходила мимо скалы тотемного предка — ящерицы. Словно из-под земли опять появился перед ней тот самый незнакомец и снова исчез. Она лишь успела заметить, как он метнул в нее дощечку-гуделку, и тотчас же почувствовала как по всему ее телу разлилась истома. Обо всем этом она рассказала своему мужу у костра. Тогда Урбула сказал ей: «Ты понесла от тотемного предка — ящерицы!»

«Происхождение» от тотемного предка обязывает человека соблюдать по отношению к тотемному животному или растению определенные правила поведения. В большинстве случаев тотемных животных или тотемные растения не разрешается ни убивать, ни употреблять в пищу. Иногда этот древний обычай соблюдается не очень строго; в этих случаях тотемное животное убивают без причинения ему боли. Бывает также, что не столь строго соблюдается запрет на съедение того или иного тотемного животного или растения; тогда люди, принадлежащие данному тотему, имеют право съедать лишь определенные части тотемного животного. Кроме того, людям тотема вменяется в обязанность изображать различные эпизоды из жизни своего тотемного предка именно в том виде, в каком они существуют в мифах.

К югу от Мерины водились когда-то в большом количестве птицы эму, и питались они всевозможными травами. Однажды эму предприняли поход на запад, а затем вновь вернулись к исходному месту. Тут они приняли обличье мужчин. Это были предки тотемной группы эму. Проглотив камни чуринги, они стали совершать культовые обряды и нараспев повторять:

Я птица эму, я громко кричу, Хоть и глотка моя тоща, под клюв себе тихо бурчу, Потому что дальше брести хочу.

Затем эти предки тотема-эму изготовили два больших клубка пряжи, изображавших желудок и сердце. Оба мотка они положили в щит, а потом начали украшать ими самого старшего из своих собратьев. Они обмазали его углем, прикрепили к его голове пучок мульги, а к нему с двух сторон перья птицы эму, имитируя таким способом шею и голову птицы, и, наконец, навесили на него на длинном шнурке те самые два мотка. В таком наряде он отправился к углублению в земле, которое должно было изображать водоем, и стал у самого края на колени. Затем он пугливо поглядел по сторонам, откинулся назад и нагнулся к воображаемой воде, чтобы напиться. В своих движениях он подражал птице эму.

Когда предок птицы эму символически утолил жажду, он позвал своих спутников. Те, приплясывая и выкрикивая: «Ва, ва, яй, яй», окружили его. Вдруг один из плясавших схватил лжеэму, который навешенными на него мотками ниток принялся бить в живот остальных спутников, а двоих из них послал искать съедобные растения.

Так закончилось это культовое действо, но сразу же стало совершаться другое. Теперь раскрашивались углем и обклеивались птичьим пухом уже двое изображавших эму, один постарше, другой помоложе. Младшему, изображавшему птенца эму, кроме всего прочего, нарисовали вокруг пупа красный круг. Затем он опустился на колени у края мнимого водоема, пугливо осмотрелся, как это делают эму перед водопоем, и закричал, как птенец эму. Тем временем другой, изображавший взрослого эму, стоял позади, защищая своего птенца. Затем оба улеглись отдыхать. Так закончился и этот обряд.

День спустя предки эму двинулись дальше на юг и вскоре пришли в Мутута, что означает «пень». Здесь они заночевали. На рассвете они увидели в западной части неба зарево пожара, и вскоре пламя его с ужасающей быстротой стало надвигаться все ближе и ближе, охватывая кусты и деревья. Страшная угроза гибели обратила людей-эму в бегство. Они мчались изо всех сил, пока не добежали до Калаятабарна, где увидели другого предка-эму, сидевшего в каменной пещере. Тот заметил бегущих и крикнул им: «Скорей сюда, бегите все сюда!» Но огонь бежал быстрее. Он спалил всю траву и кустарник вблизи пещеры и накинулся на людей-эму. В пламени погибли и старик эму Унгунтуна и птенец эму Нтальпунга. Остальные люди-эму спаслись в пещере и превратились в чуринги.

Чуринги благодаря связи с тотемным предком настолько священны, что женщинам и детям не разрешается даже смотреть на них. Обычно они хранятся в пещерах, местонахождение которых известно лишь немногим старикам. На тотемные празднества их извлекают оттуда и натирают жиром кенгуру и охрой. Старейшины племен полагают, что от этого природа и люди обретают силу созидания.