Вокруг света по меридиану - Файнс Ранульф. Страница 101

Двое суток у нас не было связи с судном, но 2 июля мы все-таки узнали, что лед вынудил его отойти. После этой неудачи Антон решил, что лучше держаться поближе к кромке пака, зайти в крохотное прибрежное поселение Ню-Олесунн и стать там на якорь, а не возвращаться в Лонгьир. Лес согласился с этим, и, таким образом, получилось, что составные части нашей экспедиции оказались разбросаны по берегам Гренландского моря: Джинни на мысе Нор, Симон и экипаж самолета в крошечной хижине рядом с подметаемой ветром взлетно-посадочной полосой в Лонгьире.

10 июля мне удалось взять высоту солнца в полдень. Мы пробыли на своем поле семьдесят суток, но наша широта была все еще 82°. Пока я готовил теодолит к наблюдению, мне пришлось минут пятнадцать топтаться в луже. Дело в том, что тренога прибора никак не устанавливалась, и почти после каждого замера пришлось возиться с уровнями; каждая такая операция отнимала пять-шесть минут, прежде чем успокаивались пузырьки воздуха.

Солнце являло собой бледный белый круг, видимый настолько неотчетливо сквозь темный или даже голубой фильтр, что мне пришлось пользоваться зрительной трубой вообще без фильтров и подвергать опасности сетчатку глаза. Я вычислил и долготу.

На широте примерно 82° приличный кусок нашего поля площадью акра два откололся от нашего юго-восточного угла. Наш сосед с севера наскочил на нас и вполз на наше поле метров на сорок; восемьдесят процентов нашего поля было покрыто «кашей», глубина которой колебалась в пределах от полуметра до более чем двух метров. Все новые гребни сжатия с большим шумом появлялись ежедневно там, где мы сталкивались с соседями. Ветер словно хлыстом подгонял небольшие волны на озерцах, где, словно яхты на регате, плыли мелкие льдины. Лед лишился снежного покрова, поэтому даже слабые швы виднелись теперь отчетливо. Они напоминали расширенные вены. День за днем солнце не показывалось, и темное, низко нависшее небо отражало обширные пространства открытой воды к югу и северу от нашего «плота».

В Университете Данди испытывали трудности. Там никак не могли получить со спутника полную картину ледовой обстановки в нашем районе, этому мешали сильная облачность и, частично, высокая печная труба на университетской крыше, которая служила помехой приему данных с нужного направления. Когда в середине июля была получена нормальная карта обстановки и ее представили членам нашего Комитета, там установили сильное разрежение пакового льда между нашим полем и Гренландским морем. Капитану Тому Вудфилду, который в прошлом командовал многими судами Британской антарктической гидрографической службы и имел большой опыт расшифровки спутниковых данных по ледовой обстановке, стоило лишь взглянуть мельком на полученную в Данди картинку, чтобы прийти в изумление:

«Как? Никакого сомнения, о чем тут говорить? Конечно, судно легко пробьется сквозь эти плавающие блины».

Он сам вызвался вылететь в Лонгьир и лично провести судно на север сквозь паковый лед.

К 20 июля на нашем поле было неспокойно. Едва ли проходил день без того, чтобы нас не посещал медведь, а то и пара. Мы стояли у палаток с оружием в руках, надеясь, что посетители не голодны. Звери приходили к нам со стороны единственного «сухого» края, но по мере того, как он сужался, они стали переплывать озерцо талой воды, которое теперь окружило нас. Несмотря на массивное туловище, медведи плавают бесшумно.

Вой ветра и шум прибоя теперь дополнялись журчанием вод, стекавших из одного водоема в другой, а затем в море, съедая по дороге все шлюзы. В воде, окружавшей нас со всех сторон, болтались небольшие льдины, а горбатые киты, поднимавшиеся на поверхность с громким шумом, плавали там взад и вперед, совсем как дельфины, отличаясь от них огромными, как у Моби Дика, хвостами. Иногда они фыркали, как лошади, и к вечеру эта неземная музыка разносилась над покрытыми туманом ледяными полями. Порой нам слышался жуткий вой оборотней и странное, меланхолическое погребальное пение, словно выражающее все печали нашего бренного существования.

Теперь мы были отделены от других ледяных полей, если только не задувал сильный ветер, который подгонял нас к соседям, что причиняло нашему полю солидные повреждения по краям. Я часто просыпался и внимательно прислушивался — нет ли поблизости медведя, не разрушается ли наше поле? В ответ, как правило, до меня доносился грохот многотонной массы льда, откалывающегося от кромки нашего поля, и эти звуки разносились над океаном эхом, а волны ударялись о дальние края полыньи.

По мере того как мы приближались к мальстрему в проливе Фрам, наше поле стало вращаться, двигаясь по спирали, как пена, которую втягивает в воронку. Солнце заметно снизилось над горизонтом, а по ночам поверхность водоемов талой воды стала замерзать.

Том Вудфилд прибыл в Лонгьир, и поначалу его встретили довольно враждебно. Капитан «Бенджи Би» и экипаж уже пытались дойти до нас, но потерпели неудачу и тем не менее не понимали, почему какой-то ледовый маэстро должен быть посажен во главе, хотя он и был членом нашего Комитета и даже одним из членов правления, который три года назад сам отбирал экипаж. Однако Том Вудфилд был не дурак. Он выставил экипажу виски, сам приложился к фляжке, когда очередь дошла до него (трубка мира), и открыто обсудил положение со всеми и с каждым в отдельности.

Вот как Антон описал последовавшую затем попытку пробиться к нам:

Том у машинного телеграфа, он бросает судно на ледяные поля толщиной до двух метров, которые пока что раскалываются под нами. Однако лед заметно прочнее, чем во время предыдущей попытки. Вечер: мы застряли в точке с координатами 82°07? с. ш. 01°20? в. д. До Рэна 82 мили. Двое членов экипажа спустились по штормтрапу за борт, и Джимми Янг заметил треснувший шов на обшивке кормы. Кен и Хауард тоже отправились за борт со сварочным агрегатом, чтобы поправить дело.

Команда восприняла плавание с энтузиазмом. Казалось, что, покуда Том успешно разбивает на куски пак средней трудности, ничто не остановит «Бенджи Би». Брин Кемпбелл снова прибыл из Лондона, а Майк Гувер, начальник киногруппы, вылетел к месту событий из США, чтобы вовремя «схватить момент». Затем в течение суток температура воды в море понизилась сразу на пять градусов, а ветер зашел на юг. Пак довольно угрожающе начал смыкать ряды, и после четырехсуточной борьбы судно неохотно уступило, пройдя всего около десяти миль, остановившись значительно южнее широты, достигнутой во время предыдущей попытки. Настроение у всех упало — крушение надежд, разочарование.

Майк Гувер вернулся в США, а Том Вудфилд отправился обратно в Лондон, где доложил Комитету, что ничего не поделаешь, а придется ждать, пока не разредится лед.

В течение последней недели июля за пять дней наш лагерь посетили семь медведей. Мы не слышали, как они приближались, так как сильный южный ветер заглушал все звуки, кроме треска льдин, отрывавшихся от нашего поля. Ночью 28 июля я почти не спал, прислушиваясь к грохоту взрывов, доносившихся со стороны моря. Словно слоны падали с небоскребов. С каждым днем «мы» уменьшались в размерах.

29-го Чарли предупредил меня, что обнаженные швы между нашим туалетом и палатками расширяются, так же как и те, что проходили между его палаткой и ближайшим берегом озерца. Мы находились на своем поле уже девяносто пять суток, неумолимо приближался тот час, когда мы войдем в зону разреженного льда. Лес решил немедленно отплыть к кромке паковых льдов и при первых же признаках его разрежения пробиваться на север к нам. Поэтому в первый день августа, нашего седьмого месяца пребывания на льду, «Бенджи Би» вполз в полосу низкого тумана. Незадолго до этого Джинни, наконец-то убедившись в том, что она сможет поддерживать связь с нашим полем с борта судна, покинула мыс Нор и гостеприимных датчан. Теперь она тоже находилась на «Бенджи Би», и только Симон оставался в крошечной хижине на берегу Гренландского моря.