Африканское сафари - Вагнер Зденек. Страница 33

Я достал из-под рубашки бинокль и посмотрел в указанную сторону.

— Действительно импалы, — заключил я, — Не менее двадцати голов.

Но тут Джума, тоже наблюдавший за стадом, встревожился.

— Вату! [36] В трехстах метрах от импал! Видишь их, мзее?

Прикрываясь ветками, за стадом ползли три темнокожих мужчины в брюках. Кроме брюк, никакой одежды на них не было. Двое сжимали в руках луки, а третий — автомат!

— Джанджили, [37] — рассудил Джума и добавил: — Откуда они тут взялись, бвана? Ведь масаи не охотятся. Может быть, это шахтеры из Комоло или Аруши?

— А может быть, и солдаты, раз у них есть автомат, — продолжил я.

— Это не солдаты, — возразил Панго, — Тем можно охотиться круглый год и незачем снимать рубашки. Это на сто процентов браконьеры.

— Что будем делать, мзее? — поинтересовался Джума.

— Пока ничего. Посмотрим, что они выкинут, а потом пойдем за ними. Не нравится мне этот автомат. Где они его взяли?

— Мне кажется, это сомалийцы, — снова отозвался Панго, — Они могли прийти сюда из Кении. У них ужасная война, и там все вооружены, даже дети.

Воцарилась мертвая тишина. Все наблюдали за троицей. Меня удивило, что они шли по ветру. Опытный охотник так поступить не может, поскольку зверь сразу же чует преследователя и пускается наутек. И тут, словно решив проиллюстрировать мою мысль, импалы бросились бежать.

— Это какие-то халтурщики, а не охотники, — заявил Панго.

— Там еще двое! — прошептал Джума.

Я снова поднес бинокль к глазам. Из буша вынырнули еще две чернокожие фигуры. Они оказались не более чем в двухстах метрах от нас. Наблюдать стало еще интересней: впереди — два чернокожих, за ними — испуганное стадо импал, а дальше — троица без рубашек. При этом животные не увидели и не почуяли двух крадущихся людей.

А между тем они тоже были вооружены. У одного в руках дробовик, у другого — карабин. Когда эти двое проходили мимо нас, импалы чуть было не врезались в них. Стадо удивленно притормозило в тридцати шагах от людей и замерло в непонятных позах. Африканцы равнодушно оглянулись и пошли дальше. Импалы, не веря своему счастью, пустились наутек по противоположному склону долины.

Не прошло и десяти минут, как в том же месте из-за кустов появились три согнутые фигуры. Судя по всему, они преследовали предыдущих. В бинокль я смог как следует рассмотреть все три лица. Похоже, Панго был прав. Это сомалийцы. Я подал знак, и мы исчезли в долине. Теперь можно было выпрямить спины. Отсюда ни нас, ни наш навес уже не видно.

— Нам нужно предупредить двух первых парней, — прошептал я, — Сомалийцы идут по их следу, в этом нет ничего хорошего.

Мы двинулись вдоль долины вслед за двумя мужчинами. Через десять минут мы без труда обогнали их, и я, оставив своих помощников в укрытии, пошел им навстречу — так, чтобы наши следы не пересекались.

— Не останавливайтесь, идите вперед и не оглядывайтесь, — тихо произнес я, возникнув на склоне в сорока метрах от беззаботной парочки, — Через сто метров по левую сторону будет скала, заберитесь на нее. Там и встретимся.

Я уже повернулся, чтобы уйти, когда один из них спросил шепотом:

— Что это значит?

— Не останавливайтесь и идите туда, куда я сказал. Вас преследуют сомалийцы.

Оба вздрогнули. Видимо, это новость прозвучала для них, как гром среди ясного неба.

— Главное — не меняйте темпа, — добавил я и скрылся.

Мои помощники были настороже. Джума лежал с ружьем, целясь в грудь одного из незнакомцев. Я по-прежнему следил за ними. Напуганные напарники поминутно оглядывались. Видимо, сомалийцы казались им очень опасными.

— Кто здесь? — задрав голову, спросил тот, что был с дробовиком.

— Шахтеры, — соврал Джума, не отводя ружья, — А вы кто?

— Мы торговцы мадини, — ответил второй, взобравшись к нам на скалу, — Меня зовут Элиаб, — представился он, — а это мой товарищ Каппара. С нами был еще третий, который нес камни. Но его убили сомалийцы.

— Мзее, мы должны исчезнуть, — напомнил Панго, — Здесь скоро будут чертовы сомалийцы.

— Они не найдут ни одного следа, — успокоил я его, — Дождь еще не перестал, и все камни мокрые. Главное, не задевать траву, кусты и ветки..

— Пойдем в пещеру, бвана? — осведомился Джума.

Я кивнул.

— Мы дождемся там темноты, а потом вернемся в лагерь? — догадался Панго.

Я нахмурил брови. Зачем чужим знать, что у нас есть лагерь? Ведь эти двое могли и обмануть нас. Может быть, они союзники сомалийцев, кто знает?!

В пещере было сухо и уютно. Из нее нам открывалась вся равнина, и, если бы кто-нибудь решил подкрасться, мы сразу его заметили бы.

— Кажется, мы окончательно запутали сомалийцев, бвана! — радостно воскликнул Панго.

Я отрицательно покачал головой.

— Никогда не верь сомалийцам! Так говорил мой знакомый из Уганды, майор Гиббон. Он сталкивался с ними во время Второй мировой войны и по-настоящему возненавидел. Гиббон рассказывал, что сомалийцы зарезали трех его друзей, которые отдыхали на привале. «Кругом тишина, ни одного звука — и вдруг появляется сомалиец, словно вырос из-под земли!» Так он говорил, — процитировал я майора.

Все молчали, всех била легкая дрожь. Ничего удивительного, ведь мы сильно вымокли.

— Бвана, вы нам не верите? — вдруг спросил Каппара, — А я тебя знаю. Ты живешь в Аруше и ездишь на «Тойоте». У тебя мудреное имя, я не помню его. Мой старший брат работал у тебя механиком, его звали Али.

— Али Матууру? — не поверил я, — Старик Али твой брат? Но вы совсем не похожи. Али маленького роста, сгорбленный, а ты высокий и прямой, словно свечка.

— У нас только отец общий, а матери разные. У отца было девять жен и столько детей, что никто не может посчитать, — засмеялся Каппара и продолжил: — Я регулярно навещаю Али, он живет в Бауде, прямо за рынком, знаешь, где это, бвана?

— Знаю. Он живет сразу за баром «Золотой Вавилон».

— Да, да! — обрадовался Каппара, — Видишь, я не вру!

И он принялся рассказывать, как на них напали сомалийцы. Это был один из тех печальных случаев, которые обычно заканчиваются смертью шахтеров или торговцев камнями. Здесь не все живут по законам чести, поэтому каждый вынужден защищать свой участок с оружием в руках. Вторжение на территорию, где добываются драгоценные камни, уже само по себе считается нападением и нередко влечет за собой кровавую расправу над нарушителем.

— Сколько сомалийцев напало на вас? — осведомился я.

— Пять, бвана, — ответил Элиаб, — Они стреляли в нас в буше и попали в беднягу Джерома. Но мне кажется, что одного из них нам удалось убить, а другой угнал нашу машину. После этого мы решили переночевать здесь, в Хейти, у масаев, чтобы наутро отправиться в Марелани, в полицейский участок.

— Вы совершили ошибку, взяв с собой все камни.

— С чего ты взял, бвана, что камни у нас? — изумился Элиаб и почему-то занервничал, — Все они в машине, которую угнали сомалийцы.

— Зачем же тогда сомалийцы преследуют вас? — не понял я, — Если бы они обнаружили камни, то сразу смотались бы!

Поняв, что вилять бесполезно, Каппара предпочел признаться:

— Я знаю, кто ты, бвана, и потому уверен, что ты не причинишь нам зла. Ты прав. Все мадини мы несем с собой. Мы всегда носим их на себе и никогда не перекладываем. А вот патроны к нашим ружьям остались в машине.

— Думаю, что теперь вам патроны не понадобятся.

— Но ведь до Марелани еще далеко, и сомалийцы могут выследить нас. Как мы дойдем до полиции без патронов?

— Вам больше не придется идти пешком. Я отправлю вас в Марелани на машине, а дальше вы уж сами разберетесь.

— Спасибо за помощь, бвана, — сердечно поблагодарил Элиаб.

— Поедете завтра, — уточнил я, — Сегодня погостите немного в моем лагере, там сомалийцы вас точно не найдут.

Дождь внезапно прекратился. Чтобы не рисковать, мы дождались шести вечера, часа, когда сгущаются сумерки. Пока мы шли к холму, где был разбит наш лагерь, мы миновали русло засохшего ручья, который так и не заполнился водой. Оно по-прежнему хранило массу информации о том, кого нам предстояло встретить.