За столпами Геракла - Большаков Александр Алексеевич. Страница 12

Другим антропологическим типом, выявленным на архипелаге и сопоставимым с кроманьонским как по своей древности, так и по распространенности, является матуризованный (массивный) тип средиземноморской малой расы, называемый иногда протосредиземноморским или евро-африканским, а также атланто-средиземноморским, капсийским и типом «Айн-Метершем» (по названию стоянки на территории Туниса).

На Гран-Канарии этот тип был распространен шире, чем кроманьонский. Особая концентрация его отмечена на севере острова, т. е. в наиболее плодородной его части. В Северной Африке протосредиземноморский тип появился приблизительно в то же время, что и тип «Мешта-Афалу». Некоторые ученые связывают его появление в этом районе с развитием здесь капсийской культуры, мезолитической, следующей по времени за иберо-маврской. Любопытно, что на побережье, где господствовал иберо-мавр, капси отсутствовал.

В. Н. Даниленко, уделивший большое внимание изучению капсийского мира, предполагает, что миграция носителей этой культуры шла в эпипалеолите и мезолите из районов юго-восточного Средиземноморья, с одной стороны, на запад по территории Северной Африки и далее через Гибралтарский пролив на север до Британских островов, а с другой — на северо-восток в район Прикаспия и Северного Причерноморья. Капсийская инфильтрация из Африки на Пиренейский полуостров, полагает он, происходила также в эпоху перехода от раннего к развитому неолиту. Сохранявшимися долгое время или даже дошедшими до наших дней островками капсийского мира В. Н. Даниленко считает Пиренеи (баски) и Кавказ (протокартвелы) [Даниленко, 1969, с. 219 и ел.; он же, 1974, с. 107 и сл.].

Если гипотеза, выдвинутая В. Н. Даниленко, и устарела в настоящее время, то факты неоспоримо свидетельствуют о наличии миграционных процессов, протекавших в эпохи мезолита и неолита на территории Северной Африки и затронувших прилегающие районы Азии и Европы. В результате миграционной активности здесь складывается в целом однородная историко-куль-турная область, не исключающая своеобразия отдельных культур п чужеродных включений.

О возможности родства канарцев, жителей Северной Африки и севера Пиренейского полуострова свидетельствуют результаты анализов крови по фактору г. Они довольно Олизки: население острова Пальма — 63,3%, острова Гомера — 72,2, марокканцы — 72,3, кочевники Сахары — 66,19 и население северной части Пиренейского полуострова, включая басков, — 64,6%.

Определение групп крови у мумифицированных останков аборигенов Канар дало следующие результаты (%) [Parejo, с. 214–215; см. также Gonsalez Alumejun, с. 191]

Следует отметить, что процентное соотношение различных групп крови у аборигенов Канарских островов сравнимо лишь с соотношением у населения Атласа, а также у современных индейцев Центральной и Южной Америки. Я. Я. Рогинский высказывает по поводу этого факта мнение, что преобладание группы 0 и в целом «такое своеобразное распределение было следствием случайных, так называемых генетико-автоматических процессов, то есть изменения концентраций генов в малых изолированных популяциях» [Рогинский, с. 95–96]. Только ли этими процессами объясняются отмеченные выше параллели, смогут выявить лишь дополнительные исследования. Отметим лишь, что высокий процент крови группы 0 наблюдается у рифов на севере Марокко и у бедуинов Восточного Средиземноморья.

Заканчивая разговор об антропологической вариабельности аборигенного населения Канарских островов, скажем несколько слов о еще одной представленной здесь расовой форме. Речь идет о средиземноморском грацильном типе, носители которого пришли сюда, по-видимому, в средние века. Р. Верно называл этот тип семитским или сиро-арабским, а М. Фустэ — восточным или юго-восточным [Fuste, 1959, с. 304–305; Pellicer Catalan, с. 53]. Наличие на архипелаге негроидного типа, о котором в свое время писал Р. Верно, последними исследованиями не подтверждается [Fuste, 1966, с. 73; Simposio, с. 25]. В результате критического рассмотрения предшествующих типологических схем коренного населения и их проверки также разрушились прежние гипотезы об арменоидах и альпийцах на Канарах, «кстати сказать, всегда представлявшиеся сомнительными» [Алексеев, 1965, с. 179].

Как можно видеть из сказанного выше, Канарские острова в антропологическом отношении являются неотъемлемой частью средиземноморского мира. По мнению В. П. Алексеева, третичный средиземноморский очаг расообразования возник в верхнем палеолите, а затем в эпипалеолите и мезолите складывается четвертичный западносредиземноморский очаг, который включал в себя и европейские и африканские области Западного Средиземноморья и Канарские острова.

Ко времени средневекового открытия архипелага на нем обитали носители трех антропологических типов. В принципе они могли мигрировать на острова почти из любого района Средиземноморья, приатлантической Европы и Северо-Западной Африки. Однако вряд ли имеются достаточные основания видеть в жителях Канарских островов потомков мореходов, приплывших издалека. Следы истоков канарских культур следует скорее всего искать в близлежащих к архипелагу районах африканского материка. В то же время не следует упускать из виду, что на острова могли попасть отдельные группы из более отдаленных областей. Этому, в частности, должно было способствовать Канарское течение.

Лингвистика. Данные палеоантропологии об этногенезе древних канарцев дополняют лингвистические. До нас дошли несколько предложений и сотни слов аборигенов Канарских островов, записанных хронистами. Наиболее полная сводка сохранившихся лингвистических источников составлена Д. Вельфелем [Wolfel]. Этот объемный труд, вышедший уже после смерти автора, содержит значительное количество выдержек из хроник и первых историко-лингвистических исследований о древних канарцах. Не утратила своего значения и одна из первых сводок, выполненная С. Бертло [Berthelot, 1978, с. 118–139]. Хотя этих данных недостаточно, чтобы составить более или менее цельное представление о местном языке, они все же позволяют высказать некоторые предположения о его генетических связях.

Эту группу лингвистических источников дополняют знаки письменности, высеченные на скалах. Кроме рассмотренной выше группы знаков линейного шрифта (по классификации Г. Бидерманпа) на архипелаге выявлены знаки древнеливийской письменности, близкие к современному туарегскому письму тифинаг. В настоящее время в нашей стране предпринимаются попытки дешифровать эти надписи.

Анализ памятников письменности, а также доиспанской топонимики на архипелаге свидетельствует, по мнению ученых, о том, что канарцы в период завоевания островов европейцами говорили на языке, близком к берберскому или подвергшемся сильному влиянию берберского языка [Biedermann, 1970, с. 115, 119–120; Rio Ayala, с. 299; Cabrera Barreto, с. 151]. Сходную точку зрения высказал крупнейший советский ученый Д. А. Ольдерогге, полагающий, что древнейшее население Канар говорило на диалектах, близких берберским [Ольдерогге, с. 353]. Американский исследователь Дж. Аберкромби считал, что первые насельники архипелага говорили на одном из западных диалектов протоливийского языка [Abercromby, с. 128].

В 80-е годы интерес к вымершим «гуанчским», т. е. древнеканарским языкам в нашей стране значительно возрос. Здесь следует заметить, что дивергенция языков на отдельных островах в условиях изоляции зашла настолько далеко, что их жители в эпоху завоевания Канар уже не понимали друг друга.

По мнению И. М. Дьяконова и А. Ю. Милитарева, группа островных языков, на которых говорили автохтоны архипелага, «близка ливийско-берберским и составляет вместе с ними общую ливийско-гуанчскую ветвь афразийской семьи языков... Распад этой ветви на две группы, соответствующий этническому отделению предков гуанчей от предков берберо-ливийцев, следует датировать началом — серединой III тысячелетия до н. э.» [Дьяконов, Милитарев, с. 202]. Ученые высказывают различные гипотезы относительно пути продвижения протогуанчей по территории Северной Африки. Локализуя прародину афразийских языков в Передней Азии, А. Ю. Милитарев прослеживает направление миграции праливио-гуанчей по территории Аравийского полуострова до, юго-западной его оконечности, а затем после преодоления водной преграды — Баб-эль-Мандебского пролива — до нагорья Ахаггар в центре Сахары. Отсюда, согласно одной из гипотез, протогуанчи продвинулись к Канарским островам. «Именно путь через Сахару может объяснить ряд слов, заимствованных в гуанчcкие языки (и отсутствующих в родственных ливийско-берберских) из языков народов, населяющих Центральную и Западную Африку, в частности из чадских языков. Чадские заимствования встречаются даже в ядре основной гуанчской лексики; например, та-зайкате — „сердце“ в гуанчском языке острова Гран-Канария нельзя не сопоставить со словом зуката в языке хауса со значением „сердца“ (во множественном числе). Это указывает на значительную древность гуанчско-чадских контактов, препятствуя объяснению этих слов контактами поздними» [Дьяконов, Милитарев, с. 203]. (Как видим, гуанчами исследователи называют всех аборигенов Канар.)