Капитан Сорви-голова. Возвращение - Лагун Павел Адамович. Страница 46

– Не надо, любимый, – тихо произнесла она, – мы умрем вместе, – на глазах ее выступили слезы. Жан крепко поцеловал ее в дрожащие губы. И тут снова раздался ехидный голос Барнетта.

– Ну, хватит, голубки! Поворковали последний раз. Готовьтесь к чуду переселения в мир иной. Но я могу вас и пощадить, если ты, девка, на этот раз мне скажешь правду. Тогда ты меня обманула. Я здесь перерыл и перекопал все. Нет в церкви никакого золота. Отвечай, ты знаешь, где оно! – и Барнетт осветил лицо Жорисы фонарем.

– Мне нечего больше сказать, – твердым голосом сказала Жориса. – Вы – бандит, убийца и негодяй! Вам не достанется это золото! Оно принадлежит Трансваалю и Богу! Но не вам и вашим хозяевам.

– Ну, что же, – Барнетт злобно сверкнул в темноте глазами, – тогда пощады не ждите! – Он вытащил из ножен саблю. Вторая, отобранная у Логаана, находилась у английского сержанта. Солдаты взяли стоящих у алтаря на прицел. Барнетт взмахнул саблей. Сейчас раздастся залп. И в это время вперед сделал шаг Пиит Логаан.

– Стойте, Барнетт! – сказал он. – Вы ищете буссоль, чтобы найти золото. Если я вам скажу, где буссоль, вы пощадите эту юную пару? И отпустите их? Меня вы можете расстрелять, если уж вам так хочется крови. Согласны вы на такую сделку? Вы же деловой человек. Или я ошибаюсь?

Барнетт опустил саблю. Солдаты приставили приклады винтовок к ногам. На лице Барнетта сверкнула хитрая улыбочка, едва заметная в полумраке.

– Хорошо, – сказал он, – если вы скажете, где буссоль, я отпущу вас всех, но только, когда буссоль будет в моих руках. Даю слово британского офицера.

– Не верьте ему, Пиит! – воскликнул Сорви?голова, но Лога?ан уже показал пальцем на Жорису.

– Буссоль у нее, – сказал он Барнетту и, повернувшись к молодым людям, добавил: – Я хочу вас спасти. Никакое золото не стоит ваших жизней. Барнетт как хищник подскочил Жорисе.

– Давай! – он протянул трясущуюся от нетерпения ладонь.

Девушка презрительно взглянула на англичанина и, вынув из лифа коробочку с буссолью, бросила ее в руку Барнетта. Тот открыл коробочку и, осветив ее фонарем, удовлетворенно хмыкнул:

– Она, – потом посмотрел на пленников и, ехидно ухмыляясь, добавил: – Ну, теперь вы мне совсем не нужны. Отпускать мне вас нет резона. И потом, что я скажу главнокомандующему лорду Китченеру? Что отпустил восвояси троих убийц, покушавшихся на его жизнь? Тогда расстреляют меня как соучастника. Так что, не обессудьте, господа бурские диверсанты, я вынужден выполнить свой долг и достойно наказать вас за попытку убить фельдмаршала Китченера.

– Но вы же дали слово! – возмущенно воскликнул Логаан. – Это я сделал сгоряча, не обдумав до конца щекотливости ситуации. Прошу меня извинить, – и Барнетт издевательски поклонился. Он уже засунул пистолет в кобуру и держал в руке только саблю и фонарь, снова решив командовать расстрелом. Солдаты опять взяли свои жертвы на прицел. Жориса, Жан и Пиит сомкнулись вместе руками и, попрощавшись, гордо подняли головы, ожидая гибельного залпа. Барнетт взмахнул саблей.

– Да здравствует свобода! – как один воскликнули все трое. И тут случилось что?то невероятное. Раздался пронзительный крик: "Не?е?ет!", – и под выстрелы бросился какой?то человек. Откуда он взялся, никто не понял. Две пули попали ему в грудь. Третий солдат от этого крика вздрогнул и выстрелил куда?то в сторону. Четвертый – сержант находился чуть в стороне от рас?стрельной команды и держал свою винтовку возле ног. Жан Грандье взглянул на того, кто заслонил их от пуль. И узнал… Фанфана. Верный друг спас своего командира и еще стоял на ногах, шатаясь. Потом стал медленно оседать в двух шагах от поспешно перезарежающих винтовки солдат. Но завершить расстрел те не успели. Со стороны боковых дверей, гулко ухнув под сводами церкви, сверкнул винтовочный залп. Солдаты и сержант, убитые наповал, попадали на пол.

Глава VII

Барнетт остался невредим. Он испуганно взглянул туда, откуда раздался залп и, швырнув фонарь в угол, кинулся в сторону к подземному ходу. Фонарь погас, но почти в полной темноте Жан заметил метнувшийся силуэт Барнетта и в два прыжка настиг бандита. Тот пытался отмахнуться саблей, но получил такой удар в челюсть, от которого рухнул как подкошенный на пол. И это уже второй раз за день. Подоспел Логаан. Вдвоем они обезоружили Барнетта, вынув из кобуры револьвер. А к ним в полутьме уже подбегали какие?то люди, пахнущие потом и порохом. Чиркнула спичка, тускло осветив церковный свод. Жан повернулся и узнал держащего спичку Поля Редона. Рядом с ним стоял Леон Фортен. За ними просматривались силуэты Строкера, Шейтофа и Поуперса. Чуть в стороне был заметен лейтенант Спейч, а дальше стоял пастор Вейзен. У всех в руках были зажаты винтовки. – Как вы здесь оказались? – воскликнул Сорви?голова и потом горестно спохватился: – Что с Фанфаном? Все окружили лежащего на полу юного парижанина. Пастор Вейзен зажег свечной огарок и наклонился вместе с Жаном над умирающим. А что Фанфан умирал, было уже несомненно. Одна из пуль попала ему прямо в сердце. Другая, судя по всему, пробила легкое. Фанфан хрипел, на губах у него выступила кровавая пена. Но, почувствовав отблеск свечи, он открыл глаза и уже помутневшим взором увидел склонившегося над ним Жана.

– Хозяин, – прошептал он немеющими губами. – Ты… жив… Как хорошо… И она жива? Люби ее… И… не забывай меня… Его глаза остекленели. Хриплое дыхание затихло. Жан схватился руками за голову. Из глаз его брызнули слезы. Сзади к нему подошла Жориса и обняла за плечи. Она тоже тихо плакала. Пастор Вейзен негромко читал заупокойную молитву, держа в руках зажженную свечу. Все стояли, опустив обнаженные головы. Фанфана укрыли плащом комманданта Поуперса. – Нужно бы его похоронить, – проговорил, вытирая слезы, Жан. – Нам нельзя выходить наружу, – сказал Поль Редон, – как бы мы своей стрельбой не всполошили англичан. – Эти стены заглушают звуки, – успокоил их пастор, – и я знаю здесь, в самой церкви, склеп. Можно положить его туда. Возле оглушенного и связанного Барнетта оставили Шейтофа. Жан и Логаан подняли начинающее коченеть тело Фанфана и понесли его вслед за Вейзеном к одной из ниш в стене, слева от алтаря. Остальные шли позади. Совместными усилиями подняли довольно тяжелую каменную плиту и бережно опустили Фанфана в глубокий, пустой склеп. Для кого его соорудили строители, было загадкой. Видно, он предназначался волею судьбы стать последним приютом веселому юноше с парижской улицы Гренета, геройски погибшему за тридевять земель от своей родины, в далеком африканском краю. За его свободу он отправился воевать вместе со своими другом и командиром, который сейчас в слезах стоял над его могилой. Фанфан спас ему жизнь, пожертвовав своей. Сорви?голова поклялся себе, что никогда этого не забудет. Да и как такое можно забыть? С тяжелым сердцем Жан Грандье вернулся к алтарю. Пастор зажег и расставил вокруг него принесенные с собой свечи. Но их было всего три, чтобы более яркий свет не привлек внимания английского патруля на площади. Трупы солдат и сержанта отнесли в одно из подсобных помещений. Хоронить их было негде. Барнетт, связанный и с кляпом во рту, сидел в углу и в злобном бессилии вращал глазами, глядя на своих врагов. Он уже пришел в себя после удара Жана. Крепкая же у него челюсть. Пастор Вейзен стал вести заупокойную службу. Все присутствующие собрались вокруг него. Даже Шейтоф бросил охранять Барнетта и придвинулся ближе. Мерцающие отблески свечей переливались на опущенных в молитве лицах. И с каждой минутой на душе у Жана становилось легче. Она словно очищалась от тоски и скорби. Светлый, чистый дух Фанфана как будто находился рядом с ним и невидимой, легкой рукой успокаивал горестную боль сердца. Своим плечом Жан чувствовал плечо Жорисы, и это ощущение тоже успокаивало его, возвращало надежду и восстанавливало силы. Жан сжал в своей руке холодную ладонь Жорисы. Они подняли головы, переглянулись, слегка улыбнулись друг другу, бессловесно принимая общее решение. Они подошли к пастору, когда тот закончил читать псалом. – Обвенчайте нас, – тихо попросил Жан. Вейзен взглянул на них своими красивыми синими глазами. – Я ждал этого, – проговорил он очень серьезно, – и я рад этому, – и осенил их крестным знаменем. – Благословляю ваш брак именем Господа нашего Иисуса Христа, Спасителя и Исцелителя душ наших, любящего нас небесной любовью. И вы так же любите, чтите и берегите друг друга до скончания дней. Аминь. Теперь они сами осенили себя крестным знамением и поцеловались под одобрительный шепот, стоящих позади друзей. Затем, те стали поздравлять обвенчанных. Леон Фортен и Поль Редон по очереди обняли Жана и галантно поцеловали руку Жорисе. Тоже самое по одному сделали и буры. Последним должен был подойти Пиит Логаан, но вместо того, чтобы присоединиться к поздравлениям, он вдруг с криком бросился в сторону затемненного бокового выхода, куда перед этим метнулась фигура оставленного без присмотра Френсиса Барнетта, сумевшего развязать путы. Пиит догнал его возле самой двери, сбил с ног. Но у Барнетта в руке оказалась сабля Стейса, которую уронил убитый сержант. Уже, лежа на полу, бандит извернулся и нанес Логаану удар по икре, чуть выше сапога. Пиит вскрикнул от боли и обеими руками зажал рану на ноге. Барнетт вскочил. Острое лезвие взвилось над головой Логаана… Но ударить Барнетт не успел. На пути стали встала другая сталь. Сорви?голова спас своего старшего друга. Он вовремя заметил прислоненную к стене саблю Барнетта и парировал его удар. Остальные даже не успели ничего сообразить – так все это быстро случилось. Барнетт, взревев от ярости, попытался снова ударить. И опять удар был отбит. Спохватившиеся буры отрезали Барнетту путь к бегству через подземный ход и направили на него свои винтовки.