Сокровища Королевского замка - Шиповская Мария. Страница 26

Поехала, искала. Нашла, только не там, где были бои, а в глухой деревне, в овине, у чужих людей. Как он туда попал, кто его вынес – неизвестно. Он был весь изрешечен пулями, осколками, его узнать было нельзя. И горло было задето, думали, никогда не сможет говорить.

А пани Ларис сделала чудо. Если бы не она, ему бы не жить. Она уговорила врачей сделать какую?то там уникальную операцию… И еще она все это время принимала участие в подпольной деятельности. Устраивала тайные концерты. Необыкновенная женщина. Но сюда, на Козью сообщила, только когда ротмистр поправился и она смогла привезти его в Варшаву.

– И этот концерт – знак примирения с его матерью?

– Я ночью несколько раз просыпалась, а они там, где?то за стеной, все говорят и говорят, будто хотят наговориться за все годы разлуки.

– А я ничего не слышал. Спал как убитый.

– Ничего, кроме утренней тревоги! – Она рассмеялась, вспомнив, как напугали их со Стасиком гулявшие по подоконнику голуби. И опять вернулась к своему рассказу.

– У них новая жизнь. Вокруг смерть, несчастья, а у них все заново.

В этот вечер Станислав долго не мог уснуть и все повторял Кшисины слова: «Вокруг смерть, беды, а у них все заново».

И невольно вспомнил Галю и ее приглашение – завтра непременно зайти.

Глава XVII

Еще до рассвета он проснулся от какой?то непонятной тревоги. Открыл глаза и в редеющем сумраке увидел свой костыль, прислоненный к стулу, и куклу на середине стола, там, куда ее вчера водрузила Кшися со словами: «Осторожно, не разбей, она из фарфора!»

Станислав не мог понять, откуда эта тревога, вокруг царила глубокая, ничем не возмутимая тишина.

И только потом он сообразил, что именно эта тишина и тревожит его, вызывая страх. По утрам его всегда будил доносящийся сверху стук каблуков и негромкие, приглушенные мужские голоса. Потом этажом выше хлопали двери, на лестнице раздавался топот сапог – кто?то спешил, сверху вниз, через две ступеньки, лишь бы поскорее, и наконец наступала тишина, – сигнал для Станислава, что, если он хочет успеть в свою фирму, пора вставать.

Теперь в квартире над ними стояла глубокая, мертвая тишина. Невинные слова «в доме чисто» означали, что всех жильцов и гостей, посещавших эту квартиру, гестаповцы увезли на допрос и пытки, и обратно они не вернутся.

Шум за стеной, на кухне, отвлек Станислава от мрачных мыслей. Это Кристина встала и принялась за обычные утренние дела.

Чашка черного ржаного кофе с сахарином и два куска хлеба с мармеладом – вот и все, что нашлось в доме на завтрак. Но после обильного угощения, которое так заботливо приготовили панна Дыонизова и Марцинка, они и сейчас не чувствовали голода.

Кшися отправилась в мастерскую, объявив, что теперь хозяйка даст работу еще и на вечер, придется наверстывать.

– Лишь бы мне не забыть про розовый шелк для Галинки, – добавила она.

Станислава в его фирме никто ни о чем не спрашивал.

– Бартошак за тебя делал рейсы, – сообщили ему, и разговор был закончен.

А когда Станислав объявил, что пусть все хоть вверх дном перевернется, он к вечеру должен уйти, начальник кивнул головой в знак согласия. Насмешливо посмотрел на костыль и сказал:

– Лишь бы ты сам не перевернулся!..

И послал на более легкую работу в контору.

Впрочем, оказалось, что конторская работа только на первый взгляд кажется легкой. Приходилось принимать подводы, проверять груз, записывать, что куда отправляют, не допускать очень уж явной липы.

Одного воза с цементом, предназначенного для библиотеки, он никак не мог досчитаться. Не иначе Люстага выкинул какой?нибудь номер.

Правда, Люстага клялся и божился, что он, дескать, не виноват, все отвозит куда положено, но, когда его приперли к стенке, обозлился на Станислава.

– Эх ты, костыль под мышкой!.. Два дня шлендрал неизвестно где, а теперь задаешься, своих заложить готов!..

Дело дошло бы до драки, если бы не вмешался Бартошак. Он прищурил свои маленькие, как у медведя, глазки и сунул под нос Люстаге огромный, словно буханка, кулак.

– Ах ты, инженеров прихвостень, директорский папочка, начальник поганый!.. – рычал Люстага.

Но Бартошак не уступал, и тогда он добавил примирительно:

– Да ладно, отвезу я этот портлендский цемент! Ошибиться нельзя, что ли? Зачем же шум поднимать? Все в порядке!

Вот вам пожалуйста! Глупый Бартошак – и уже «начальник». А впрочем, может, не такой уж и глупый, у него свой ум есть, только так ему удобней – в полудреме ездить на подводе, свесив вниз ноги в куцых, коротких портах, между первым и вторым глотком самогона ухватить по пятидесятикилограммовому мешку с цементом под мышку, а потом, придя домой, гонять голубей или же завалиться спать. Ну ладно, это бы еще ничего, так он давай, как цепной пес, охранять и караулить все, что предназначалось для библиотеки. Начальник нашелся! Теперь, замещая Станислава, он пересел на козлы. Валика взял в помощники, посадил на край подводы. В тот же день он еще раз выручил Станислава, когда Нитек хотел увезти из?под носа подводу с гравием.

Но теперь, когда Бартошак уехал, нужно было караулить и биться самому. С возчиками еще куда ни шло, все их приемы Станислав изучил. А вот с шоферами дело не пошло. А тут еще и начальник прислал несколько грузовиков, чтобы подбросить материал для перекрытия, пока Витте не вернулся из отпуска из Берлина.

Водители подсмеивались над Станиславом:

– Проверяй, проверяй! У нас свои приемы, их только черт разгадает или другой варшавский шофер!

Время проходило в такой суете, что у Станислава ни на что, кроме работы, времени не оставалось.

После полудня, когда он медленно ковылял домой, тревога в душе его снова ожила. Станислав подумал, что гестапо исключительно быстро навело «порядок» на четвертом этаже и, кто знает, быть может, вернулось обратно. Но нет, дети, которых он встретил во дворе, сообщили, что «погода хорошая».

Кристины дома не было. На кухне лежала гора розовой материи. Должно быть, сестра вернулась из мастерской и побежала на курсы.

Он сидел один в квартире и размышлял, что ему делать с негативами. Связь с Петром оборвалась.

«Меховский!» – вдруг блеснула у него мысль. С Зыгмунтом Меховским он познакомился в те памятные сентябрьские дни, когда оба входили в команду, спасавшую сокровища Замка. Потом виделись редко, но общих знакомых у них было много. Станислав краем уха слышал, что Меховский входил в группу, которая в первую военную зиму, когда немцы грабили Замок, пыталась сохранить хоть что?то из прежнего его великолепия. Меховский вместе с Яном Моравиньским, пробравшись в Замок, фотографировали хозяйничавших там немцев. В первый день им удалось сделать снимки и благополучно выбраться из Замка с фотоаппаратом. На другой день кто?то их выследил, они были арестованы. Директор Национального музея каким?то чудом сумел выручить их из тюрьмы.

Да, пожалуй, лучше всего поискать Зыгмунта Меховского в Музее Старой Варшавы.

Меховский даст хороший совет, поможет наладить нарушенную связь, сократить путешествие материалов в поисках надлежащего адресата.

Станислав оставил сестре записку: «Я пошел на Старувку» – на тот случай, если он вдруг ей срочно понадобится.

Выйдя на Краковское предместье, он невольно свернул с Беднарской налево, в сторону дома, где жили Миложенцкие. Но остановился.

Нет! Она сказала, чтобы он пришел под вечер. Сейчас слишком рано. Впрочем, лучше всего прийти, точно разузнав, куда нужно отнести негативы. С таким ценным и хрупким грузом нужно идти уже наверняка.

Он повернул в противоположную сторону. И теперь, опираясь на костыль, переходил Замковую площадь.

Недавние события настолько отдалились во времени, что казались теперь почти нереальными. Если бы не негативы, оставленные им на подоконнике у Антека, он бы не поверил, что еще позавчера был там, внутри обгоревшего пятиугольника замковых стен, сумел уйти живым от напавшего на его след Бруно.

Мимо прошел солдат в форме полевой жандармерии с характерной бляхой на груди. Сердце сжалось от страха.