Когда риск - это жизнь! - Маури Карло. Страница 40

Эти развалины расположены на границе Марта, «пустыни смерти», где возникает самум, страшный ветер, беспощадно убивающий смельчаков, дерзнувших продолжить путь под его порывами.

В очаровательном городе Нимрузе нас торжественно встречают двести вооруженных всадников — местные «синьоры». Сотни крестьян исполняют для нас афганские танцы под свою музыку, а «волус вал», местный предводитель, провозглашает: «Наши дома — ваши дома».

Располагаемся лагерем на берегу большого озера, вблизи дюн Марта, из-за которых неожиданно появляются несколько десятков всадников. Спешившись, они тоже что-то танцуют для нас, после чего, огласив воздух неоднократным «храни, Аллах, путников!», удаляются. На костре нам готовят бараний шашлык. Неподалеку расположен молчаливый кишлак с домишками из стеблей тростника.

Степь

Че-Чакту — степной кишлак в северной части Афганистана. «Че-Чакту» означает «большая оспа». Многие человеческие лица здесь действительно отмечены следами этой болезни. Жители кишлака, угостив нас рисом, бараниной и чаем, продемонстрировали нам «бузкаши» (в дословном переводе — «отними козу») — яростное состязание между двумя командами всадников («чопандос») за обладание тушей убитого и обезглавленного животного, чаще всего козы. На сей раз предметом «бузкаши» стала туша теленка, положенная в центр размеченной для игры площадки, за пределы которой нужно вынести добычу. По сигналу обе соревнующиеся команды, сорвавшись с места, несутся к туше животного. Тот, кто завладевает ею первым, старается вынести свой трофей за прочерченную на земле линию. Товарищи по команде прикрывают его, противники же нападают. Возникает жестокая стремительная схватка в гладиаторском духе. Весь кишлак вместе с нами увлеченно наблюдает за состязанием, которое заканчивается, когда налетевший ураган заставляет всех искать укрытие.

Полноправным участником «бузкаши» наряду со всадником является конь, этот царь азиатской степи, животное, необходимое человеку для передвижения по беспредельным, поросшим травами просторам, раскинувшимся во все стороны на сотни километров, кое-где обрамленным мягкими холмами. Поражает полное отсутствие деревьев. Как редкое исключение попадаются приземистые кустарники. В сезон весенних дождей буйно разрастается трава, которая летом высыхает на корню. Холодной ветреной зимой, когда земля обезвожена, степь делается похожей на пустыню.

Огромные открытые степные пространства открывали доступ в глубь Центральной Европы. Здесь шли армии. На их путях возникали поселения, формировались центры, откуда затем распространялась азиатская культура. И здесь продолжают жить люди, для которых, как и для солдат древних армий, конь — лучший друг. Общительное, чуткое животное превосходно приспособлено к трудной и свободной жизни, к скудной и суровой пище.

Я наблюдаю степь Туркестана весной, в брачную для животных пору. В зеленой пустыне, которую мы сейчас пересекаем, ползают, бегают, летают тысячи черепах, мышей, птиц. Оглушенные инстинктом любви, не замечая опасности, они то и дело попадают под конские копыта. В степи, как и в океане, проникаешься ощущением простой и бесконечной Вселенной, где чувства сливаются с душой.

Степные жители — крепкий народ. В них столько жизненной силы, что порой становится страшно. В то же время с ними приятно дружить. Все их развлечения основаны на демонстрации силы и мужества. Это и жестокая игра «бузкаши» и борьба.

Азия — родина всех религий. Долгое неторопливое путешествие через иранскую и афганскую степь привело меня, словно пилигрима, к дальним святым местам здешних тысячелетних культов. Я побывал в Мазари-Шарифе, афганском городе, чье название означает «благородная гробница». Исламская традиция утверждает, что здесь с XI века захоронен халиф Али, зять Мухаммеда. Именно Али, «Льву господню» (Ассадулле), приписывается первое обращение Афганистана в ислам.

В 20 километрах от Мазари-Шарифа расположен Балх, один из старейших городов мира, согласно персидским преданиям. Здесь проповедовал Зороастр (Заратустра). Многие утверждают, что он здесь и родился за тысячу лет до новой эры. Во всяком случае, исторически подтверждено, что в лице Виштаспы, владыки Балха, Зороастр имел покровителя, и отсюда, из Балха, распространился по Азии зороастризм, религия Ахура Мазды («Всеведущего Бога»), рассматривающая божественную вселенную как борьбу антагонистических начал добра и зла, а огонь — как очистительный элемент.

Я отклонился на время от степных путей, чтобы подняться до Бамиана, расположенного в долине на высоте 2500 метров, где находятся высеченные в скале крупнейшие в мире статуи религиозного характера: 53-метровый «Большой Будда» и 35-метровый «Малый Будда», расположенные в 400 метрах друг от друга. В середине горы на различных уровнях высечены пещеры одна над другой, которые много веков назад служили кельями для монахов и культовыми помещениями.

Все эти места произвели на меня большое впечатление, и я вновь осознал, сколь большое значение имеет Азия для тех, кто стремится понять историю и судьбу человека. В памяти сохранилось еще одно связанное с религией место: кладбище близ кишлака Ламан, на холмах Паропамиза. Преодолев иранскую границу, мы въезжаем в афганскую область Бахдис. Кладбища, подобно часовням, мечетям и церквам, всегда наводят меня на размышления о тайне жизни и смерти. Однако на кладбище Ламан меня посещают беспокойные чувства, так как именно в этом районе, по словам Марко Поло, находился замок «Горного Владыки».

Эта известная всем история веками передается из поколения в поколение. Некий жестокий правитель имел «сад самый красивый и в мире самый большой. Росли в том саду все фрукты земные и стояли хоромы самые прекрасные в целом свете, где собирал Владыка юношей и внушал им, что они обретаются в раю». «И одни лишь те попадали в этот сад, из кого желал он сотворить душегубов». «Держал Владыка при себе, — продолжает свой рассказ Марко Поло, — юношей двенадцати лет от роду, каковые доблесть более других выказывали и надежды в том подавали. Владыка отбирал из них четверых, а то и десять, и двадцать, и приказывал поить их опием, отчего те спали крепким сном три дня. И относили их спящих в тот сад. Когда юноши в саду пробуждались, то, видя вокруг себя все эти красоты и чудеса, они верили, что взаправду в раю обретаются».

Такова была первая часть дьявольского плана. Через некоторое время юношей вновь усыпляли и выбрасывали за ворота замка. Проснувшись, те горько оплакивали утерянный рай. Когда Владыке требовалось кого-нибудь убить (а такое случалось нередко), он без труда находил убийцу среди этих несчастных мальчиков, которые ради того, чтобы вновь оказаться в «раю», были готовы на все.

«Чапан» (халат, похожий на пальто) с длинными рукавами, который носят мужчины; заплетенные в косички волосы женщин и их широкие ожерелья; низкие земляные постройки, увенчанные купольной крышей; округлые холмы, заботливо возделанные деревянными сохами; стада коз и овец, рассыпанные на крутых зеленых гребнях холмов, — вот что такое Туркестан, царство среднеазиатской степи, трамплин для многочисленных нашествий на другие народы. Сегодня Туркестан разделен на три части, и лишь длинный северный ломоть его, упирающийся в горный массив Гиндукуш, относится к Афганистану. Остальные обширные районы его разместились на территории СССР и Китая.

Во времена Дария и Александра Македонского Туркестан именовался Бактрианой. Благодаря своей изоляции он сохранил ритм и вкус традиционной жизни. Время и события здесь шествуют не торопясь, со скоростью медленно бредущего каравана. Такая скорость не отдаляет человека от прошлого. История здесь живет не в музеях, а на устах людей. Встречаются старики, глубоко убежденные в том, что своими глазами видели Дария. Другие рассказывают про то, как на их памяти, когда они были еще детьми, тут прошел Чингисхан и все разорил.

Туркмены обладают неисчислимыми стадами, обширными пространствами обводненных и возделанных земель, где выращивают хлопок и зерно. Процветает вышивание, а также производство ковров, традиция которого восходит к древнейшим временам. Почти все ученые согласны в том, что восточный ковер возник именно у туркменов, еще до нашей эры. Именно здесь более двух тысяч лет назад впервые начали сплетать раскрашенные естественным способом шерстяные нити, натягивая их на раму. Позднее вследствие завоевательных войн это искусство распространилось по всей Азии, где прочно укоренилось в эпоху Оттоманской империи. В этих краях существует два основных способа производства ковров, различающиеся по способу вязания узлов. Первый предусматривает два оборота нити вокруг утка на каждый узел, второй — только один оборот. Первый тип узла называется «парсибафф», то есть персидский, второй — «туркбафф», то есть турецкий, или соответственно, «сеннех» или «гиордес».