Остров в Меланезии - Риделанд Финн. Страница 31

Через несколько лет, в шестидесятых годах XIX века, американский бриг, направлявшийся в Австралию, сделал остановку возле одного из островов, после чего там началась эпидемия менингита. А месяца через два сюда зашел еще один бриг, на этот раз привезший черную оспу.

В результате столь интенсивного импорта всевозможных болезней многие острова совершенно обезлюдели. Эпидемии следовали одна за другой, а те, кому удавалось выжить, были настолько перепуганы, что нередко кончали жизнь самоубийством. Одни вешались, другие бросались в море со скал, на которых раньше жрецы приносили человеческие жертвы богам моря. Некоторых убивала апатия, в которую они впадали, когда у них на глазах умирали родные и близкие. Никто не решался хоронить мертвых. Сотни трупов лежали на солнце и разлагались, а по ним ползали мухи и другие насекомые, распространяя новые эпидемии.

И 1860 году на остров Эроманга приехал канадский миссионер Джордж Гордон. Его жена была медицинской сестрой и имела с собой небольшой запас лекарств. До тех пор пока хватало сил и лекарств, она оказывала населению медицинскую помощь. А когда лекарства кончились, Гордон и его жена были убиты.

За несколько дней до смерти он записал в дневнике:

«В большинстве деревень население вымирает. Хижины стоят пустые, их хозяева либо погибли, либо убежали куда глаза глядят. Вожди покинули свои племена. Эти люди действительно ненавидят нас великой ненавистью. Они умирают от болезней, они страдают от голода. И обвиняют меня и мою жену в том, что все эти ужасные болезни привезли на их землю мы, белые. Те, кто еще не умер, впали в отчаяние».

На островах вспыхивали все новые и новые болезни: коклюш, скарлатина, дифтерия. В 1880 году население острова Анейтьюм из группы Новых Гебридов уменьшилось с двенадцати тысяч человек до одной тысячи. Ненависть аборигенов к белым стала такой неистовой, что многим миссионерам пришлось бежать, спасая свою жизнь.

Затем эпидемии стали распространяться в северном направлении и охватили острова Малекула, Эспириту-Санто, Ваникоро, Тикопиа, Нитенди, Сан-Кристобаль, Малаита, Велья-Лавелья, Бугенвиль, Ниссан и Новая Британия.

Бывшие рабы, которые возвращались с плантаций Квинсленда, привозили на родные острова гонорею. Эту болезнь они получили на австралийской земле.

В 1925 году на Новых Гебридах побывал американский врач С. М. Ламберт, который изучал там редкое кишечное заболевание. Вскоре после приезда на острова доктор Ламберт с горечью заметил: «Коренное население Новых Гебридов быстро вымирает…».

Обитатели Соломоновых островов принадлежали к гораздо более сильному и выносливому антропологическому типу, чем население Новых Гебридов. Поэтому они выстояли в борьбе против болезней, привезенных белыми.

Когда белые впервые попали на Новые Гебриды, эти острова считались перенаселенными. На 14 750 квадратных километрах (площадь Соломоновых островов равнялась 42 700 квадратным километрам) жило около одного миллиона человек. Сейчас на Новых Гебридах едва насчитывается пятьдесят тысяч человек, которыми управляет англо-французская администрация [15].

Сам собой напрашивается вопрос: каковы сегодня условия жизни на Новых Гебридах? Они заметно улучшились, но еще далеки от идеала. В работе администрации много зияющих пробелов.

Сейчас население островов растет из года в год, но это определяется не столько деятельностью администрации в области здравоохранения, сколько возникновением у местных жителей несколько запоздалого иммунитета против заболеваний, завезенных белыми.

Тайны Малаиты

Самые большие острова в Тихом океане были созданы вулканической деятельностью земли. Острова поменьше построены крошечными коралловыми организмами. Некоторые острова обязаны своим рождением упорству и настойчивости человека.

Такие атоллы, созданные рукой человека около трехсот лет назад, находятся неподалеку от побережья Малаиты.

По-видимому, предки тех, кто живет сегодня на этих искусственных островах, прибыли сюда, чтобы поселиться на Малаите, но обнаружили, что на острове живут люди, настроенные весьма воинственно. Переселенцам не оставалось ничего другого, как построить свои собственные острова где-то в районе рифов. Они вырубали из кораллов большие коралловые блоки и во время отлива перевозили их на бамбуковых плотах к рифу. С годами блоки оказывались прочно зацементированными в риф коралловым песком, а также корнями деревьев и кустов.

Один из самых интересных островов подобного рода — Ланга-Ланга. Он расположен недалеко от западного побережья Малаиты, где находится административный центр Ауки. Здесь до сих пор можно наблюдать, как тщательно укладывались коралловые блоки и как под могучим напором океана швы между ними заполнялись ракушками и песком.

Но острова эти маленькие, а слой земли, привезенный с Малаиты, очень тонкий. Обитателям островов, очевидно, с самого начала было ясно, что только упорный и тяжкий труд позволит им выжить в борьбе за существование. Несомненно, кокосовые пальмы и панданусы давали им кое-какие пищевые продукты, материал для изготовления лодок и парусов, а также для строительства хижин. Но многое из того, что было им крайне необходимо, находилось на побережье Малаиты под неусыпной охраной ее свирепых обитателей.

Поэтому населению Ланга-Ланга пришлось заниматься ремеслами и торговлей. Они взялись за изготовление «монет-раковин» — «тафулиаэ».

Вдоль всего рифа Ланга-Ланга, протянувшегося на двадцать километров от Ауки на севере мимо устья реки Кваимануафу и дальше на юг, тонким слоем лежат раковины спондилус, которые отличаются удивительным своеобразием формы и цвета. Давным-давно жители Ланга-Ланга начали нырять за ними, собирать их и полировать. Раковины невелики, но после шлифовки и полировки становятся удивительно красивыми. Они могут быть всех оттенков красного цвета — от нежно-розового до алого.

Вероятно, первым отшлифовал раковины когда-то морской песок; он не только открыл островитянам глаза на красоту раковин, но и показал, какую ценность приобретают раковины, если их отшлифовать.

Хотя спрос на монеты-раковины в послевоенный период несколько уменьшился, их до сих пор производят на Ланга-Ланга. По величине они не больше горошины, и, прежде чем они примут идеально круглую или овальную форму, их долго и терпеливо шлифуют искусные мастера, а потом тщательно полируют до блеска. В каждой раковине осторожно просверливают маленькую дырочку и нанизывают ее на нитку из тонкой жилы.

Монеты-раковины — своего рода произведения искусства и используются не только как средство платежа, но и как ожерелья. На Малаите они ценятся очень высоко, что дает возможность трудолюбивым обитателям Ланга-Ланга обменивать их на товары и продукты, в которых те нуждаются. Когда белые люди добрались до Ланга-Ланга, им тоже понравились ожерелья из раковин. Они использовали раковины в качестве денежной единицы на других островах, ибо повсюду монеты-раковины пользовались большим спросом. Немцы даже попытались наладить на острове техническое производство раковин. Но эти промышленные изделия оказались гораздо дороже тех, что создавались местными мастера ми. А кроме того, никто не хотел покупать фальшивые тафулиаэ.

Население Ланга-Ланга до сих пор производит удивительные монеты тем же самым методом, который разработали их древние предки. Ожерелье из таких монет длиной около метра стоит один австралийский фунт.

Малаита — во всех отношениях интересный, я бы даже сказал — достопримечательный, остров. На нем до сих нор живут совершенно первобытные племена. Коренные обитатели острова носят в волосах гребень из бамбука, а волосы смазывают чем-то вроде масла, которое, по их мнению, обладает очищающими свойствами. В ушах, во всяком случае у пожилых людей, проделаны отверстия, в которые можно вдевать украшения. В носу жители Малаиты тоже носят украшения, чаще всего из перламутра.