Последний козырь - Кондаков Алексей. Страница 13
Во время объезда Донского корпуса ему пришлось задержаться в 3?й Донской дивизии генерала Гусельщикова. Андриан Константинович оказался гостеприимным хозяином, но много пил, мало закусывал. И не дотянул до «стремянной». Закруглив пиршество, Врангель вышел подышать свежим воздухом. Стояла тихая звездная ночь. Невдалеке, около стога сена, светился маленький костер. Сам не зная почему, Врангель пошел в его сторону. Увлеченные разговором, казаки не заметили остановившегося в темноте генерала.
– Эхма?а, – протянул хриплый от махры и самогона голос, – теперича прилечь бы на густую траву займища да потянуться…
– Теперича, – передразнил его другой. – Не жди ентого. Вон слухи – на Москву опять идем.
– Нам там делать неча. Да и войск на енту операцию – кот наплакал. Выйдем на российские просторы и потеряемся. Генгус [10] будет аукать Туркула,[11] а тот станет опять насильничать, ну и как енто: «Самогон, вино и спирт – все глушил он будто воду, в счет казенного доходу». Нет, нельзя нам на Московию иттить. На Дон, Кубань надобно подаваться. Там свои куреня. Глотку перегрызем, а землю донскую не отдадим…
Беспокойные мысли взвинчивали настроение Врангеля. «Нет, ни Вильсон, ни Мильеран, ни Ллойд Джордж определили мой курс борьбы, – думал он. – Его определил тот самый казак у костра: „Нельзя нам на Московию иттить. На Дон, Кубань надобно подаваться…“ Мудро рассудил казак… Да?да, я поведу свои войска на исконно казачьи земли и подниму над ними трехцветное знамя любезного моего Отечества».
Остановившись у карты, Врангель громко произнес:
– Северо?Кавказская республика! – и вслушался в свои слова, которые гулким эхом прокатились в его душе: «Президент Северо?Кавказской республики».
Вошел генерал Анин и замер у двери:
– Слушаю вас, господин главнокомандующий.
– Я вас не вызывал. Впрочем… скажите, Геннадий Акимович, вы верите в то, что я веду свои войска на соединение с армией Пилсудского? – спросил Врангель и, не ожидая ответа, продолжал: – Представьте себе общую картину событий. Советы прорвали Польский фронт и бешено рвутся вперед. Там их лучшие ударные группировки и Конная армия Буденного. Что против них ясновельможный полководец Пилсудский? Нас разделяет более трехсот километров, войска его, охваченные паническим ужасом, бегут. А я должен создавать видимость, будто иду на соединение с ним, чтобы со своими четырьмя корпусами развивать наступление на Донбасс, а затем дальше, на Москву… Кто в это может поверить? – Врангель нервно тряхнул головой, словно хотел отбросить сомнения. – Нет, только Дон и Кубань, только казачье государственное образование под протекторатом хоть самого дьявола, – твердил он, возбуждая себя. – Вперед и только вперед!.. Мощный, внезапный удар, стремительность маневра и неистовый натиск!..
Врангель вдруг вскинул руку к карте, и на его длинной жилистой шее вздулись вены.
– Передать генералу Слащову телеграфно: наступление через Перекопский перешеек начать немедленно, не ожидая плановых сроков!
Затем он выпил залпом два стакана «алиготэ», ящики которого постоянно пополнялись из массандровских винных подвалов князя Воронцова, и вновь зашагал по вагону.
И снова ему почудился голос владыки: «Дерзай, вождь! Ты победишь, ибо ты – Петр, что значит – камень, твердость, опора…» Набатом гудели слова: «Дерзай, вождь, ты победишь!»
2
Павел глянул на часы. Пора идти на встречу с Кирилычем. Вышел из Приморского парка на площадь и повернул налево, в сторону Екатерининской улицы. На углу возле круглой тумбы для объявлений и афиш остановился и прочел: «Группа Прикал комедиантов под управлением Г. А: Амурова». Опереточная примадонна Елена Юзова. Нашумевшая оперетта «Когда мужья шалят – жены изменяют».
Павел улыбнулся и зашагал вверх по Екатерининской. «Неужели Манов не появится и сегодня?..» Вот уже четвертый раз Кирилыч не выходит на связь. В голову лезут разные мысли: арестован, тяжело заболел, убит бандитами… Но всякий раз, когда наступает время встречи, Павел идет с надеждой – вот?вот Кирилыч крикнет: «Э?гей, поберегись!..» Он сядет в пролетку и незаметно вытащит из?под коврика портсигар, а свой положит на его место. И ценные сведения о перебазировании вражеской авиации поступят для передачи в штаб Кавказского фронта.
Однако скоро кончается последний квартал, а там потянется в гору каменный забор, за которым возвышается Большой дворец – огромное здание ставки главнокомандующего войсками и правителя юга России.
Напротив – Исторический музей Черноморского флота. Павел замедлил шаг, прислушался. Сквозь голоса людей и далекий звон трамвайного колокола слышится цокот конских копыт. «Наконец?то», – обнадеживает он себя. Пролетка быстро приближается. И снова ему кажется, что вот?вот раздастся крик «Э?гей, по?оберегись!» Цокот совсем рядом. Наумов с трудом заставляет себя идти, не оглядываясь. Мимо пронесся фаэтон – мелькнули цилиндр и широкополая шляпа с перьями…
Павел повернул обратно и медленно пошел вниз по улице. Мысль о собственном бессилии не давала ему покоя… Он терялся в догадках, но все его предположения были далеки от истины.
Он не мог знать, что перед его приездом богнаровские ищейки арестовали в Севастополе активных членов подпольной организации. В Симферополе контрразведка расстреляла двенадцать человек из татарского подполья. В Керчи был схвачен и расстрелян городской подпольный комитет в полном составе. Большинство конспиративных квартир провалено. Наконец, кто?то выдал контрразведке сведения о том, что в поселке Планерная, на даче писателя Вересаева, будет проводиться партийная конференция. Только благодаря тому, что один из наблюдательных постов своевременно обнаружил белогвардейцев, окружающих место конференции, многим ее участникам удалось скрыться. Поэтому странная история с разминированием иконы полковником Наумовым насторожила Кирилыча и Лобастова. Было известно им и то, что полковник Наумов побывал на Графской пристани и сразу обнаружил причину срыва сроков погрузки военных материалов.
«У меня осталась еще явка в „Меласе“, – с горечью думал Наумов. – Но тот ли это случай, когда мне необходимо явиться туда! Пожалуй, нет. Надо что?то придумать…»
И опять вспомнился Наумову молодой солдат из рабочей роты. «Возьму его в ординарцы, проверю и сделаю связным. Мало ли что может случиться с Кирилычем!»
Павел не заметил, как снова оказался на Приморском бульваре, возле павильона «Поплавок», построенного на сваях далеко от берега. «Зайти поужинать, что ли?» – подумал он и вдруг увидел Строганову.
Она только что вышла из магазина Чилингирова вслед за пожилой представительной дамой.
Татьяна Константиновна искренне обрадовалась встрече с Наумовым.
– Здравствуйте, Павел Алексеевич, – приветливо сказала она и, повернувшись к своей спутнице, представила его: – Елизавета Дмитриевна, это полковник Наумов.
– Очень приятно, Павел Алексеевич… Антон Аркадьевич мне о вас говорил…
– Счастлив познакомиться с вами, Елизавета Дмитриевна.
– Рада бы пригласить вас с Танечкой скоротать у нас вечер, – все так же неторопливо и радушно говорила генеральша, – да сегодня мы с Антоном Аркадьевичем не принадлежим себе. Проводите?ка меня до извозчика. Он ждет за углом.
Когда Елизавета Дмитриевна уехала, Павел спросил Таню:
– Может быть, мы сегодня сходим на концерт Плевицкой?
– Хорошо, только мне надо заехать домой, переодеться.
…Двор показался Наумову очень уютным, оживленно щебетали птицы, мягко шелестела листва, цветы, растущие вокруг дома, распространяли нежный аромат.
Указав на скамейку у стола, стоящего под деревом, Таня сказала:
– Подождите меня здесь, я быстренько соберусь.
Не успел Павел осмотреться, как Таня вернулась. Она смущенно пожала плечами и показала записку.
– Вы уж извините, Павел Алексеевич, но я не могу пойти с вами. Хозяйка ушла к родственникам и попросила меня подомовничать.
Павел спросил:
– Надеюсь, вы не сразу выгоните меня?