Патриоты - Кавано Джек. Страница 18

Молодой человек покосился на жену.

— Еду в Лексингтон. Не знаю, надолго ли. — И, прочитав неудовольствие на ее лице, добавил: — С тобой посидит мама.

— И что или кто тебя интересует в Лексингтоне? — ледяным тоном спросила Мерси.

Джейкоб пожал плечами.

— Прости, не могу сказать. Уезжаю по делам комитета. — Молодой человек выпрямился; в руках он держал рубашки и штаны. — Право, Мерси, это для твоего же блага, — добавил он, — чем меньше ты знаешь, тем лучше.

— Когда ты вернешься?

— Я уже сказал. Не знаю.

Мерси сидела на краешке кровати в напряженной позе. До чего это похоже на Джейкоба! Он может, ни на секунду не задумываясь о ней, уехать на день, на ночь, на несколько суток. Вечно у него дела!

— Мог бы — сказал! — повторил Джейкоб.

Молодая женщина сердито скрестила руки на груди. Ну что ж, в эту игру можно играть вдвоем. Если он не желает довериться ей, она тоже промолчит. Он последним узнает о ее беременности. Вернется из Лексингтона через шесть или семь месяцев и увидит ее с ребенком на руках. Это будет ему хорошим уроком!

Между тем Джейкоб возобновил сборы. Он заметил и напряженную позу жены, и ее надутые губки. Итак, она на него злится. Если он услышит доброе слово на прощанье — считай, повезло. Джейкоб вздохнул. У него нет времени на нежности. По городу ползли слухи. «Красные мундиры» что-то готовили. Чаще проводились учения; движение в порту было перекрыто; охрана перешейка — узкой территории, соединяющей Бостон с материком, — усилена. Обычно он извинялся перед Мерси за грубость. Но сейчас он спешил в Лексингтон. Он исправит все по возвращении.

В то время как Мерси удерживала Джейкоба наверху, Исав благополучно приземлился на заснеженную клумбу и побежал к парадному входу. С крайней осторожностью он нажал на дверную ручку и юркнул внутрь. Дверь бесшумно затворилась, и молодой человек на цыпочках побежал вверх по лестнице в свою комнату.

— Исав? Это ты? — раздался из гостиной голос Энн.

— Да, мама, — отозвался Исав. — Я.

— Не зайдешь на минутку?

Исаву пришлось спуститься вниз и пройти в гостиную; дорогой он пытался привести в порядок одежду и выровнять дыхание. Войдя в комнату, он увидел, что мать сидит у окна. На ней было ярко-желтое, но при этом вполне пристойное платье (в одежде артистический вкус Энн проявлялся только в цвете). Подле нее на хрупком изящном столике лежала раскрытая Библия. По другую сторону столика стоял свободный стул. Этот уютный уголок ассоциировался у Исава с тетей Присциллой. Здесь она любила вести долгие беседы с Энн.

— Ты знаешь Библию лучше меня, — мягко начала мать. — Не поможешь мне с этим отрывком?

Исав наконец-то утишил дыхание, улыбнулся и шагнул к Энн. Критическое отношение матери к себе всегда вызывало у него веселое недоумение. Для женщины, которая ни дня не провела в университетской аудитории, Энн знала Библию великолепно — во всяком случае, намного лучше большинства священников.

— Вот эти строки, — тонкий пальчик указал на стих. Мать откинулась на спинку стула так, чтобы Исав смог прочитать текст. — Иоанн 1:47, — сказала она, когда он склонился над Библией, — Филипп только что нашел своего брата и повел его к Иисусу.

Исав прочел вслух:

«Иисус, увидев идущего к Нему Нафанаила, говорит о нем: вот подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства».

Молодой человек кивнул.

— Хорошо, мама. Что тебя интересует?

Энн знаком указала сыну на стул. Исав молча сел.

— Видишь ли, мне пришло на ум, что в этом случае слово «лукавство» имеет несколько значений. Но это все, что я помню. Не поможешь мне?

— Приманка для рыбы! — ответил Исав. — Это слово означает «приманка». А еще: «обман», «хитрость», «предательство». Иисус говорит, что Нафанаил был честным человеком.

Энн положила пальчик на книгу, посмотрела на текст и повторила вслух: «Приманка для рыбы!»

Исав кивнул. Он был доволен тем, что смог помочь матери.

— Спасибо, сынок. Приятно сознавать, что годы учебы не прошли для тебя даром.

Молодой человек встал и шагнул к двери.

— И еще кое-что… — приглушенно сказала Энн.

Исав остановился.

— Это ты пробежал мимо моего окна несколько минут назад? Я полагала, ты уже наверху.

— Ну, — протянул молодой человек, судорожно пытаясь что-то придумать, — вообще-то, я уходил на несколько минут…

Энн спокойно сидела в своем кресле и с самым невинным видом внимала его незатейливой выдумке. Однако палец матери — и это привлекло внимание Исава — все еще лежал на Библии и указывал на слово, означающее «приманку для рыбы».

Молодой человек запнулся на полуслове.

— Мама, — неожиданно спросил он, — и давно ты здесь сидишь?

— Дай-ка подумать, — протянула она и внезапно ответила вопросом на вопрос: — Когда ты пробежал мимо моего окна?

Исав вернулся к своему стулу.

— Что ты пытаешься мне сказать?

— О, ничего, дорогой. Я подумала, пусть Слово Божье скажет за меня.

— По-твоему, я совершаю что-то постыдное?

— Я твоя мать, а не судья. И я молю Создателя, чтобы ты нашел счастье, которое Он уготовил тебе. Ты хороший человек, и, если я что-либо за свою жизнь узнала о Нем, то это одно: Он награждает верность и никогда злобу, зависть и обман.

На одну долгую минуту Исав уткнулся взглядом в пол. Он думал о Джейкобе и Мерси. Джейкоб получил жену обманным путем. Почему-то ложь помогла брату. Однако Исав знал: этот аргумент не подействует на мать, а потому предпочел промолчать. Избегая ее взгляда, он медленно поднялся.

— Я видела тебя и Мерси в саду той ночью, — отчеканила Энн.

Это признание ошеломило Исава.

— И я видела, как ты смотрел на нее тогда за обедом. Ты ведь все еще любишь ее?

Молодой человек не ответил.

— Исав, она замужем! Оставь ее. Уверена: у Создателя есть для тебя женщина, но Он не в силах помочь тебе обрести ее, пока ты одержим Мерси.

«Одержим». Это слово отозвалось в Исаве болью. Он любил Мерси. Любовь, а не одержимость двигала им. И если обратиться к Библии — источнику, из которого черпала мудрость мать, — то разве не она учит, что любовь никогда не сдается?

— Хорошо, — сказала Энн, — вижу, мне не удалось до тебя достучаться. Просто обещай подумать над моими словами. — Она посмотрела на шрамы и черные отметины на руках сына. — Знаю, ты борец. И я молю Господа: пусть Он одарит тебя мудростью знания, когда бороться, а когда — отступать.

Воспользовавшись последними словами матери, Исав поспешил сменить тему разговора.

— Кстати об отступлении… Что бы ты сказала, узнав, — спросил он, — что я всерьез подумываю перебраться в Англию?

Теперь настала очередь Энн опустить глаза.

— Я буду скучать, — призналась она. — И хотя эта мысль никогда не приходила мне в голову, я не удивлена. Пылкая преданность Англии делает твое положение уязвимым и опасным. Говоря откровенно, мне трудно представить себя не англичанкой. — Она остановилась, глубоко вздохнула и, глядя сыну в глаза, спросила: — Ты уже сказал отцу?

— Нет.

— Думаю, это лучше сделать сейчас, до его отъезда. — Она поднялась и оправила платье. — Одному Богу известно, когда вам вновь доведется свидеться. Могу я поехать с тобой?

Исав улыбнулся.

— Я был бы счастлив.

Энн потянулась к сыну и дотронулась до его руки.

— И, пожалуйста, обещай подумать над моими словами. Не отказывайся от Бога, сынок, — Он от тебя не отказался.

Лицо Исава осветила широкая улыбка, и он ласково похлопал мать по руке. Однако от обещаний воздержался.

В ту самую минуту, когда Энн и Исав вошли в комнату, саквояж Джареда с грохотом опустился на пол.

— Собрался, дорогой?

Старый капитан буркнул что-то невразумительное. Он только что в третий раз затянул на саквояже ремни. Энн предоставила Исаву самому вести разговор.

— Отец, я должен тебе кое-что сказать, — начал молодой человек.

— И лучше поскорее, а то корабль выйдет в море без меня, — пошутил Джаред, — если только поездку опять не отложат.