Патриоты - Кавано Джек. Страница 20

— Двое друзей перевезли меня через реку Чарльз, восточнее того места, где залегли солдаты Саммерсета, — начал Ревир. — После того как меня высадили у Чарлстона, я пошел за лошадью.

— Уверен, — вмешался Хэнкок, — что Саммерсет выставил дозоры. Как вам удалось проскользнуть мимо них?

Ривер недоуменно пожал плечами и ухмыльнулся.

— Выходит, вы тоже заметили, что сегодня полнолуние? Хотя мы и старались грести бесшумно, я был уверен — нас обнаружат.

— Дополнительные предосторожности? — полюбопытствовал Адамс.

Ухмылка стала еще шире.

— Одна милая девушка отдала нам свою нижнюю юбку, и мы обмотали ею весла.

Хэнкок чуть не расплакался, представив юную деву, жертвующую нижнюю юбку на дело революции. От умиления он несколько раз стукнул ладонью по колену.

— Когда мы добрались до берега, — продолжил Ревир, — нас встретил полковник Конант с друзьями. Он увидел световой сигнал и захотел выяснить, что происходит. От него я узнал, что англичане патрулируют дороги между Кембриджем и Конкордом. Для меня, само собой, это не было неожиданностью, тем не менее я благодарен полковнику. Потом я отправился к Джону Ларкину. Он одолжил мне превосходную лошадь, и я помчался в Ленксингтон. Было почти одиннадцать.

Перед гонцом поставили огромную кружку эля. Он прервал свой рассказ и сделал два больших глотка. Адамс нервно барабанил пальцами по столу.

— До развилки я несся галопом. Затем свернул налево и поскакал к Кембриджу через болота.

— Чарлстонские общинные земли… — Ревир сделал еще глоток, и Джейкоб поспешил наполнить его кружку. Гонец кивнул молодому человеку в знак того, что его поняли верно. — Там, где железная клетка с костями, — добавил он.

Много лет назад чернокожий мужчина по имени Марк убил хозяина. Убийцу казнили, а его тело оставили висеть в железной клетке для устрашения невольников.

— У клетки, под деревом, я заметил двух «красномундирников». Я опознал их по кобурам и кокардам. Меня тоже заметили. Один из них пришпорил коня. Поэтому… — Одним глотком Ревир осушил кружку. И знаком попросил налить еще. — Я развернул лошадь и во весь опор помчался прочь. — Англичанин хотел перерезать мне путь, но завяз в грязи. Я оторвался от него и поехал в сторону Медфорда. Там я разбудил капитана милиции. Ну а потом, пока добирался до Лексингтона, перебудил почти всю округу.

Входная дверь распахнулась. Джейкоб вскинул мушкет, однако, увидев знакомые рыжие усы, тотчас его опустил. Часовой привел Доуза — сапожник добрался до Лексингтона по суше, дорогой он будил фермеров и сообщал им о приближении королевских войск. Когда Доуз отдышался, гонцы поспешили в Конкорд.

К двум часам ночи около ста тридцати патриотов собрались на лексингтонской площади. Ими командовал сорокапятилетний капитан Джон Паркер, ветеран французской и индейской кампаний. Адамс отправил Джейкоба на площадь — узнать, каковы планы Паркера.

Посовещавшись, ополченцы решили, что откроют огонь только в ответ на огонь противника. Паркер приказал разведать, где находятся «красные мундиры». Дожидаясь лазутчиков, колонисты вели свои разговоры, тесно сгрудившись. Борясь с ночной прохладой, мужчины переминались с ноги на ногу, потирали руки и плечи. В ночной тишине их смех и шутки звучали особенно отчетливо. После того как лазутчики вернулись ни с чем, было решено разойтись и собраться вновь по сигналу барабана. Кто-то из ополченцев отправился домой, кто-то предпочел согреться стаканчиком рома в ближайшей таверне Бакмана.

С первым проблеском зари вернулся Тадеуш Бауман, последний из паркеровских лазутчиков, и сообщил о приближении англичан. Барабанщики забили тревогу, и ополченцы спешно возвратились на площадь. В то время как Паркер строил людей, Джейкоб бежал к дому Кларка. Адамс и Хэнкок были готовы покинуть город.

В ту самую минуту, когда они намеревались выйти из дома, появился Пол Ревир, он был без лошади. По дороге в Конкорд Ревир с Доузом встретили конкордца Сэмюэла Прескотта, возвращавшегося домой от некоей лексингтонской дамы. Прескотт поинтересовался у гонцов, не может ли он им быть полезен. После чего они втроем отправились будить жителей Конкорда. На полпути между Лексингтоном и Конкордом их остановил английский патруль. Доуз, дав шпоры, понесся прочь. Он доскакал до какого-то деревенского дома, оставил там взмыленную лошадь и продолжил свой путь пешком. Прескотту удалось преодолеть невысокую каменную ограду и домчаться до Конкорда. Ревиру велели спешиться. Его допрашивали, а коня забрали. Затем Ревира отпустили. Ему пришлось возвращаться через кладбище.

Когда в сопровождении Ревира и Джейкоба Адамс и Хэнкок проскакали лесом в сторону Уобурна, британцы находились в двух милях от Лексингтона. И хотя Джейкоб понимал, что поступает правильно, оставаясь при Адамсе, ему не хотелось покидать город. Молодой человек давно мечтал схватиться с «красными мундирами», и вот теперь, когда ему предоставилась такая возможность, он стремительно удаляется от места будущего сражения.

Не успели они отъехать, как Хэнкок вспомнил, что забыл в таверне сундук с важными бумагами — попади эти документы в руки англичан, и мятежникам не поздоровится. Джейкоб вызвался вернуться в Лексингтон и спрятать сундук в доме Кларка. С ним отправился Ревир, но не потому, что Хэнкок не доверял Джейкобу — просто сундук был тяжелым. Незаметно и быстро вынести его из таверны могли только два человека. Джейкоб и Ревир повернули лошадей и поскакали к Лексингтону. Адамс крикнул им вслед, чтобы они не торопились с возвращением, — он хотел знать, что будет происходить в городе.

Было пять часов утра. К тому времени, когда посланцы Адамса добрались до спрятавшегося в предрассветном тумане Лексингтона, край неба уже начал синеть. За домами всадники не могли видеть пристань, зато отчетливо слышали, как поют трубы и гремят барабаны англичан. Сердце Джейкоба забилось сильнее, пульс участился, все чувства обострились. Сейчас, как никогда, он ощущал себя живым — казалось, он был рожден для этой минуты.

Он вспомнил, как жадно внимал в детстве рассказам о доблести, проявленной колонистами в войне с французами и индейцами. Эти истории будили его фантазию. Джейкоб считал, что на войне жизнь зависит от личного мужества, дружба крепче, а человеческое существование сводится к простой формуле — выживай любым способом.

В четырнадцать лет Джейкоб сбежал из дому и отправился воевать с французами. Он полагал, что сможет прибиться к какому-нибудь отряду, надеялся, что его решимость впечатлит военных и ему предложат остаться. Трое суток бродил паренек по лесу с отцовским мушкетом, а потом вернулся домой усталый, голодный и злой. Злился он оттого, что ему так и не довелось схватиться с врагом. А через несколько дней из длительного плавания возвратился Джаред, и Энн препоручила беглеца его заботам. Джаред был снисходителен к сыну. В конце концов, мальчишка всего-то и сделал, что помотал нервы матери. К тому же Джаред вспомнил себя в этом возрасте, вспомнил об отцовском мушкете, волках и одной странной ночи, проведенной в лесу.

С возрастом тяга к войне у Джейкоба не ослабла. После того как в Бостоне началось противостояние между патриотами и англичанами, его жизнь стала простой: черное — белое, правда — ложь, мы — они. Организация «Дети свободы», позднее переименованная в Комитет безопасности, вдохнула в молодого человека жизнь и — что важнее — дала ему занятие. И вот сейчас, когда королевские войска шли маршем на Лексингтон, Джейкобу меньше всего хотелось сопровождать Сэма Адамса в Филадельфию, где тот намеревался созвать Континентальный конгресс. Ведь там все будут толочься в коридорах и говорить, говорить, говорить.

Барабаны англичан забили «атаку», Джейкоб услышал, как капитан Паркер приказывает двум колоннам по тридцать восемь человек пропустить противника. На площади около сорока мирных жителей наблюдали за тем, как их близкие готовятся к встрече с «красными мундирами».

Ривер и Джейкоб нашли сундук Хэнкока и потащили его к жилищу Кларка, где и препоручили его заботам хозяина дома. Затем вновь поспешили к таверне. Джейкобу отчаянно хотелось присоединиться к капитану Паркеру, но он помнил свой долг — ему было приказано наблюдать.