По Нилу на каяках - Дави Андрэ. Страница 28

26 февраля. Затишье все еще не наступило. Северный ветер дует с безнадежным постоянством. Однако и мы упорно рассекаем веслами воду на реке, покрытой барашками. У Джона кисти рук по-прежнему пухнут и болят. Что делать? Не можем не двигаться дальше, ведь кругом почти пустынная местность.

С нетерпением ждем наступления вечера. Уже знаем, что в это время ветер регулярно стихает и Нил становится зеркалом, по которому легко скользят наши каяки.

В этот час все речные птицы — жирные нильские гуси, дикие утки, цапли, ибисы и серые журавли — покидают песчаные отмели, где проводят весь день под палящим солнцем, и укрываются в чаще. На фоне заката вереницы ибисов, легко узнаваемых по их длинному изогнутому клюву, напоминают зерна четок, а аисты образуют в небе огромную римскую цифру пять.

Солнце быстро скатывается к горизонту, озаряя реку и степь последними пылающими отблесками. За несколько минут рыжеватое небо, исчерченное красными, синими и фиолетовыми полосами, темнеет, и сразу же наступает ночь.

Оживление дня сменяется великим покоем. Из степи доносятся звуки запоздалых пастушьих рожков. Слышно, как вдали позванивают колокольчики коров...

Один за другим зажигаются огни — огни деревень, огни рыбачьих становищ и пастушьих костров. Местность, которая казалась нам пустынной, оказывается населенной. В этот вечер жители запалили степь, и высокая трава пылает, потрескивая и отбрасывая красные отсветы: они пляшут на нильских водах, как огромные блуждающие огни.

27 февраля. За весь день не видели ни одного бегемота. Что ж они, так и покинут нас, не попрощавшись?

Небезынтересно отметить, что некогда бегемоты встречались по всему Нилу. Солдаты Бонапарта, высадившись в Египте, видели их  в болотах Дельты, и вполне вероятно, что еще лет тридцать назад они водились севернее Хартума.

Все более густая заселенность берегов Нила людьми, искусно владеющими огнестрельным оружием, заставила бегемотов отступить на несколько тысяч километров к югу. Мы это наблюдали и можем подтвердить, что толстокожие животные полностью исчезли к северу от двенадцатой параллели. Точно так же отступили за эту параллель и папирусы, обильно произраставшие в энтичные времена в дельте Нила [19].

Ветер неожиданно спал в полдень, значительно раньше, чем обычно. Мы пошли хорошим ходом и смогли остановиться на ночлег как только стало смеркаться. Уже давно нам не удавалось этого делать.

28 февраля. Событием дня оказались стреноженные верблюды, пасшиеся в степи. Это первые встреченные  нами   верблюды — мы   подошли   вплотную   к новому миру.

Нил сделался менее однообразным, его течение образует большие излучины, и мы постоянно меняем свое положение по отношению к ветру: он дует нам то в лоб, то сбоку, но увы, никогда не подгоняет- с кормы!

На берегах высокая трава уступает все больше места колючим кустарникам, приютившим множество птиц. Стайками они вылетают из кустов при нашем приближении, таинственно скользят над степью и, описав круг, возвращаются к насиженным местам, едва мы минуем их.

Видели больших варанов, невероятно проворных ящериц, достигающих двух метров длины. Они неподвижно лежат на ветвях акаций на берегу реки, но при нашем приближении мгновенно скрываются из глаз, так что даже невозможно уследить, куда они спрятались.

Исчезли лагуны, местность становится засушливой. Солнечный свет стал настолько ослепительным, что его трудно выносить без темных очков.

1марта. Ренк. Начальник поста угощает нас, по обычаю гостеприимства,  чаем. Это—суданец с ритуальными рубцами на щеках, одетый в военный костюм цвета хаки. Он подтверждает, что ветер с севера скоро прекратится. По его словам, это должно было произойти несколько дней  назад. Очень уж нам  не везет!

В Ренке имеется отделение связи, пост жандармерии и несколько правительственных контор, размещенных в зданиях самого примитивного стиля, выстроенных из красного кирпича.

Не задерживаясь здесь, устремляемся дальше. Надо торопиться.

2марта. Показались первые нильские фелуки. Их большие треугольные паруса видны издали. Эти лодки возвещают о  нашем приближении  к Северному  Судану.

Рыбачьи фелуки на Ниле придают реке более обжитой вид. Народы с севера во все времена доходили до этих мест, но не могли проникнуть дальше. Сэдды служили непреодолимой преградой. У нас впечатление, точно мы покинули таинственный фантастический мир и вступили в страну, чуть ли не с детства знакомую.

Немного позднее заметили стоянку рыбаков, сильно отличающуюся от виденных до сих пор. Несколько рыбаков хлопочут у развешанных на кольях вдоль берега огромных плетеных решеток, на которых рыба вялится под палящим солнцем. Это уже не нилоты, а суданцы из Омдурмана. Они ловят рыбу артелями. Рыбаки поднимаются по Нилу в фелуках, используя северный ветер, очень устойчивый в это время года — в чем мы убедились на собственном горьком опыте,— в течение нескольких месяцев ловят сетями, затем с грузом вяленой и соленой рыбы возвращаются в Омдурман, подгоняемые ветрами, дующими в обратном направлении.

3марта.  Над полупустынной  степью  возник  не большой скалистый кряж — Эль-Гебелейн, что значит "Две горы". Это первая возвышенность, которую мы увидели на протяжении сотен километров.

У подножия скал стоят в шахматном порядке грубо сложенные глинобитные дома кубической формы. Можно различить несколько пальмовых рощ, песчаные дюны. По дорогам трусят ослики с седоками в белой одежде, тюрбанах и остроносых туфлях. Поодаль — скромная мечеть, купол которой скрывается в зелени акаций. На берегу Нила — поля, где растут овощи  и дурра.

4марта. Первые песчаные дюны, поросшие мясистыми растениями и колючим кустарником. На водопое у реки большое стадо верблюдов. Сотни животных, заполонивших берег на протяжении нескольких сот метров, стоят вплотную бок о бок и жадно утоляют многодневную  жажду.  Задние,  желая   поскорее  припасть  к  воде,  напирают  так,  что  головная часть стада оказывается погруженной в реку.

Вытянув шею и уткнув морду в свежую влагу, верблюды пьют без конца; иногда они поднимают голову и с удовлетворенным видом стряхивают воду с губ. Утолив жажду, они облегчают переполненное брюхо, и. струи Нила уносят маленькие катышки помета, которые рыбы тут же алчно начинают оспаривать друг у друга.

Верблюды, точно настоящие передвижные цистерны, способны, как нам говорили, поглотить за короткое время около ста литров воды. У животных, поднимающихся от реки, брюхо раздуто, как бурдюк.

Наше приближение заставляет их приподнять головы. Животные обращают к нам огорченные взоры, затем принимаются отчаянно реветь, видимо, не оценив оригинальности зрелища. У верблюдов вид возмущенных старых дев. Удаляемся на почтительное расстояние, так как вовсе не собираемся вступать с ними в спор: эти старые девы могут всполошиться и вызвать на реке опасное для наших каяков волнение.

Однако сигнал тревоги дан. Стада коз и овец, благоразумно расположившиеся поодаль, задвигались, явно придя в волнение. Затем звучно заревели ослы, задрав головы с опущенными ушами, — такое впечатление, словно заработали старые ржавые насосы. Эти звуки — довольно приятная "симфония" над притихшими просторами Нила.

Пастухи жестами приглашают нас пристать. Это суданцы. Старики одеты в белые галабии. У молодых торс обнажен, а вокруг бедер — короткая повязка, сколотая между ног. Они очень удивлены, увидев нас и наши лодки на своей реке. Вопросы так и сыплются, но наше знание местного наречия арабского языка настолько ограниченно, что разговор сам собой обрывается. Мы смогли все-таки понять, что они пригнали стада от эфиопской границы, с обширных пастбищ, а теперь поведут их небольшими перегонами вдоль Нила до Омдурмана.

Пока мы знакомимся, подросток успел подоить верблюдицу и возвратился с калебасой, полной молока. Пожилой человек, по-видимому старший среди пастухов, протягивает ее нам двумя руками. Сосуд чрезвычайно грязен, и я не поручусь, что он служит только кружкой, но с нашей стороны было бы неучтиво отказываться от приветственного дара, и мы по очереди стоически пьем это имеющее сильный привкус верблюжье молоко.