Острова, не тронутые временем - Грин Лоуренс. Страница 21

Ксиглер, старатель-изыскатель, был сильным добродушным мужчиной. Он научил меня стрелять и часто доверял мне свою винтовку, когда я отправлялся на охоту.

Оба бывших тристанца оказались тоже славными парнями и сообщали нам по мере необходимости местные названия птиц и рыб. Рабочие экспедиции до плавания на «Вудвилле» не видели моря. Как-то раз я взял их на рыбалку, и, когда вытащил лангуста из воды, один так перепугался, что с диким криком выпрыгнул за борт.

Таков был личный состав экспедиции на остров Гоф. Капитан Гудвин снабдил ее морской картой. Крестом был отмечен район на северном берегу острова. Если верить капитану Персивалю, алмазы и сопутствующие им минералы были найдены в двух местах: в Долинке, где мы жили, и в пункте на северном берегу, условно называемом «Пекарная Печь». Пекарная Печь — пещера с квадратным устьем — действительно походила на печь. Горная речка, как предполагалось, должна была нести алмазоносный песок вниз. Капитан Персиваль утверждал также, что алмазоносные образования на острове в обоих местах были замечены после обвалов и что это была типичная «голубая глина» с углеродистыми вкраплениями.

Фентон был все время настроен оптимистически, — продолжал Родерик. Ксиглер, человек более практичный, не находил ничего, что подтверждало бы наличие алмазов в Долинке. Прошло два месяца, прежде чем появилось солнце и море стало настолько спокойным, чтобы мы смогли объехать вокруг острова на нашей лодке. Горной речки в отмеченном на карте месте не оказалось. Тогда Ксиглер заявил, что шансы найти алмазы на Гофе весьма ничтожны.

Все это время рабочие рыли канавы в Долинке, пропускали породу через промывочную машину и бурили скалу, которая могла оказаться одной из тех, где, по мнению капитана Персиваля, случился горный обвал. Было обследовано большое число пещер, но безрезультатно — нигде никаких признаков алмазов.

Юный Родерик Гарден оказался, как видно, самым удачливым членом экспедиции — рыбалка была восхитительной. Особенно понравилась разновидность океанской флоры, которую тристанцы называли «голубой рыбой». Попав на крючок, эта рыба так сопротивлялась, что часто рвала леску. Подстраховываясь веревкой, Родерик лазил по скалам и собирал яйца малимака. Пингвины в том году появились на острове поздно, но они запрудили всю Долинку, и яйца можно было собирать сотнями. Юноша охотился также на морских слонов. Иногда он исчезал часов на пять — бродил по плато в поисках гнездовищ блуждающего альбатроса [53]. Много молодых «гони», как называют их тристанцы, пошли в котел. Родерик собирал дикий сельдерей в Долинке. Иногда ловил водяных пастушков — это уже был деликатес. «Их было очень трудно ловить в подлеске», — вспоминал он.

Путешествуя вокруг острова во время отлива, участники экспедиции находили на берегу останки потерпевших кораблекрушение судов — мачты, рангоуты, люковые решетки и т. п. Официально же сообщалось только об одном кораблекрушении у острова Гоф — гибели парусника «Филена Винслоу» (Портленд, штат Мэн, США), шедшего мимо острова в 1878 году с грузом угля. Команду парусника спасло проходящее судно, после чего она была высажена на Тристан. Родерик Гарден и его спутники не сомневались в том, что остров видел конец не одного пропавшего без вести судна.

— Если корабль идет сквозь туман на полной скорости и разбивается о скалы западного берега — там они очень круты и глубоко уходят под воду — то никому не спастись, — говорил мне Родерик. — Я думаю, что такая участь постигла и «Копенгаген».

Шли месяцы. Люди на Гофе стали беспокоиться: что могло случиться с «Вудвиллом»? Ни один корабль не показывался на горизонте. Иногда виднелся движущийся по морю мимо Долинки огонек, но это скорее всего был мираж. Однажды загорелась хижина тристанцев. Один рабочий умер, задохнувшись. Все члены экспедиции собрались вокруг полузатопленной водой могилы, и Фентон совершил заупокойную службу.

Вышел табак. Отъявленные курильщики стали рыскать по острову в поисках каких-нибудь подходящих листьев. Юный Родерик, который припрятал несколько пачек табака, выдавал его скупыми порциями в особых случаях.

Искатели алмазов тщетно высматривали в море помятый корпус «Вудвилла». Допивали последний чай; в кофе, правда, недостатка не было. У рабочих в изобилии была кукурузная мука, кроме того, они варили из сахара самогон.

Хлеба не было. Его вообще не ели на острове. Предпочитали корабельные сухари и немного хорошего австралийского масла, хранившегося в герметически закупоренных жестяных коробках. Оставалась неиспользованной мука — просто потому, что хлеб печь не умели.

Никто не подумал взять с собой какую-нибудь настольную игру, чтобы убить время, и Родерик смастерил шашечную доску. Книг было мало.

Рабочие еще долгое время после того, как все надежды найти алмазы пошли прахом, продолжали рыть землю и промывать породу. Вероятно, они опасались сойти с ума от безделья. По-видимому, только из-за скуки алмазная экспедиция оставила по себе ту «память», которая так озадачила командира «Поиска» Фрэнка Уайлда и последующих посетителей острова Гоф. Ксиглер нашел большую сланцевую плиту двухдюймовой толщины и «выгравировал» на ней свои инициалы. Остальные последовали его примеру. Потом плиту поставили в пещеру, оставаясь в приятном неведении относительно того, что ее обнаружат последующие поколения путешественников, скопируют все, на ней начертанное, а газеты мира облетит сенсационное открытие, именуемое «Загадкой острова Гоф».

Даже юный Родерик, этот выносливый и полный энтузиазма Робинзон Крузо, был обрадован появлению на горизонте «Вудвилла». 3 октября он бросил якорь у берега вблизи Долинки. Экспедиция провела четыре месяца на острове — вдвое больше намеченного срока. Люди почти забыли об алмазах. Когда капитан Гудвин сошел на берег, все столпились вокруг, желая узнать причины задержки судна.

— На корабле начался пожар, как только мы отплыли от острова. Пришлось ждать, пока морские волны не потушат его, — объяснял капитан. — Потом, уже южнее, напоролись на айсберг. В общем, плохой сезон. Бочки с жиром вмерзли в землю на китобойной станции, и пришлось с помощью пара вызволять груз из плена.

Фентон понимающе кивал головой:

— Помните таинственный стук в дверь? Я говорил вам: что-то неладное с «Вудвиллом»...

— Ну, а как у вас с алмазами? — беспокойно прервал его капитан Гудвин. — Повезло?

Он едва поверил, когда услышал правду. После нескольких слов в свое оправдание Фентон протянул Гудвину карту, которую получил от него перед высадкой, и показал отмеченное крестом место на северном берегу, где должна была быть горная речка и где ее на самом деле не оказалось.

— Вы искали не в том месте! — сердито воскликнул капитан. — Четыре месяца — и все впустую. Кто за это будет отвечать?!

Гудвин и Фентон поднялись на борт «Вудвилла» и сверили карты.

— Я совершенно уверен, что произошла какая-то дьявольская ошибка, говорил мне потом Родерик Гарден. — Гудвин имел подлинную карту с пометками капитана Персиваля в том месте, где значилась Пекарная Печь. У Фентона была идентичная карта, но крест почему-то стоял в другом месте. Представляете, какая сцена разыгралась на борту «Вудвилла» в тот день!

Было решено оставить Долинку и попытать счастья у Пекарной Печи. Когда экспедиция перебиралась на корабль, Гудвин спросил у Фентона, не сохранился ли у них бочонок уксуса, который он по ошибке прислал им после высадки. Уксус будто бы предназначался для Южной Георгии, а на деле в бочонке было бренди, но с другой этикеткой — дабы не вводить в искушение команду. Казалось, за четыре месяца никто не додумался проверить бочонок. Однако когда Гудвин перевернул его, то обнаружил просверленное отверстие. Кто-то все-таки учуял содержимое и, по-видимому, еще на корабле тайком попользовался им.

«Вудвилл» обогнул остров и бросил якорь у Пекарной Печи, где Гудвин вместе со старателями сошел на берег. Долго задерживаться было нельзя: корабль стоял под парами, и могло не хватить угля до Кейптауна. Этот краткий визит к Печи ничего не дал, но капитан Гудвин не успокоился. У всех было ощущение, что поиски алмазов у Пекарной Печи должны быть успешными. Однако не оставалось ничего другого, как возвращаться.