Тайны «Бесстрашного» - Лейрд Элизабет. Страница 36

— Что за вздор! Да на корабле каждый день — сотни возможностей! — Мистер Крич говорил с прямо-таки пугающим пылом и красноречием. — Упасть с мачты, тихо-мирно вывалиться за борт. Неосторожное обращение с оружием. Уж верно…

— Солидное вознаграждение, — упрямо покачал головой мистер Хиггинс.

В рукав Джону впилась дрожащая рука возмущенной Катрин.

— Негодяи! Негодяи! — прошептала она. Но Джон не слышал. Он оцепенел от ужаса.

Снова заговорил француз. Кит резко втянула в себя воздух и подалась вперед, вытягивая шею и стараясь заглянуть за дверь, которая наполовину скрывала его. Но от усердия девочка перестаралась и потеряла равновесие, так что вынуждена была поспешно шагнуть в сторону, чтобы не упасть. Под ногой у нее предательски хрустнула сухая ветка.

— Что это? — Повернув голову, мистер Крич подозрительно вглядывался в темноту. — Там кто-то есть?

Халкетт засмеялся:

— Приятель, да ты весь на взводе. Мы во Франции, а не в Англии. Даже если мимо и случится проходить какому случайному крестьянину, он всё равно ни слова не поймет. А если и поймет — мы выполняем задание французского правительства и находимся под защитой нашего доброго друга, графа де Сен-Вуара.

Джон услышал, как Кит тихо ахнула от удивления.

— Однако, — продолжил мистер Халкетт, — возвращаясь к мальчишке. Я еще не успел высказаться, и хочу твердо заявить: я против убийства детей. Я ни за что не подпишусь под подобным решением и настоятельно рекомендую вам, мистер Хиггинс, оставить мальчика в покое.

— И тем самым подвергнуть опасности нас всех, — саркастически заметил Крич.

— Я склонен послушаться мистера Крича, а не стряпчего, — с совершенно отвратительной, на взгляд Джона, готовностью вставил Хиггинс. — Хотя вообще-то я кроток и добросердечен, но, при достаточном вознаграждении, думаю, уж как-нибудь смогу провернуть наше дельце. Двадцать золотых гиней меня бы вполне убедили. На меньшее не согласен.

— Двадцать гиней? — Мистер Халкетт от возмущения даже запищал. — Да это же грабеж, чистый грабеж!

Француз снова что-то негромко сказал.

— Хорошо, — проговорил Крич. — Как вы столь любезно заметили, платить будет французское правительство, так что можем не трепать друг другу нервы из-за пустяков. Сделайте это поскорее, мистер Хиггинс. Как можно скорее.

— Идет. А теперь мне надо вернуться к моим ребятам и привезти на «Бесстрашный» воду, — заметил помощник боцмана. — Если сейчас мне заплатят десять гиней, с остальными я, так уж и быть, подожду, пока не выполню поручение.

— Пять, и ни на шиллинг больше, — отрезал Крич. — У меня при себе всё равно больше нет. — До Джона снова донеслось позвякивание. — А теперь убирайся, сквалыга ты этакий, покуда тот ваш помощник капитана не решил поискать, куда ты запропастился.

Полоса света на миг исчезла — это выходил из домика мистер Хиггинс. Джон так и съежился, боясь даже вздохнуть, пока он рядом.

— И что нам теперь делать? — прошептала Кит на ухо спутнику. — Теперь уже не удастся вернуться к мистеру Эрскину раньше Хиггинса.

— Не знаю. Что-то… что-то не думается.

Сознание того, что мистер Хиггинс отныне будет стараться убить его, напрочь лишало Джона способности соображать.

— Придется прятаться и ждать, пока мистер Эрскин не приплывет завтра, — проговорила Кит.

— Да… наверное. Слушай, они снова о чем-то говорят.

— Мне это не нравится, Крич! Совсем не нравится! Не хочу становиться соучастником убийства. Не для того я подряжался на это дело, — настаивал мистер Халкетт.

— Ну конечно, не для того. А ради денег, — ухмыльнулся Крич.

— Напротив. — В голосе мистера Халкетта появились типичные суховато-педантичные адвокатские нотки. — Я большой поклонник Наполеона Бонапарта и не питаю особой любви к продажному британскому правительству и ее полоумному монарху-немцу. Бонапарт — великий человек, человек потрясающих — нет, грандиозных идей, гений-реформатор…

— Ради бога, Халкетт! — прервал его Крич. — Хватит тут проповедовать! Теперь уже поздно идти на попятную. И не говори мне, что продаешь страну лишь из своих возвышенных идеалов. Что-то я не замечал, чтобы ты отказывался от денег, когда нам платит французская тайная служба.

— Ну, это вроде как страховка. Я смотрю на деньги именно таким образом, — чопорно отозвался мистер Халкетт. — Поскольку поневоле вынужден преступать закон, обманывать, заниматься подлогом и мошенничеством — что, ежели только всё станет известным, навеки лишит меня возможности заниматься своим делом.

— Подлогом и мошенничеством? Полагаю, ты о той истории с Лакстоуном?

При слове «Лакстоун» Джон разом позабыл страх и весь подался вперед, чтобы лучше слышать.

— Да, и незаконное присвоение Лакстоуна тоже, — согласился мистер Халкетт. — И зачем было втягивать меня в эту историю, не говоря уж о том, чтобы вовлекать в нее такого неуклюжего пьяного осла, как Нэсмит…

— Ты сам отлично знаешь, отчего нам так важен Лакстоун, — едко отозвался мистер Крич. — Во всей Шотландии не найдешь места, откуда открывается настолько удачный вид на Форт-оф-Ферт и откуда можно отслеживать все приходящие и уходящие корабли. А этот укрепленный дом! Отличная сигнальная башня на случай французского вторжения. Не могли же мы упустить такой шанс, когда Нэсмит привлек наше внимание к этому поместьицу.

— Так вы и говорили, так вы и говорили, — мистер Халкетт покачал головой. — Но все равно: гнусное было дело и я… Что это?

— Ce n’est rien [16], — пояснил француз. — Лошади. Мой грум ведет их обратно.

— Ах да, лошади. Что ж, наше дельце здесь окончилось самым удачным образом, — промолвил мистер Крич. — Пусть Хиггинс и негодяй, но для нас он потрудился на славу. Идемте, Халкетт, только после вас. Вернемся в Бордо как раз вовремя для позднего ужина и картишек на сон грядущий.

Оба они уже стояли в самых дверях. Мистер Халкетт должен был выйти первым, Крич же следовал в двух шагах за ним. Джон и Кит повернулись, чтобы бесшумно скользнуть назад, но не успели пройти и пары футов, как перед ними во тьме замаячили очертания рослых лошадей, бесшумно ступавших по мягкому песку. Лошадь, идущая впереди, испугалась белого платья Кит, встревоженно заржала и попятилась назад, на вторую. Та тоже взвилась.

Джон схватил Кит за руку и потянул прочь.

— Бежим! Быстрей! — прошипел он.

Но было уже слишком поздно. Грум их заметил.

— Eh, vous! Arretez! [17] — закричал он.

— Кто там? Что такое?

Все три заговорщика разом выскочили из хижины. Боясь, что их поймают, Джон и Кит, уже и не пытаясь прятаться за деревьями, ринулись прочь. Но Джон вдруг споткнулся о корень и полетел кувырком на песок.

— Не останавливайся! Беги! — крикнул он Катрин.

— Боже мой, да это же англичане! — раздался сзади крик мистера Крича. — Шпионы! Стреляйте, шевалье, скорее!

Джон уже вскочил на ноги, но не успел пробежать и нескольких ярдов, как в бок его больно ударила пуля. Мальчик зашатался и снова упал бы, не поддержи его Кит.

— Конь! — хрипло воскликнул Джон. — Лови коня!

Кит уже пришла в голову та же идея. Девочка молниеносно выхватила поводья из рук обалдевшего грума. Кит одним прыжком вскочила в седло и втянула Джона за собой.

Через миг они уже летели во весь опор прочь от заговорщиков, хижины, пляжа и моря — всё дальше в лес, что тянулся на много миль вглубь Франции.

Глава 23

Хорошо, что первые несколько секунд после ранения Джон не чувствовал боли, иначе ни за что в жизни не сумел бы вскарабкаться на коня, даже при помощи Кит. Однако это длилось недолго. При каждом шаге скакуна, при каждом новом рывке бок мальчика пронзала резкая, почти нестерпимая боль. Ему хватало сил только на то, чтобы цепляться за Кит, крепко прижимаясь к спине девочки. В голове билась одна мысль: держаться, не падать.