Приказы не обсуждаются - Пидоренко Игорь Викторович. Страница 3

Пиво, кстати, Евгений пил не только по утрам, но и при каждом удобном случае. Здесь оно было ничуть не хуже, чем в Германии, и уж конечно, гораздо лучше, чем в России! Сколько бы телевизионная и прочая реклама не вдалбливала россиянам в головы уверенность в том, что сваренное «по лицензии» и «под контролем» западных концернов пиво ничем не отличается от оригинала, приехав за границу, русский человек убеждался: его нагло обманывают! Отличается, да еще как! Наверное, те, кому полагалось контролировать качество сваренного по лицензии пива, в России подпадали под действие магического исконно русского продукта с пятибуквенным названием и больше уже ни на что не отвлекались…

А вот хваленые французские вина Евгению совершенно не понравились. Правда, их здесь было чрезвычайно много. Шнайдеры, делая вид, что хорошо в винах разбираются, цокали языками, закатывали глаза и разглагольствовали о тонком вкусе и изысканном букете. Но, по мнению Миронова, было это все просто игрой. Как ему показалось, вкус этих вин ничуть не отличался от прикумских, а то и молдавских. Но сомнениями своими он поделился только с женой. Наташка помялась, а потом честно призналась, что тоже ничего не понимает в винах и «эта кислятина» вызывает у нее только изжогу. После такого разговора они уже вдвоем, как могли, старались избегать совместной с немцами дегустации очередного «Шато де…» и в основном употребляли пиво. Шнайдеры слегка морщились, но снисходительно кивали, соглашаясь с такой профанацией.

В Москве Евгению тоже встречались подобные типы. Один знакомый даже уверял, что те дорогие французские вина, что можно купить в магазинах, — абсолютная подделка. То есть, может быть, они и действительно французские, но привозят их в Россию в цистернах и разливают по бутылкам где-нибудь в Подмосковье. А потому пить их не следует. Но они, настоящие знатоки и ценители, лично нашли какие-то каналы и для себя иногда достают ящик-другой через… немецкое посольство! Почему французское вино можно доставать только через германское посольство, Евгений так и не понял. Может быть, французы то, что доставлялось с родины, сами выпивают, а немцы брезгуют, патриотично наслаждаясь родными рейнвейнами, а не выпитое сбагривают русским?

Нет, он верил в то, что существуют настоящие вина и ценители их, которые четко разбираются в сортах, годах и урожаях. Но советский, а потом российский человек, вкус которого воспитан на отечественном продукте безо всяких изысков, вряд ли сможет постигнуть все нюансы употребления изысканных вин. Разве что посвятит этому все свое свободное время и даже сверх того. Но ему что, заняться больше нечем? Есть люди, которым и впрямь некуда девать часы и дни, у них уже есть приличные капиталы и работать далее совсем ни к чему. Вот и пускай они утончают свой вкус коллекционными винами и ароматными сигарами. Возможно, когда-нибудь и сам Евгений к этому придет. Но пока… Так что не будем выпендриваться, изображая из себя знатока и ценителя. Конечно, не стоит при этом и перегибать палку в другую сторону, требовать вместо вина водки или «самтрестовского» портвейна, закусывая салом и чесноком. Дескать, вот я какой простой и незатейливый парень! Глупо и не смешно. Можно выпить тонкого вина, из вежливости. Но и насиловать свой организм не стоит. Вот хочется организму, как в случае с Евгением, пива. Ну, так и давай ему того, чего хочется!

Сегодня Миронов намеревался, как и почти все прошлые дни, дать своему организму то, что ему хотелось. В сувенирной лавочке он для начала прошелся вдоль полок и выбрал несколько магнитных нашлепок на холодильник с надписью «Alsace» и изображением аистов. Нашлепки ему нужны были в качестве маленьких сувениров, чтобы раздаривать дома знакомым. Недорого и очень симпатично — презент из Франции. Каждый раз, заходя в эту лавочку, он покупал несколько штук. Добрых знакомых у него, а особенно у жены, имелось множество.

А аисты здесь были повсюду. На острой крыше каждого дома обязательно красовалось специальное гнездо для аистов, и они там сидели. Белые потеки на черепице, похоже, не смущали местных жителей. Аисты были для них словно ангелы, охраняющие домашние очаги от напастей.

Мало того, неподалеку от Рибевиля помещалась целая колония аистов. Мимо деревьев, где они селились, требовалось проезжать без остановки, чтобы не беспокоить птиц и их потомство.

Отобрав понравившиеся сувениры, Евгений подошел к холодильному шкафу и достал из него пару холодных банок «Туборга». Шкаф не запирался на замок, и продавцу совсем не требовалось нажимать на кнопку у себя за прилавком, чтобы открыть его. Кто станет воровать пиво или «Кока-Колу» в этом тихом и сонном городишке?

«Туборг» и сувениры — вот и все его покупки в этой лавочке. Продавец аккуратно упаковал нашлепки в маленький бумажный пакетик, а для пива выдал пластиковую сумку с неизменными аистами. У него и на вывеске магазина была нарисована аистиха-мама с двумя носатыми детишками. Сумка и пакетик были с улыбкой вручены теперь уже почти постоянному покупателю в обмен на несколько франков.

Затем Миронов зашел в мясную лавку. Выбор колбас и полуфабрикатов здесь был огромен, но он уже успел попробовать кое-что из местных деликатесов и сейчас без колебаний указал продавцу на тонкие эльзасские колбаски, похожие на российские охотничьи. Колбаски имели острый вкус, но под пиво это было самое то. Какой-то пожилой француз, которому второй продавец в это время нарезал тонкими кружочками странного вида вареную колбасу, посмотрел на Евгения осуждающе. Кто же это будет есть такое спозаранку? Миронов вежливо улыбнулся старичку. Дескать, у каждого свои вкусы. И свой желудок. Вам это подозрительное, с зелеными вкраплениями, жевать, а нам грызть остренькое, бодрящее. И пивом запивать.

Последней на очереди была булочная. Здесь Евгения тоже уже знали, встретили с улыбкой. Впрочем, как и всех покупателей, но хотелось верить, что так радушно улыбаются только ему. Продавщица протянула пакете двумя булками-зигзагами. Булка и впрямь выглядела, как аккуратный зигзаг.

Булочная располагалась на той же площади, что и отель. Миронов устроился на лавочке у фонтана, отломил кусок булки, достал одну колбаску и откупорил банку пива. Спешить ему было некуда. Немцы так рано не вставали, жена тоже еще спала. Можно было насладиться тихим эльзасским утром, завтракая эльзасскими продуктами и запивая их датским пивом. Тем, что не съест, он поделится с проснувшейся Наташкой. И второй банкой пива тоже.

Проходящие мимо французы и ранние пташки-туристы наверняка не будут коситься на странного человека, устроившего себе завтрак прямо на площади. И полицейскому, если он появится, тоже не будет дела до захотевшего перекусить иностранца. Здесь привыкли уважать личную жизнь и не лезут в нее без нужды.

Но полицейский вряд ли появится. За все время, проведенное во Франции, Евгений не видел ни одного местного представителя закона. Может быть, где-то в крупных городах полиция и патрулирует улицы в поисках преступников и нарушителей общественного порядка. Но только не в Рибевиле!

Ну да, точно, когда они ездили в Страсбург, там несколько полицейских им попались. Но поскольку никто из многочисленных туристов, бродивших по улицам старинного города, порядок не нарушал, полицейские выполняли функции гидов, подсказывая, как пройти к той или иной исторической достопримечательности.

Евгений устроился поудобнее, отхлебнул из банки и стал вспоминать ту поездку.

Страсбург оставил двойственное впечатление. С одной стороны — обычный буржуазный франко-германский город с серыми и бурыми домами, скоростными модерновыми трамваями, Европейским парламентом и совершенно безумным музеем современного искусства, от посещения которого у неспециалиста создавалось очень странное впечатление об этом самом искусстве: то ли он полный идиот и ничего в искусстве не понимает, то ли это откровенная дуриловка. В самом деле, можно ли считать шедевром стеклянный куб, набитый распиленными на куски гитарами, балалайками и прочими струнными инструментами? А с другой стороны, Страсбург (особенно центр) — великолепно сохранившийся уголок Средневековья. «Маленькая Франция», район с многими каналами, по которым плавают баржи с туристами, великолепный собор, ничуть не уступающий Кельнскому, и уж во всяком случае красивее и величественнее пресловутого Нотр-Дам де Пари. Кстати, этот тоже был Нотр-Дам.