Приказы не обсуждаются - Пидоренко Игорь Викторович. Страница 36

Правда, в данном конкретном случае полет конструкторской мысли был не очень высоким. Евгений выдвинул из универсала несколько щупов, прикинул, каким действовать будет удобнее, и взялся за дело.

«Взялся» — это сильно сказано. На открывание замка он потратил от силы минуту. Все-таки осталось кое-что в памяти, и руки помнят, что и в какой последовательности надо делать.

Замок он постарался открыть без щелчка. Дверь тоже не скрипнула, приоткрываясь. Да, а вот это сюрприз! Такое впечатление, что здесь не немцы живут, а русские. Еще и дверная цепочка имеется, что для немецких дверей совсем не свойственно.

Сзади чуть слышно вздохнул Симонов. Тоже цепку увидел, заволновался. Евгений успокаивающе поднял вверх палец. Не надо волноваться, Алексей Васильевич! Сейчас все будет в ажуре!

Он убрал отмычку в карман и достал небольшие плоские клещи. У этого инструмента было еще с десяток функций, но сейчас он должен был сработать именно как клещи.

Ну, естественно, сработал, хотя сталь цепочки была очень прочной. Да куда ей против прогрессивной русской технической мысли!

Половинки цепи чуть слышно звякнули, распадаясь. В царившей вокруг тишине звук этот раздался, словно удар колокола. Черт! Ну не озаботился он, дуралей беспечный, придержать их!

Трое на лестничной площадке замерли, прислушиваясь к тому, что происходило в квартире. А там ничего не происходило. Только теперь, когда дверь была приоткрыта, стал слышен едва доносившийся из глубины мужской, хорошо поставленный голос. Очевидно, работал телевизор, передавали новости. Диктор, читавший какое-то сообщение, и помешал услышать жильцам металлическое бренчание. Тем хуже для них!

Евгений отступил от двери, спрятал кусачки, вытащил пистолет и снял его с предохранителя. Патрон был загнан в ствол еще на улице. Он посмотрел на Симонова. Тот кивнул, одновременно с Борисом тоже обнажая оружие. Поднял вверх три пальца, согнул один, второй. На счет «три» Евгений открыл дверь и скользнул внутрь квартиры. Для грохота и крика «Всем на пол!» время еще не пришло.

Бесшумно ступая, не торопясь, но и не задерживаясь ни на секунду, Миронов проскользнул к дальней двери, выходившей в темный коридор. По пути отметил, что света в ванной и кухне нет. Значит, все в комнатах. И такое впечатление, что каждый в своей. Свет, как он помнил, горел во всех окнах. Разошлись, чтобы спать? Сейчас посмотрим. Он занял позицию у косяка последней двери. Никакого замка, открывается наружу. Симонов и Борис приготовились ворваться в две другие двери.

И тут в тишине послышались шаги. Кто-то собрался выйти в коридор как раз из той комнаты, у которой притаился Евгений. Он торопливо махнул лучиком фонаря товарищам: «Внимание!», а сам встал так, чтобы открывшаяся дверь прикрыла его.

Это оказалась старушка. Впрочем, сейчас она была не такой сгорбленной, и потому выше ростом, чем он ее запомнил. Хотя в темноте коридора…

Как бы бабушка ни изменилась, а брать ее было надо. Евгений выступил из-за прикрывавшей его двери и аккуратно, ребром ладони тюкнул старушку по шее, там, где она смыкалась с плечом. Ударил, смиряя себя, чтобы ненароком не зашибить старую женщину до смерти. И тут же понял, что свалял дурака. Бабка оказалась жилистой и упругой. От удара она только присела, совсем не собираясь падать без чувств, вскинула руки и попыталась поймать запястье Евгения, намереваясь бросить его через себя. Допустить этого он никак не мог, поэтому мгновенно ударил еще раз, теперь той рукой, в которой был зажат пистолет. Ударил в полную силу, и отключить бойкую старушонку удалось. Не вставая с полуприседа, она обмякла и кулем свалилась на пол. Впрочем, много шума не произвела, потому что Евгений успел придержать ее.

Убить, конечно, не убил, но выключил гарантированно. С полчаса, а то и дольше, старушенцию не будут волновать происходящие вокруг события. Если, разумеется, не побрызгать ей в лицо водой и не похлопать по щекам…

Дважды мигнул товарищам фонариком: все в порядке! Заглянул в комнату. В ней действительно никого больше не было. Разобранная постель у стены, несколько шкафов. Стол со стульями, под потолком горит небольшая люстра. Мебель вся старинная, гнутая. Теперь такой и не делают.

А бабка, наверное, решила перед сном туалет посетить. Не повезло, теперь придется терпеть. Если не обдуется, будучи в бессознательном состоянии.

Он тихо прикрыл дверь, передвинулся к другой, где прижался к стене Симонов. Ну? Пошли! Миронов распахнул дверь, ворвался в комнату вслед за товарищем и тут же прянул в сторону, уходя с линии возможного выстрела.

Грамотно сделал, как оказалось. Негромко щелкнуло впереди, в глубине комнаты, от косяка откололась щепка, и тут же дважды лязгнула затвором «Чешска сброевка» в руке Симонова. У пистолета был очень хороший глушитель, так, что самих выстрелов Миронов почти не услышал. Старый оперативник не промахнулся: по стене сползал человек, видимо только и успевший вскочить с кресла и один раз нажать на курок. Во лбу у него была черно-красная дырочка.

Не вставая с колена, Евгений обвел стволом периметр комнаты. Хорошая, добротная обстановка, большой ковер на полу, в углу работающий телевизор. А тот человек, который сейчас лежал у кресла, минуту назад с удобствами смотрел программу новостей: на столике открытая бутылка пива, на блюдечке соленые фисташки. Странно, немцы обычно к пиву ничего не употребляют, ну разве что изредка моченый горох. Пиво, по их мнению, и так вкусный и сытный напиток, чтобы его заедать.

В дверях показался с пистолетом наготове Борис. Огляделся, опустил ствол. На немой вопрос Симонова небрежно махнул рукой. Стало ясно, что с третьим обитателем квартиры покончено.

Алексей Васильевич подошел к убитому, присел перед ним на корточки. Пульс щупать не стал — и так все было ясно. Негромко сказал:

— Это тебе за Штефана.

Поднялся, повернул спокойное лицо к Миронову.

— А ловок оказался, собака! Мгновенно среагировал!

Действительно, покойник (ныне!) не мог слышать никакого шума, когда Евгений заваливал старушку в коридоре. И ведь успел выстрелить! Неужели он так и сидел с пистолетом в руке?

Миронов подошел ближе, поднял то, из чего стрелял убийца Штефана. Такое оружие ему видеть еще не доводилось. По крайней мере, выглядела машинка совсем не пистолетом. Что-то вроде обычного портсигара, но немного больше размером и с отверстием для пальца — чтобы нажимать на курок. Может быть, из него удобно было стрелять, держа руку в кармане или сумке, но для обычной перестрелки оружие подходило мало.

— Хочешь забрать? — равнодушным тоном спросил Симонов, видимого интереса к диковинке не проявлявший.

Евгений покачал головой.

— Зачем оно мне?

— Давай тогда сюда, — распорядился Алексей Васильевич. — Авось, мне пригодится.

Симонов выглядел каким-то ненатурально расслабленным. Словно в действительности внутри у него все сейчас было словно камень. «Он что, никогда не убивал? — подумал Евгений. — Ни за что не поверю!»

— Что теперь? — спросил он.

— Теперь? Разговоры разговаривать будем! Ты там эту… не угробил, случайно?

Так. «Эту»… Что бы сие значило?

— Кажется, нет…

— Пойдем, глянем.

Старушка лежала все там же. Симонов, на американский манер потрогав вену на шее, скомандовал:

— Волоки ее в комнату!

Не очень легкая оказалась бабушка, килограммов на семьдесят.

— Давай сюда, на стул, — распорядился Симонов и попросил: — Этого, в углу, прикрой чем-нибудь. И веревку поищи.

Все так же послушно Евгений принес из бабушкиной спальни покрывало с постели, набросил на труп. А подходящий кусок веревки нашелся в кладовой. Старушку крепко прикрутили к стулу, повернули так, чтобы свет от люстры падал ей на лицо. Досадливо оглянувшись на продолжавший что-то бубнить телевизор, Симонов нетерпеливо пошевелил в воздухе пальцами. Борис понял первым, чего он хочет, шагнул вперед и выдернул вилку из розетки.

— Так, ребятки, погуляйте, пока я с дамой беседовать стану, — попросил Симонов. — Все, что она мне скажет, вам знать совершенно ни к чему.