Приказы не обсуждаются - Пидоренко Игорь Викторович. Страница 38

— Там, как я и говорил, — пятеро. Плана квартиры у меня нет. Придется действовать экспромтом. Можно только предположить, что женщину держат в отдельной комнате, там, где он, — кивок в сторону Евгения, — рассмотрел знак на стекле. При ней, скорее всего, один охранник. Остальные в других комнатах. Хайнц, — теперь уже кивок в сторону дозорного, — утверждает, что там все комнаты проходные, а основная дверь квартиры выходит на отдельную лестницу, ведущую во двор.

Сейчас мы просачиваемся в этот двор, двое поднимаются наверх и открывают дверь. Остальные их пока прикрывают, потом поднимаются тоже. Вот тут кое-что есть для штурма.

Он достал из кармана куртки два небольших черных цилиндра, что-то повернул со щелчком на торце каждого из них.

— Теперь это только световые гранаты. Взрыва почти не слышно, но вспышка ярчайшая. Можно было и дым оставить, но пространства там маленькие, друг друга можем перестрелять. Обойдемся. Как только сработают гранаты, в квартиру врываются двое, остальные опять прикрывают. И далее — по обстановке. Еще раз повторяю: валить всех. Кроме, разумеется, женщины и максимум одного «языка». Последнее — по обстоятельствам. Всем все ясно? Вперед!

Парами они перебежали кусок площади от деревьев до узкого прохода во двор дома. Здесь было не очень темно, помогал отсвет уличных фонарей. Действительно, из маленького ухоженного дворика на второй этаж вела широкая деревянная лестница.

Было очень тихо. О предыдущем нападении в эту ночь здесь не знали и к боевым действиям не готовились. Хотя наверняка всегда были настороже.

Евгений и Борис осторожно, ступая только на края ступенек, чтобы не выдать себя скрипом, поднялись наверх. Хайнц и Симонов, припав на колени, держали дверной проем под прицелом.

У двери, чтобы разглядеть замок, пришлось включить фонарик. Ощупав лучиком скважину, Борис вопросительно взглянул на Миронова. Тот кивнул: «Разберемся!» и достал свою универсальную отмычку.

Однако ее не хватило. То есть замок, конечно, открылся. Но не дверь. В лучших российских традициях она была закрыта на крючок. И если в прошлой квартире цепочку Евгений смог перекусить, то здесь нужно было кое-что другое. Он нажал на кнопку, и из маленьких клещей выдвинулось тонкое жало ножа. Просунуть его в щель и снять крючок с петли было делом трех секунд. На этот раз не раздалось ни звука. Путь освободился.

Какое-то несоответствие тут присутствовало. С чего бы это немцам запираться на цепочки и крючки?

Через щель он вгляделся в темноту. Маленький коридорчик, скорее тамбур. А за ним еще одна дверь. Миронов просигналил фонариком вниз: «Ждите!», осторожно приоткрыл первую дверь и просочился в тамбур.

Следующая преграда запоров не имела. По миллиметру, очень медленно и осторожно, Евгений начал приоткрывать ее. Блеснул свет. Неяркий, от одного плафона под потолком, но после почти кромешной темноты, царившей вокруг, он ощутимо ударил Миронову по глазам. Потребовалось несколько секунд, чтобы зрение привыкло к новому режиму освещенности и выдало результаты наблюдений.

Здесь люди присутствовали. Трое. Двое за небольшим столиком играли в карты и курили, а третий расположился в кресле перед телевизором с глянцевым журналом в руках. Звук у телевизора был приглушен, но не выключен совсем. Кроме того, картежники разговаривали довольно громко, и услышать тихого скрипа двери (а она, зараза, все-таки чуть скрипнула!) за этим шумом никто не мог. Удовлетворившись осмотром, Евгений прикрыл дверь, вернулся на исходную позицию и просигналил во двор: «Поднимайтесь!»

Через полминуты группа собралась на верхней площадке в полном составе. Шепотом Евгений доложил о том, что увидел. Симонов удовлетворенно кивнул и выдал ему световую гранату: «Три секунды!» Евгений понял. Нашел необходимую кнопку и, нажав ее, на счет «два» вбросил цилиндрик в комнату.

Конечно, вспышки из-за двери они не увидели, но на всякий случай зажмурились. Зато услышали легкий хлопок, тишина взорвалась жуткими воплями, и тут действие закрутилось.

Граната сработала как надо. Все три бандита завывали, прижав руки к глазам и кружась по комнате. Пули нападавших находили свои жертвы без труда. Перепрыгнув через упавших, Евгений отправил вторую гранату в следующую комнату. Там могла находиться Наташка, но тут уж ничего поделать было нельзя. Спохватившиеся бандиты могли иметь приказ уничтожить заложницу в случае атаки. А слепота, наступающая после взрыва световой гранаты, — временная. При соответствующем уходе она проходит почти без последствий. Лучше иметь живую жену, щурящуюся на слишком яркое солнце, чем не иметь никакой…

По счастью, комнат в квартире было три, и жену содержали в дальней. А в этой находился всего один бандит, и тот уже собирался спать. Вопли и проклятия ослепленных товарищей заставили его спрыгнуть с постели и схватиться за пистолет. Это мало помогло. Один выстрел он все же успел сделать, но палил наугад, и пуля ввалившемуся в комнату Борису не досталась. А ответная попала бандиту точно в сердце.

Оставалась еще одна комната, в ней были Наташка и охранявший ее мордоворот. Бандит мог убить заложницу, а мог и прикрыться женщиной, как щитом. Евгений и Борис замерли перед дверью, не решаясь распахнуть ее.

Но оттуда послышались грохот, звон, а потом звук упавшего тела. Наташкин голос произнес:

— Заходите, ребята, не стесняйтесь! Все в порядке!

На всякий случай присев, Евгений медленно открыл дверь. Посреди комнаты в позе победительницы, водрузив ногу на поверженного бандита, стояла улыбающаяся Наташка. В руке она сжимала ножку настольной лампы. Очевидно, этим импровизированным оружием она и обездвижила последнего из похитителей.

— Ну, смелее, смелее, герои! — сказала жена Евгения, продолжая улыбаться. — Сколько можно ждать, когда прискачет благородный рыцарь и освободит красавицу?

Тут Миронов понял, что все еще угрожающе поводит стволом пистолета, кое-как сунул оружие за пазуху и бросился к жене. Она, уронив лампу, повисла у него на шее.

— Где же ты так долго был? — спросила Наташка и… заревела, обильно поливая слезами щеку и шею мужа.

А он, ошеломленный, обрадованный и растерянный, гладил ее по спине и волосам, шептал какие-то ласковые слова и понимал, что был настоящим дураком, позволив самой лучшей на свете женщине ввязаться в эту кровавую историю…

В комнату заглянул Симонов, обозрел картину счастливой встречи супругов и скомандовал:

— Так, все вышли отсюда, там обниматься будете! Мне этого бугая еще допросить надо! А времени мало. Весь квартал, наверное, уже проснулся. Сейчас полицию вызовут!

С этим было не поспорить. Евгений увлек жену к выходу.

— Кто это? — спросила она, вытирая слезы.

— Потом расскажу, — сказал Евгений. — Еще будет время.

— Женя! — позвал его Симонов и, когда Миронов оглянулся, сказал, смягчая командирские нотки в голосе: — Мы сами доберемся. Завтра позвоню. А ты давай забирай ее и увози. Только не к Карлу своему, там искать могут. Лучше в Готу. Примет на постой твой волонтер?

— А куда он денется? — улыбнулся Евгений. — Счастливо!

— И вам не болеть, — махнул рукой Симонов. — Проваливайте!

Мельком попрощавшись с остальными членами группы, не представляя им Наташку — и так все ясно — он вывел ее на лестницу. Жена смотрела на убитых с испугом, но в истерике заходиться явно не собиралась. Крепкая ему досталась супруга, ничего не скажешь.

— Как они с тобой обращались? — спросил Евгений, когда шли к машине.

Наташка уже начала успокаиваться.

— Ничего, сносно. Кормили только всякими полуфабрикатами.

— Что, сырыми? — удивился Евгений.

— Ну, почему? Так, готовили кое-что, разогревали в микроволновке. Я пыталась в свои руки это дело взять, но они не разрешили, думаю, боялись, что отравлю.

— Вот идиоты! — от души прокомментировал Евгений.

— Не скажи, — возразила супруга. — Было бы чем — точно могла отравить. Надоели они мне — хуже некуда! Гопота люберецкая!

— Они что, все русские?