Дьявол Шарпа - Корнуэлл Бернард. Страница 29

— Где наш плотник? Найдите мне плотника!

Обнаружившегося плотника немедленно отрядили в трюм найти течь и приступить к заделыванию. Стонали раненые пушкари. Фрегат настолько перекосило, что ядра скатились к правому борту.

— Уж простите, не до разговоров. — извинился Кокрейн перед Шарпом, — Сами понимаете, тонем. Качай, ребята, не ленись, а то нам всем хана! И пленных сюда! Пусть тоже качают! Хорошо дрался, Хорхе! И ты умница, Лиэм! Шевелитесь, парни!

Подныривая под нависшие балки, Кокрейн сыпал скороговорку похвал и шуток. Рысцой миновав дальнюю помпу, он заглянул в кубрик, набитый перепуганными женщинами с детьми.

— Не бойтесь! Не утонем! Всё будет хорошо! — промурлыкал рыжий, — Надо же было китобою рвануть! Вы — испанец?

Последний вопрос он адресовал Шарпу, уже поднимаясь на окровавленную главную палубу.

— Англичанин.

Кокрейн безуспешно попытался отчистить пороховые пятна с мундира, махнул рукой и огляделся:

— Полагаю, нужно принять честь по чести капитуляцию у капитана. Не повезло ему. Сражался он на славу. Ардилес, по-моему?

— Да. — сказал Шарп, — честный человек.

Отступив, стрелок пропустил вперёд сумрачного капитана Ардилеса. Испанцу вернули саблю, но только для того, чтобы он мог отдать её своему победителю. Ардилес тоскливо протянул оружие Кокрейну, но мялся, не в силах заставить себя произнести положенные слова.

Кокрейн дотронулся до рукояти, выполнив положенный ритуал и жестом разрешил Ардилесу оставить саблю себе:

— Вы заслужили, капитан. Ваши парни доставили мне хлопот, — по-испански рыжий стрекотал быстро, но неуклюже, — Мне, кстати, не обойтись без вашей помощи в спасении судна. Я послал своего плотника к днищу, но ваш-то лучше знает, что тут к чему. Помпы наяривают, но взрывом, наверно, где-то проломило доски. Не пригласите ли дам на палубу? Они в кубрике. Обещаю, им не причинят вреда. А золото где?

— А золота нет. — твёрдо сказал Ардилес, и в глазах его блеснули искорки злорадства.

Кокрейн, танцующий от переполняющей его энергии, замер и оторопело взглянул сначала на капитана, затем на Шарпа. Стрелок подтвердил слова Ардилеса кивком.

— Проклятье! — скорее удивлённо, нежели опечаленно произнёс «дьявол», — Выходит, я зря вас побеспокоил?

Его смешок был прерван громким треском. «Эспириту Санто» ещё глубже осел набок. Абордажная сабля, подпрыгивая, прозвенела по доскам и застряла в шпигате.

— Помогите мне! — обратился Кокрейн к Ардилесу, и два командира, погрузившись в техническую дискуссию, скрылись в люке, откуда доносилось влажное чваканье насосов, выбрасывавших за борт жидкие струйки солёной воды.

Кое-как им всё же удалось спасти «Эспириту Санто» от затопления, хотя на это ушла оставшаяся часть дня. Люди Кокрейна выловили из океана паруса главной мачты, выкроили из них равные куски полотна, сшили некое подобие заплатки и с помощью канатов подвели её сначала под носовую часть, а затем под брюхом фрегата, где взрывом выломало доски. Ток воды прижал пластырь к пробоине, и тогда помпами выкачали, наконец, воду. Далеко позади виновница бед, «Мэри Старбак», с шипеньем выпустив струю пара, исчезла в океанской пучине.

Палуба «Эспириту Санто» превратилась в госпиталь. Хирург, оперируя споро и устало, выкидывал ампутированные конечности за борт. В шаге от него капеллан фрегата причащал умирающих. Тех несчастных, кто расставался с жизнью особенно мучительно, священник избавлял от боли ударом стилета. Мёртвых зашивали в койку, привешивая к ногам ядро. Последний стежок, по обычаю, делался сквозь нос покойного, дабы удостовериться, что он действительно мёртв. Но сегодня никто не оживал, и после короткой отходной, тело отправлялось в морскую купель.

— Ох, и столпотворение же будет на небе в Судный День! — приувядшего Кокрейна потянуло на философию.

Он, Шарп и Харпер со шканцев наблюдали, как моряков провожают в последний путь.

— Зрелище, конечно, будет то ещё! — воодушевлённо продолжал рыжий, — Представляете, волны расступаются, и все-все-все моряки пробками вылетают вверх, к райскому рому и небесным шлюхам!

Выпуклые глазищи Его Милости подёрнула мечтательная дымка, не очень вязавшаяся с порывистыми резкими жестами.

— Иисусе! — неожиданно пылко воскликнул «дьявол», — Нынче я был к Судному Дню близок, как никогда! Впервые сталкиваюсь с такими лихими рубаками на испанских посудинах!

— Ардилес лелеял надежду побить однажды вас. — объяснил Шарп, — Ради вас он и его люди годами оттачивали боевые навыки.

— Тем более, бедняга! — сочувственно скривил пухлые губы Кокрейн, — Он-то ждал открытого боя: борт к борту, а я подлез к нему исподтишка. Терпеть не могу всех этих «борт к борту». Когда подкрадываешься исподтишка, судно захватываешь целым. Хотя о чём я говорю? «Целым»? Грот-мачта — долой, и вместо половины днища — дерюжная заплатка!

Рыжий заразительно прыснул.

— Вы, сэр, помнится, так и не представили мне ни себя, ни вашего товарища?

— Подполковник Ричард Шарп. — компенсируя не слишком солидный после недельных матросских тягот внешний вид, стрелок решил побренчать регалиями, — А это мой близкий друг полковой старшина Патрик Харпер.

Секунду «дьявол» смотрел на них двоих с недоверием, затем пришёл в неописуемый восторг. Очевидно, о Шарпе он был наслышан:

— Вы — Шарп? Не может быть! Нет, правда?

— Правда, Ваша Милость.

— Нет-нет-нет! Никаких «милостей»! Томми, или Кокрейн, но никаких «лордов»! Я был кавалером Ордена Бани, но эти надутые хлюсты меня выперли. Посиживал я в тюрьме, заседал в парламенте и, поверьте мне на слово, в темнице общество гораздо приличнее, нежели в Его Толстопузого Величества Палате общин, где продохнуть негде от шнырей-законников. Побыл я и контр-адмиралом нашего флота, да только очень уж раздражал всех, от меня поспешили избавиться. Так что теперь я — Самый-самый адмирал и, по совместительству, глава ватаги отчаянных сорвиголов флота Независимой Республики Чили.

Он отвесил Шарпу и Харперу элегантный поклон:

— Жаль, что с «Мэри Старбак» так вышло. Я вбухал в её покупку у нантакетских янки все свои жалкие сбережения. Думал, верну всё, захватив «Эспириту Санто»… Дурацкое название для боевого корабля, не находите? «Эспириту Санто». «Святой дух». Недаром испанцев бьют и в хвост, и в гриву! Как можно побеждать на судне, носящем имя «Ангельский пук» или тому подобная белиберда? Другое дело, «Месть» или «Виктория»! А вы, что же, действительно, Ричард Шарп?

— Действительно.

— Как же вы оказались-то на «Ангельском пуке»?

— Нас выдворили из Чили. Мы чем-то не угодили господину Батисте.

— Браво! Браво! — вскричал Кокрейн, — Пощупайте лопатки, у вас крылья не проросли? Или, может, нимб прорезался? Надо быть святым, чтобы эта полупереваренная собачья отрыжка вас испугалась! Как реагировал плаксивый окорок Блэйр?

— Поддакивал Батисте.

— Алчная скотина. — констатировал Кокрейн, — Ничего, если наше судно не пойдёт ко дну, вы ещё встретитесь с Блэйром и зададите ему взбучку!

Упоминание о состоянии корабля заставило адмирала помрачнеть. Он огорчённо добавил:

— Пластырь сдвинулся.

Поднявшийся ветер нагонял волну, и «Эспириту Санто», несмотря на непрерывно работающие насосы, глубже осел в воду. Даже при попутном ветре и благоприятствующем течении фрегат шёл на север крайне медленно. Скорость замедлял волокущийся в кильватере хвост рваной оснастки.

Парусный мастер Кокрейна, пожилой шотландец по фамилии Фрезер, опустил за борт лаг — отрезок бечевы с равномерно расположенными по всей длине узлами. Дав верёвке свободно сбегать по его ладони, он считал проскальзывавшие между пальцев узлы, поглядывая на большие карманные часы. Захлопнув их крышку, он стал сматывать бечеву обратно:

— Три узла, мой лорд, всего-то.

— Ай-яй-яй! — Кокрейн хмуро покосился на сплетение канатов, замедляющее ход, — Если отчекрыжим хвост, за восемь дней управился?

— Десять, а то и двенадцать. Днище сосёт воду, как пьяница ром.