Тайна Красного озера - Грачев Александр Матвеевич. Страница 34

Утро наступило прохладное, тихое. В ветвях и макушках деревьев вспыхнул бледно-розовый свет - взошло солнце. Над головой Пахома Степановича с шумом пронеслась стая синичек. Он не видел их с тех пор, как вступил в еловый лес, поэтому радостно насторожился. Едва успели промчаться синицы, и вот уже чуткое ухо охотника уловило в утренней тишине новый знакомый звук. Звук этот начинался низким стремительным жужжанием, потом быстро повышался и вдруг, сорвавшись, неожиданно, по какой-то странной прихоти переходил в нежный перезвон колокольчика, а потом моментально заканчивался исступленным, как бы металлическим скрежетом. Проходила минута-другая, и весь этот цикл звуков вновь повторялся.

- Бекас… иссохшими губами прошептал Пахом Степанович. - Вода близко…

Он терял последние силы и уже не мог идти, но жажда гнала его вперед. Тогда он пополз на четвереньках. Одна мысль владела им: «Воды, хоть каплю воды!..» Сознание много раз покидало его, возвращалось вновь, и тогда он продолжал двигаться вперед, хотя бы на шаг.

Солнце поднялось уже высоко над тайгой, когда Пахом Степанович увидел впереди белые березы и как будто расслышал журчание воды. Сперва он не доверял своему слуху, потом убедился, что слух не обманывает его. Собрав остатки сил, он пополз. Начался кустарник, потом пошло густое разнотравье. Эта часть пути в несколько десятков метров показалась таежнику самой трудной в жизни. Он окончательно изнемог, но победа была близка: заросли кустарника и высокого разнотравья оборвались, вместе с ними кончился и лес. Кажется, сама природа вознаграждала таежника: перед ним метрах в трех бежал под пригорком светлоструйный ручей.

Слева открылся благоуханный луг с зеркальной гладью озера, уходящего к подножию Верблюжьего горба, над озером, на высоте нескольких метров, висел ровный и неподвижный пласт прозрачно-сизого тумана. Словно под крышей, под пластом тумана носились стаи уток, и их кряканье четко раздавалось в гулком утреннем воздухе. По берегам видно было множество цапель. Они либо важно расхаживали, забредая в воду либо стояли на одной ноге, издали кажущейся былинкой. Иногда их зычные голоса оглашали утренний воздух, разносясь далеко над тихим озером. А в солнечном небе звенели голоса бекасов…

Один вид этого благодатного уголка, полного торжества жизни, придал силы Пахому Степановичу. Отдышавшись, он спустился с обрывчика и прильнул к звенящим струям ручья. Пил он, делая два-три глотка через большие промежутки времени, купая в воде лицо и руки по локоть.

Через четверть часа, утолив жажду, он поднялся на ноги, взошел на пригорок, осмотрел луг, озеро. У края леса увидел густые кущи голубицы и нарвал ее в шляпу.

Опустившись на солнцепеке, Пахом Степанович с трудом опустошил шляпу, набив оскомину. Он подумал, что нужно сходить за мешком, но сон навалился на него с неотразимой силой. Разморенный ласковым теплым солнцем, он растянулся в мягкой траве и моментально уснул.

Проснулся за полдень. Боль в затылке не была уже такой острой, как утром. Сон настолько освежил его силы, что Пахом Степанович вполне мог теперь идти за своим мешком в лес.

По оставленному следу в траве и надломам веточек он быстро отыскал место схватки с медведицей. Глухое рычание заставило его остановиться. Пахом Степанович неслышно раздвинул кусты и увидел, как два медвежонка терзают распоротое брюхо медведицы. Таежник гаркнул на них что было сил, и звереныши стали метаться, не зная, куда бежать. Потом услышали треск веток, указывающий, откуда грозит опасность, и быстро исчезли в чащобе.

Пахому Степановичу сразу же стало ясно, что нести мешок на спине он не сможет, нужно было придумать какое-нибудь приспособление. Постоял с минуту в раздумье» потом принялся за дело. Вскоре под мешком были носилки из двух прутьев. Кинув берданку за спину, впрягся в носилки и волоком потащил их. Первые десятки метров расстояния дались легко, затем силы стали изменять ему…

Только под вечер он вышел к ручью. Устанавливая палатку-накомарник, Пахом Степанович обдумывал, что теперь предпринять. Оставалось одно: завтра отправиться на сопку Верблюжий горб, подножие которой начиналось за озером, и на самой вершине зажечь большой костер. Не может быть, чтобы Дубенцов и Анюта уже миновали эту пустынную равнину. А раз они здесь, то увидят костер: днем - клубы дыма, а ночью - огонь.

Перед закатом солнца таежник подстрелил на озере двух кряковых селезней и приготовил роскошный ужин. 

Глава пятая

29 июня. 10 часов вечера. Пишу у костра. Анна Федоровна очень устала, рано легла спать в своей палатке, и вот уже более часа ее не слышно - очевидно, уснула, Произошло нечто такое, от чего можно потерять голову - мы, кажется, заблудились… Сегодня в десятом часу утра закончили осмотр Дальней сопки, нашли много третичных окаменелостей, но угля не обнаружении решили возвращаться в лагерь. Пасмурная погода и низкая облачность мешали ориентироваться, а тут еще моя самоуверенность притупила бдительность: мы-де, таежники, выросли на Дальнем Востоке, нам тайга - мать родная:

Вот эта-то «мать родная» и решила, видимо, наказать нас.

До сих пор не могу толком понять, как все произошло.

Точно знаю, что мы почти километр шли по вчерашнему следу, потом, чтобы обойти густые заросли и залом, свернули вправо за ручей. За разговорами не заметили, что идем уже более двух часов, а Близнецов нет… Когда мы оба сразу обратили внимание на этот факт, я не придал ему значения, хотя, должен сознаться, что местность показалась незнакомой. А. Ф. предложила свериться по компасу.

Сверились: идем правильно. Прошли еще, а Близнецы все не показываются. Тут неожиданно открылась перед нами небольшая болотистая впадинка. Сверились по компасу и обнаружили, что уклонились к югу от линии маршрута.

Видимо, своевременно не заметили за болтовней, что гдето долина ответвилась к югу от нашего направления и мы ушли по этому ответвлению. Но странное дело: какое-то внутреннее чутье предсказывало мне, что мы не только не уклонились к югу, а даже забрали слишком к северу. Я даже сначала, как только вышли к низине и еще не сверились по компасу, пошел прямо на юг! И только стрелка компаса заставила меня свернуть под прямым углом вправо. Теперь мы были убеждены, что скоро выйдем на плато, но надежда не оправдалась.

Обогнув низину и пройдя по осыпи, увидели глубокую узкую долину. «Уж эта-то долина обязательно выведет нас на плато», - самоуверенно заявил я. И оказался болтуном.

На А. Ф. это подействовало удручающе. А мне даже нечем утешить ее. Я окончательно скомпрометировал себя в ее глазах. И у меня стало отвратительное настроение. Я даже Орлана пнул ногой, когда он ласкался ко мне.

К вечеру долина привела нас к холмистой местности, ничем не напоминающей плато. На выходе из долины А. Ф. почувствовала себя очень усталой, и мы решили обосноваться тут на ночлег. Оба промокли до нитки и целый час просушивались.

Итак, где же мы, черт возьми, находимся? В какую сторону от нас плато? На эти вопросы решительно не знаю, что ответить. Но я обязан подготовить решение к завтрашнему утру, в каком направлении идти. Очевидно придется придерживаться указаний компаса. В крайнем случае, прояснится погода - заберусь на вершину какой-нибудь сопки и попробую разобраться в обстановке.

За себя не беспокоюсь, меня тайгой не напугаешь, если потребуется, год буду плутать, а край найду. Но когда думаю об А. Ф. и о том, каково теперь на душе Федора Андреевича, мне становится не по себе. Все мог бы допустить, но только не это! Все сделаю, но сберегу Анюту.

30 июня. Полдень. Слава аллаху! Все понятно! И кто бы мог подумать! Разъяснилась погода, и мы решили сверить направление по компасу и солнцу, определиться и вдруг обнаружили, что стрелка показывает на восток. Магнитная аномалия! Каким бы критическим ни было теперь наше положение, в нем есть одна хорошая черта - мы знаем, почему заблудились. А. Ф. собирает жимолость. Мы с ней долго разбирались в отклонениях, которые допускали от основной линии вчера и сегодня. Ясно, что мы ушагали километров на тридцать либо к северу, либо к северозападу. Решили теперь идти на юг, с небольшим уклонением к востоку. Если не угадаем на плато, то, во всяком случае, выйдем к Хунгари - она течет с востока на запад.