Один в джунглях. Приключения в лесах Британской Гвианы и Бразилии - Норвуд Виктор Джордж Чарльз. Страница 6

Но у Тринидада есть и достоинства. Например, зоологический сад оказался превосходным. В прошлый свой приезд на Тринидад я не смог в нём побывать. Один чиновник иммиграционной службы пригласил меня в бар «Бельведер», расположенный высоко на холме, среди живописной природы. Я пил ледяное пиво и смотрел на расстилающийся внизу город с его знаменитыми асфальтовыми озерами и на сверкающий океан.

В то утро, когда я уезжал на аэродром, какой-то ворюга украл на прощанье мои сапоги! Вещи оставались в номере без присмотра всего лишь несколько минут, но этого было достаточно, чтобы сапоги исчезли. И это в пять часов утра!

3. Джорджтаун

Самолет сначала резко накренился, а затем стремительно пошел вниз сквозь белые облака навстречу потокам горячего влажного воздуха, поднимающегося над джунглями. Внизу, насколько хватает глаз, расстилался густой, ядовито-зеленого цвета лес, прорезанный узкими извилистыми речушками в дымке испарений. Когда облака рассеялись, проступили постройки, ряды лачуг и фигурки людей, похожие на муравьев. Мы приземлились, и нас поглотила знойная духота, особенно невыносимая после прохлады, ощущавшейся там, наверху. Выполнив ряд таможенных формальностей (включая поиски коммунистической литературы) и вложив в жадные руки иммиграционного чиновника пятьсот долларов, что весьма его удивило и, по-моему, напугало, я стал искать приятеля, который должен был бы меня встретить, но нигде его не увидел. Последнее время я не получал от него писем и объяснял это тем, что дела задерживали его в джунглях — он был скупщиком балаты.

Такси, в котором я ехал из аэропорта, врезалось на узкой дороге в зад ветхого автобуса, но все же мне удалось добраться до города-сада живым и невредимым. Мы кое-как приковыляли в Джорджтаун, но здесь передо мной возникло новое препятствие. Приближалось Рождество, и ни в одном отеле нельзя было найти свободного номера.

Шофер такси принял на себя все заботы о моем пристанище. Он сказал, что я смог бы очень дешево снять свободную комнату в его доме. Зачем выбрасывать деньги за номер в отеле (даже если бы его удалось получить), когда у него в Лодж Виллидже я могу наслаждаться всеми домашними удобствами. Его предложение было здравым, и я был искренне признателен ему до тех пор, пока не увидел этот дом. Он был за много миль от города, и, когда мы туда приехали, уже почти стемнело. Ветхая машина протиснулась в покосившиеся ворота и подъехала к серой безобразной лачуге, какой-то развалившейся крысиной норе, скрытой в густой зелени пальм, склонившихся над ее крышей…

Возвращаться в Джорджтаун было уже слишком поздно, оставалось лишь мужественно вынести все это. На мои не очень лестные высказывания шофер только пожимал плечами и весело улыбался, как будто считал все это необычайно забавной шуткой. Я отправился осматривать «домашние удобства». Ржавая рама с пружинами, положенная на три пустых перевернутых ящика из-под мясных консервов и сломанный стул, служила «кроватью». Сверху лежал грязный и тощий, как вафля, соломенный матрац, на котором больше ничего не было. Вероятно, догадываясь о моем намерении дать ему хорошего пинка, мой хозяин удалился, оставив меня одного.

Я зажег керосиновую лампу, и через мгновение в тесной лачуге закружились рои жуков и огромных бабочек. Целые полчища комаров гудели у меня над ухом. Никогда не забыть мне этой ночи! Я лежал без одежды на скрипучих пружинах, обливаясь потом и изнемогая от этого шума, и старался сообразить, что буду делать завтра. Кричали ослы, квакали и посвистывали лягушки, стрекотали сверчки, тявкали собаки. В оконные проемы влетали летучие мыши и, резко отшатнувшись от коптящей лампы, вылетали снова. Над головой ревел дребезжащий патефон, раздавался топот босых ног по дощатому полу, а на меня сыпались пыль и всякая труха. Вскоре я обнаружил, что весь матрац набит злющими клопами, а гнилой пол иссверлен муравьями. Когда я в отчаянии соскочил с матраца и направился к одному из оконных проемов, то понял, насколько прогнил весь пол. Наступив на кусок прибитой к полу мешковины и еще не понимая ее назначения, я в тот же миг провалился в широкую щель между досками и растянулся среди грязи и мусора под домом! Стая рычащих дворняжек подняла адский шум, и каждая из них пыталась тяпнуть меня за ногу. Чтобы не предстать во всей своей наготе перед веселившимися там, наверху, я сделал отчаянную попытку вернуться в комнату и кое-как выкарабкался из дыры, ободрав при этом колени и локти и чуть не оставив голодным псам свою ногу. Для моего полного счастья не хватало лишь выводка розовых крысят, который я обнаружил в матраце…

На следующее утро я стоял, поджидая такси до Джорджтауна (своего хозяина я больше не видел), когда появился какой-то тип, беззубый, с большими плоскостопыми лапами, и, ухмыляясь, уставился на меня.

— Есть твое имя в книге? — спросил он.

— Не знаю, — ответил я, — в какой книге?

— В книге жизни, брат, — прогудел он. — Если там нет твоего имени, ты наверняка попадешь в ад!

Я намекнул ему, что уже провел ночь в этом мало подходящем месте, но это его не удовлетворило.

— Молись, пока еще есть время! — убеждал он меня. — Я несу слово божие!

Судя по тому, как он чесался, он еще нес на себе немалое количество блох божьих… Должно быть, по моим глазам догадался он о том, что я собираюсь сделать, так как в панике отскочил назад, выхватил спелый плод манго из корзины проходившей мимо мулатки и завопил: «Да благословит тебя бог, сестра!» И тут же пустился наутек.

В этот мой приезд в Джорджтаун все здесь кипело и бурлило. Присутствие в стране британских войск вызвало резкий протест всего населения, кроме немногих лояльных лиц. После наступления темноты в городе нередко происходили ужасные потасовки, драки и нападения, где пускались в ход ножи и бутылки. Некоторые признаки надвигающейся грозы я заметил еще два года назад.

Я решил тщательно засекретить свое путешествие и отправиться кружным путем, избегая всякого контакта с официальными властями. Как оказалось, это было необдуманное решение, едва не стоившее мне жизни.

Поджидая транспорт в Бартику — начальный пункт моего путешествия в глубь страны, я осмотрел некоторые сахарные заводы и плантации. В Гвиане, как известно, изготовляется демерарский сахар, и процесс его производства из раздробленного тростника удивительно интересен. Кроме неочищенного сахара заводы выпускают также мелассу и густой паточный ром.

Для цветных рабочих ром — великий утешитель, бальзам во всех их бесчисленных невзгодах и незаменимый напиток во время их скудных праздников. Они также пьют «вино высшего сорта», как они это называют, — дешевый неочищенный спирт крепостью 90 градусов и более. Почти на всех плантациях (за исключением немногих современных хозяйств типа плантаций Букерс) цветные рабочие содержатся как свиньи, в длинных бараках, среди невероятной грязи и нищеты.

Не считая ботанического сада и чрезвычайно интересного музея, в Джорджтауне нет ничего достойного внимания. Купаться в море неприятно из-за грязи и опасно из-за течений, акул и электрических скатов, а подходящие для купания реки очень далеко. Есть еще одно развлечение — козьи бега, где красочно одетые «жокеи» мчатся со своими специально выдрессированными и выхоленными животными. Если жокей выпустит из рук поводок, его снимают с состязаний. После многочисленных фальстартов лидерство обычно захватывает наиболее сильный и быстрый владелец козы, который обгоняет остальных конкурентов и переволакивает свою козу через финишную линию. Особенно быстроноги жокеи-негры. С ними по быстроте не могла сравниться ни одна виденная мной коза. Я покинул бега, недоумевая, каким это образом, угадав двух победителей и имея «дубль» в пяти заездах, я все же проиграл десять долларов. Видимо, в этих состязаниях есть какая-то хитрость, скрытая от постороннего глаза…

В Джорджтауне невозможно как следует послушать радио. Передачи без конца прерываются рекламными сообщениями о сверхотличных товарах. Глуповатый тон всех этих объявлений и неестественная «живость» речи дикторов режут слух. Так же неприятны для слуха (во всяком случае для моего) так называемые «железные оркестры», где музыка извлекается из искусно подобранного ассортимента особых металлических бидонов. Однажды услышав эту музыку, вы уж никогда не забудете и никогда не захотите услышать ее еще раз. Сотни «взрослых», вопя, прыгая, словно помешанные, сопровождают музыкантов по всем улицам, которые превращаются в настоящий сумасшедший дом.