Один в джунглях. Приключения в лесах Британской Гвианы и Бразилии - Норвуд Виктор Джордж Чарльз. Страница 7

4. Я отправляюсь в путь

Последние приготовления к путешествию не потребовали особых усилий и больших расходов: я мог себе позволить лишь самое необходимое продовольствие и снаряжение. Но груз все же быстро возрастал, к привезенному мной из Англии снаряжению добавилось следующее:

Основную массу продуктов я рассчитывал достать в самом последнем населенном пункте на реке перед тем, как отправиться в отдаленные районы. Все свое имущество я намеревался погрузить в лодку, а то, что у меня пока имелось, не представляло никакой проблемы в смысле транспортировки — я мог тащить это сам или нанять носильщика. Общий вес всего моего имущества не превышал ста семидесяти пяти фунтов.

Я еще должен был приобрести лицензию на право добычи алмазов (за три доллара) и получить разрешение на въезд в районы, заселенные индейцами, при условии, что я не буду продавать там спирт. Затем надо было приготовить «бутылку-убийцу». Для этого дно большой банки из-под леденцов покрывают опилками, затем слоем алебастра толщиной полдюйма, кладут сверху картонный кружок и наливают туда несколько капель цианистого калия. Этот необычайно эффективный прибор (чтобы умерщвлять насекомых, не повреждая их) был сконструирован для меня моим добрым приятелем Рэмом Сингхом, помощником хранителя и таксидермистом джорджтаунского музея. Позднее, когда я собирал коллекцию на Курупунге, советы мистера Сингха очень мне пригодились.

У меня было еще одно очень важное дело — добыть пару сапог взамен украденных в Порт-оф-Спейне. Джорджтаунские сапожники не так искусны, как английские мастера, но сделанные ими сапоги оказались крепкими и удобными. Желая сохранить свою поездку в тайне, я постарался «убить» газетные басни об «Эльдорадо» и распространил слух, что просто собираюсь проехать по Мазаруни до Апайквы, чтобы собирать минералы и насекомых, приобрести некоторый опыт старателя, пофотографировать и, если удастся, убить или поймать нескольких диких зверей. Ну, а кроме того, мне нужны были материалы для новой книги.

Так ведь оно и было на самом деле. Не только хитрость заставила меня избрать этот далекий окольный путь, минуя непреодолимые пороги и водопады на Эссекибо и других крупных реках, стекающих с южных гор. Я знал, что плыть до Эссекибо или же по Бербису и Корантейну, чтобы потом через Нью-Ривер попасть в верховья Эссекибо, было невозможно без команды в двадцать человек и опытного речного «капитана». А это означало, что, даже имея официальное разрешение (которого не было), мне следовало обеспечить пищей двадцать мужчин и иметь лодку, достаточно большую и прочную, чтобы выдержать экипаж со всем снаряжением. Но при моем маршруте такое путешествие было абсолютно нереальным.

Я и на этот раз решил отправиться один в надежде найти в одном из речных поселений какого-нибудь старателя или сборщика балаты, готового присоединиться ко мне. У меня не было денег, чтобы снарядить целую партию, однако я рассчитывал вовлечь в это дело двух-трех парней похрабрее. Из Апайквы я думал отправиться через горы Камаранг к реке Иренгу, а там сесть в лодку с подвесным мотором и плыть вдоль восточного берега. Чтобы не возбуждать любопытства, я решил не покупать в Джорджтауне ни лодки, ни мотора. Все это я мог свободно достать где-нибудь по пути, в Апайкве или за горами Камаранг. Как оказалось, я был прав, хотя, конечно, мог бы и жестоко просчитаться.

Продовольствие я решил везти с собой. Это гораздо выгоднее, чем покупать его во внутренних районах по очень высокой цене. Ведь, даже истратив деньги на лодку, я все же окажусь в выигрыше. И вот, закончив все приготовления, я оставил у своих новых друзей в Джорджтауне чемоданы, одежду и другие ненужные мне пока вещи, а сам отправился на первом же пароме во Вриден-Хуп, расположенный на другом берегу широкого устья Демерары. Было хмурое, сырое, пасмурное утро. В шесть часов я садился на паром среди невероятной сутолоки и давки.

Неуклюжая посудина медленно двигалась среди бурлящего потока. Все кругом было пропитано запахом разогретой нефти, рома, прогорклой копры, гниющих фруктов и отходов, спускаемых в реку по канализационным трубам. Наконец-то мое путешествие началось… На другом берегу реки стоял состав товарных вагонов, ждущий пассажиров до Парики — перевалочного пункта на пути в Бартику, расположенную в месте слияния двух рек — могучей Эссекибо и дикой Мазаруни. Произошла отчаянная схватка из-за мест в вагонах. Ваш покорный слуга, обремененный громоздким снаряжением, щедро раздавал мелочь направо и налево, пытаясь погрузить вещи прежде, чем эта дребезжащая рухлядь тронется с места.

И вот мы поехали. Мимо рощ кокосовых пальм и бананов, мимо рисовых полей, где флегматичные индийцы и одетые в лохмотья негры с трудом бредут по колено в грязи за примитивными деревянными плугами, которые тянут горбатые волы. Казалось, что мы едем целую вечность, стиснутые, мокрые от пота, набитые в вагон, как скот. Духота была ужасная. Когда мы добрались до Парики, рубашка у меня промокла насквозь. Я тут же пересел на речной пароход, поджидавший пассажиров. За плотами из бревен бурлила Эссекибо — широкий стремительный поток, бурый от грязи, убегающий вдаль среди темной зелени джунглей. Теперь, когда судно шло полным ходом, я мог немного прийти в себя. Не было ни малейшего ветерка, никакого движения воздуха. Духота стояла невыносимая.

Река тянулась бесконечной лентой, ярко блестя на солнце, а по берегам от самой воды подымались сумрачные, зловещие джунгли. Их сплошная стена лишь кое-где разрывалась участками лесоразработок и индейскими деревушками.

Очень редко среди этого унылого однообразия появлялось красочное пятно — проносилась птица, сверкая своим великолепным оперением, или цветущий куст мелькал в сплошном зеленом море. Где-нибудь на берегу в тени свисающих ветвей или среди высоких зарослей тростника незаметные, неподвижные, словно бревна, в жирной грязи лежали аллигаторы, греясь на солнце. Увидеть их может только очень опытный глаз. Течение здесь стремительное. Иногда из-за поворота вылетала тяжело нагруженная лодка с кричащими неграми — это старатели или лесорубы ехали в Парику, а оттуда в Джорджтаун, чтобы покутить.

В Форт-Айлэнде, на нашей первой стоянке, нам наперебой предлагали свежие огурцы, небольшие, очень вкусные бананы, дыни и кокосовые орехи. За этим островом с развалинами старой крепости виднеется еще один остров — низкий, мрачный, безмолвный и устрашающий. Это гвианская колония преступников — «Остров дьявола»… На борту парохода, шедшего в Бартику, я познакомился с помощником главного лесничего района Курупунга и узнал от него много интересного об этих местах. В Бартике он устроил меня в меблированные комнаты, где было по крайней мере хоть сравнительно чисто. Он мне сказал, что от Бартики в глубь страны можно проникнуть только по дороге через джунгли, а по реке дальше плыть невозможно из-за опасных водопадов и стремнин на Мазаруни и Куюни. Поэтому мне нужно было ехать по дороге (между прочим, единственной во всей внутренней Гвиане) до пункта под названием Иссано, а уж оттуда плыть дальше на почтовом пароходе.