Всемирная прачечная: Террор, преступления и грязные деньги в офшорном мире - Робинсон Джеффри (Джефри). Страница 21

Теперь все продаваемые им ничего не стоящие бумажки были подтверждены банком, имевшим собственные фирменные бланки. Конец 1960-х и начало 1970-х годов он посвятил тому, что убеждал настоящие банки в реальности своих активов. Ему поверило достаточное число реальных банков, и он сумел прикарманить 40 млн. долларов. Его ошибкой стало то, что он перенес деятельность Bank of Sark на Майами, где надеялся придать больший размах своим мошенническим операциям. Но вместо этого он напоролся на очень крутых ребят, связанных с традиционной итальянской организованной преступностью, за что и поплатился. Кроме того, федеральные власти обвинили его в мошенничестве и других преступлениях и отправили в тюрьму.

А валютный контроль в Британии в это время продолжал доказывать свою бесполезность. Страдали от него только небогатые люди — те, кто отправлялся в отпуск и должен был вывезти из страны более 50 фунтов, чтобы оплатить двухнедельное пребывание на Майорке. Богатым, которые могли себе позволить иметь юристов и банковские счета, предлагались десятки различных схем обхода ограничений, и многие из этих схем были привязаны к Нормандским островам. Если уж богатые британцы не собирались подчиняться требованиям правительств, то люди на Джерси, Гернси или острове Мэн тем более об этом не беспокоились. Платить налоги в английскую казну и соблюдать законы Англии было делом англичан. Делом же Нормандских островов была защита бизнеса.

Финансовая инфраструктура и значение офшорного бизнеса быстро росли. Харольд Уилсон и Деннис Хили поспособствовали тому, чтобы все здесь стало на свои места, и, пусть и невольно, обеспечили процветание здешнего бизнеса. Как ни парадоксально, но Нормандские острова вступили в высшую лигу лишь после отмены валютного контроля в 1979 году.

Теперь на Даунинг-стрит обосновалась миссис Тэтчер, оживившая британские рынки. Богатые, уже раз обжегшись, боялись, что какое-нибудь будущее лейбористское правительство восстановит валютный контроль. Поэтому деньги продолжали вывозиться из страны — теперь уже на законных основаниях. Сегодня 55–60% ВВП Джерси и Гернси составляют офшорные финансы. На острове Мэн эта цифра достигает лишь 40%. Эти три острова имеют совокупные банковские депозиты на общую сумму примерно 130 млрд. фунтов, здесь зарегистрировано почти 100 тыс. компаний. А если прибавить к этому трасты и страховые компании, то находящиеся на островах активы составят примерно 300 млрд. фунтов.

Когда стало ясно, что правительство Маргарет Тэтчер, ориентированное на поддержку бизнеса, собирается пробыть у власти довольно длительное время, бегство капитала из Британии на Нормандские острова сменилось уклонением от налогообложения. По мере того как во время бума 1980-х все больше людей делали деньги в Сити, все больше этих денег перемещалось в офшоры. Для того, чтобы обойти налоговое управление, требовалось лишь купить международную деловую корпорацию, зарегистрированную на острове Мэн, и найти дружественного банкира на Гернси или Джерси. Фокус здесь заключался в том, что ваше имя ни в коем случае не должно было фигурировать в бумагах, подписываемых на Мэне. Поэтому бухгалтеры прибегали к услугам жителей крошечного островка у побережья Гернси. Так называемый «саркский трюк» был весьма надежным способом. Международные деловые корпорации, зарегистрированные на острове Мэн, продавались вместе с директорами офшорной компании с острова Сарк. Никто на Мэне не знал, кто в действительности владеет компанией, и никто на Сарке не знал, где находятся деньги компании. Эта схема работала так хорошо, что вскоре компании, создаваемые на Джерси и Гернси, также стали комплектоваться директорами с Сарка. Было время, когда 575 жителей Сарка занимали директорские посты в 15 тыс. компаний, из них 16 человек получали гонорары от не менее 135 компаний каждый, а три жителя Сарка имели должности в 1600–3000 фирм.

С тех пор многое изменилось. Подвергшись критике со стороны таких групп, как Financial Action Task Force (FATF) — сторожевого пса Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), юрисдикции всего офшорного мира стали выполнять некоторые косметические действия, чтобы придать своей деятельности более благообразный вид. И в некоторых случаях результаты были весьма впечатляющими.

Хорошим примером является Гернси. Местное правительство в конце концов заявило, что с него хватит, и в последние годы простилось со многими наиболее одиозными клиентами острова. Были предприняты усилия, чтобы избавиться от недобросовестных предприятий и недобросовестных профессионалов, скрывавшихся за вывесками корпораций Гернси. Правительство острова также подписало целый ряд соглашений о взаимной юридической помощи, вызвавших серьезное разочарование у тех, кто укрывал на Гернси грязные деньги.

«В глобализованной экономике не может быть места для юрисдикций, не готовых к сотрудничеству, — объясняет бывший генеральный прокурор острова Джеффри Роуленд. — Гернси не является ни убежищем для уклонения от налогообложения, ни безопасной гаванью для организованной преступности, незаконных сделок или отмывания денег, как не является он безопасной гаванью для выручки от коррупции, для террористов и тех, кто их поддерживает и финансирует».

Когда Гернси сделал выбор в пользу законного офшорного бизнеса, грязные деньги покинули остров и направились в юрисдикции с менее жесткими правилами. Правительство Джерси также ввело некоторые ограничения, как и правительство острова Мэн. Печально, однако, что в большей части остального офшорного мира призывы к переменам лишь подвигли преступников на поиск более изощренных способов ведения дел.

* * *

В то самое время, когда Харольд Уилсон и Деннис Хили работали на Нормандские острова, Линден Пиндлинг способствовал освобождению Багам от британского контроля.

Прямым результатом получения Багамами независимости в 1974 году стало изменение представлений некоторых банкиров о здешнем финансовом секторе. Когда острова находились под властью Британии, их считали безопасными. Но «белый» банковский сектор имел невысокое мнение о местных политиках, большинство из которых, похоже, были из того же теста, что и Пиндлинг. Кое-кто из «белых» банкиров решил, что, возможно, пришло время перебираться в другое место.

Невозможно отрицать то, что расизм оказал определенное влияние на развитие офшорного мира. По словам одного человека, «белые банкиры не желали иметь дело с черными жуликами. Белые жулики — еще куда ни шло, но никак не черные». И это было одной из причин, по которым ближайшие порты Восточных Карибов оказались непривлекательными для бизнеса. Деньги вместо этого направились на запад, минуя Ямайку, в британскую колонию — вполне приемлемое для белого мира место под названием Каймановы острова.

На расположенных примерно в 480 милях к юго-востоку от Майами Каймановых островах — владении британской короны, включающем три острова, — имеется 525 банков, 900 взаимных фондов, 400 страховых компаний, 40 000 международных деловых корпораций и примерно столько же жителей. Поскольку прямых налогов на доход, прибыль и прирост капитала, а также «налога на богатство» здесь нет, правительство вынуждено собирать деньги через косвенные налоги, включающие налог с продаж, импортные пошлины, регистрационный сбор, а также продажу банков, взаимных фондов, страховых компаний и международных деловых корпораций.

Перетекание коммерческого капитала на острова происходило медленно. Первым из иностранных банков, открывших свое отделение на острове, стал Barclays. Это произошло в 1953 году. Через 10 лет появился второй банк — Royal Bank of Canada, положивший начало колонизации Карибских островов канадскими финансовыми учреждениями. Третьим иностранным банком, появившимся на острове через год после этого, стал Canadian Imperial Bank of Commerce. Процесс ускорялся по мере того, как все больше денег покидали Багамы, и через 20 лет на каждые 49 жителей Кайманов приходился один банк. Впоследствии несколько банков, допустивших серьезные нарушения, были закрыты. Но и теперь здесь имеется по одному банку на каждые 76 жителей, что по-прежнему не так уж плохо, если учесть, что весь объем активов составляет примерно 900 млрд. долларов — это в два с лишним раза больше общей суммы вкладов во всех банках Нью-Йорка, — или 22,5 млн. долларов на одного жителя.