Всё, как ты захочешь - Флёри Юлия. Страница 61

Я отключилась, не желая больше слушать. Никого не винила. Просто не знала, что мне делать.

Вскоре услышала нетерпеливый стук в дверь, а за ним неприятный голос Диминой матери.

– Ты ещё там? Долго сидеть собираешься? Я поговорить хочу, открой.

Я даже голову в сторону двери не поворачивала, лежала, вцепившись в подушку и слушала пустоту внутри себя.

– Дима всё равно скоро придёт и серьёзного разговора нам всем не избежать. Если у него своих мозгов нет, я ему их вставлю! Слышишь? Ты?

Последний удар по двери пришёлся куда-то в низ, наверно била ногой. А я уже наблюдала за минутной стрелкой, которая медленно, но верно ползла в направлении вечера. За последующие три часа Дима перезвонил несколько раз. Трубку я не брала, а потом и вовсе отключила. Не могла ответить, да и просто сказать было нечего. Чувствовала, что как только голос его услышу – расплачусь. А плакать не хотела. Да и в глазах так сухо, что щипать начинали.

Сквозь открытое окно услышала звук подъезжающего автомобиля. Дима был уже дома. Я не поленилась, с кровати поднялась, чтобы посмотреть на него. На его спокойное и уверенное выражение лица. На едва заметную улыбку, которой он окинул мой криво припаркованный автомобиль. В руках был букет цветов… Он ведь знал, какие я люблю, поэтому уже не удивлялась, в другой – портфель с документами. Он всегда возил его с собой. Деловой!

Звуки из гостиной или кухни в моей комнате были не слышны. И только кабинет, окна которого выходили на ту же сторону, при условии, что они открыты, был доступен для сбора информации. Но я всё равно чётко слышала как они ругались. Кричала в основном мать Димы, Дима отвечал редко, резко, и на поражение, потому что после этого она долго молчала. Молчала, а потом снова срывалась на откровенный крик. Дверь в кабинете громко хлопнула два раза, прежде, чем я услышала чёткие голоса.

– Мы ещё не договорили. – Голос его матери дрожал, но не терял жёсткости.

– Нам не о чем говорить. – Сказал, как отрезал, Дима и подошёл к окну. Я слышала, что дёрнул занавеску, испугалась, что окно закроет, но он не закрыл.

– Дима… Я хочу для тебя только счастья. Так получилось, что Сашу не вернуть…

– Я не буду с тобой этого обсуждать.

– Но кольцо… – Оно оборвалась на полуслове. – Это ведь её кольцо? – Услышала голос свекрови чётче. «Это кольцо принадлежало другой женщине?» – замкнуло меня.

– Нет. – Чёткое и твёрдое. Только я ему не верю. Смотрю на тонкие линии, на прозрачные камни и не верю.

Саша? Не слышала этого имени прежде.

– Я не понимаю, допускаю даже, что она могла не знать…

– Спасибо, что навестила, мама, думаю, вам пора.

– Ты выгоняешь нас? Выгоняешь из дома? – Ужаснулась она. – Ради этой?

– Галя моя жена и в подобном тоне о ней говорить не смей. – Голос Димы вибрировал от напряжения.

– Жена? Жена?! Ты хоть знаешь значение этого слова? И то, что она похожа как две капли воды…

– Заткнись! – Взревел Дима, створка окна с силой хлопнула, но его крики всё ещё были слышны. – Замолчи, замолчи, слышишь?! – Сорвался он, а я сжимала свои плечи обеими руками, потягивала колени к подбородку, чтобы зубы не стучали, чтобы боль не вылетала из меня, а плотно пряталась внутри.

Позже слышала как подъехала машина такси, часа через три, как всё в доме стихло. Видела как мелькнули фары в темноте двора. Голосов не было. Только тихие хлопки автомобильных дверей и всё затихло. Уже перебралась на кровать, и смотрела в дну точку перед собой. Мне казалось, я понимаю, как люди сходят с ума.

Пару минут Дима просто топтался у моей двери. Слышала его шаги, а сердце сжималось им в такт. Потом провернул ручку до упора, но она как и прежде была закрыта изнутри. Тихий стук заставил сжаться, и я сцепила зубы, чтобы промолчать, чтобы не раскричаться. Его голос надорвал тонкую струну самообладания.

– Галя, я просто хочу поговорить с тобой. Открой.

Несколько секунд он ждал, наверно прислушивался к звукам.

– Я не должен был… Я не хотел говорить тебе… сегодня. Сегодня ты обещала меня выслушать… я… Галя, открой, я не могу разговаривать с дверью. – Устало и тихо. Словно и не мой Дима. Такой разбитый и замученный тяжёлым днём.

Я закусила зубами подушку, чтобы не взвыть, так хотела посмотреть ему в глаза. Выдохнула, вдохнула, попыталась успокоиться, когда свет из коридора пополз по тёмному паркету и тут же исчез. В комнате я уже была не одна. Но не дёрнулась, не шелохнулась, да и Дима не стал нарушать покой и требовать внимания. Ему было достаточно того, что я слышу эти слова. Матрац прогнулся с противоположной стороны, хотя шагов я так и не услышала, видимо, моё сердце билось громче. Тихий шорох его одежды и моего постельного белья: он лёг, как показалось, повторяя мою позу и протянул одну руку вперёд, чтобы быть ближе. Я не видела, не знала наверняка, я так чувствовала. Я хотела так чувствовать и на это надеялась.

– Прости. Я не хотел, чтобы ты всё узнала так. – Прошептал Дима, но в голосе не чувствовалось вины, скорее, констатация факта. – Я…

– Почему ты мне ничего не сказал?

– Я не хотел, чтобы ты думала…

– Почему ты не сказал мне тогда? Ведь поэтому свадьба была… – Я не нашла подходящее слова, поэтому то, что вырвалось, было с презрением и обидой, – была такой… Ты уже тогда знал?

– Шло следствие. У меня ещё были шансы…

– Значит, перестраховался? – Усмехнулась я, понимая, о чём он говорил.

– Я хотел, чтобы ты знала, что у тебя есть я.

– А разве ты у меня был? Ты был у меня после той ночи? Ты всё перечеркнул, Дима. Я одна осталась. Понимаешь? Одна!

– Я не хотел тебя отпускать.

– Наверно мысль о том, что трахнул, грела? Сколько лет ты отсидел…

– Я не…

– Да ладно… не скромничай. Вчера ты мне чётко, словами и действиями объяснил разницу между любовью, просто сексом и таким понятием как «трахнули». Помнишь, ты именно так сказал?

– Я не хотел…

– Я потом месяц ещё раны зализывала в кабинете гинеколога. Внутренние ссадины и разрывы тканей. Неглубокие, но доставляющие много неудобства. После долго не могла почувствовать возбуждения. Моим парням приходилось увлажнять меня слюной, чтобы не было больно, Дим. Буквально год как отошла. Наверно психологический аспект. – Сумничала я, причмокнув при этом губами. Почему-то вместо жалости к себе, во мне зарождалась агрессия. Я нападала. – Правда, с тобой проблем нет, думаю, ты заметил. – Жёстко усмехнулась, но губы быстро вернулись в исходное положение, стали плотно поджатыми, натянутыми.

Я потянулась на постели и села, опустив ноги на пол. Не решаясь повернуться к мужу лицом. К мужу… слово-то какое выбрала. Мне приятно было ощущать себя частичкой чего-то большого и тёплого. Его частичкой. Сейчас холодно, потому что снова одна.

– Зачем ты сделал мне больно, ведь осознанно делал это.

– Я уже говорил, что накапливаю негатив и в определённый момент срываюсь. Утром позвонил Кислый и сказал, что шансов у меня нет.

– А кто он такой? Мировой судья?!

– Он финансовый директор, и хорошо разбирается в юриспруденции.

– Надо же, не компания, а хор мальчиков зайчиков! Ты – сидел, весь в татуировках, с грозным взором. Финансовый директор на уголовника похож. Неужели кто-то с вами ещё работает?

– То, что мы предлагаем – лучшее. – Обороняясь отвечал Дима, и не думал выступать, просто своим спокойствием гасил мою откровенную неприязнь.

– Ах, да, ты ведь любишь всё уникальное. Я тоже уникальная? – Ах, нет! – Не позволила ответить, хотя слышала, как он набрал в лёгкие воздуха, запасаясь терпением. – Я не уникальная, я необыкновенная. Так вот, вернёмся к сути: тебя расстроили, и ты решил сорвать злость на своей необыкновенной жене, так?

– Не сорвать, Галь, не сорвать… Я не знаю, что и кому доказать хотел, не контролировал себя.

– А что чувствовала я, имело значение, Дим? Ты не думал о том, что чувствовала я? – Повернула голову в сторону, но с ним взглядом не встретилась. – Или, подарив крутую хату в центре ты так откупился, да?