Десантник. Из будущего – в бой - Таругин Олег Витальевич. Страница 39

Вернувшись за стол, Панкеев раскрыл дополнение к основному документу, быстро пробежал взглядом пару страниц и, хмыкнув, откинулся в кресле. Вот даже как? Оказывается, контрразведка собирается провести силами спецназа операцию по захвату или уничтожению маяка (план операции прилагается, см. файл 55—787), в связи с чем требуется одобрение начальника штаба, то бишь лично адмирала Панкеева. В ходе акции планируется выяснить, не произошло ли нежелательного проникновения в прошлое, и при необходимости провести эвакуацию «объекта» обратно.

Откинувшись на мягкую спинку, адмирал хмыкнул. Интересный расклад выходит: то они боятся вторгаться в прошлое, то предлагают отправить туда отделение спецназа в полной экипировке и со штурмовым вооружением! Пожалуй, прежде чем давать согласие, стоит переговорить с глазу на глаз с контр-адмиралом Солонцом, начальником отдела спецопераций сектора «А» ВКФ. Это его вотчина, послушаем, что скажет. Игорек – мужик правильный, да и знакомы они вот уж второй десяток лет. Решено, так и сделаем.

Вытащив из гнезда носитель – кристалл потемнел, став почти черным: сработала защита, уничтожив записанную информацию, – Владимир Анатольевич отправил его в утилизатор. Дождавшись, пока на панели мигнет зеленый огонек, сигнализирующий о завершении процесса аннигиляции, он снял с кабинета защитный контур и вызвал адъютанта, отдав тому необходимые распоряжения…

Глава 11

Как выяснилось, на передовую контрразведчик прибыл вовсе не на своих двоих, а на той самой полуторке, о которой упоминал покойный комбат. Что Леху только порадовало – летун, хоть уже с полчаса передвигался самостоятельно, был еще довольно слаб. Да и вообще, надоело пехом передвигаться. Правда, машину Батищев оставил довольно далеко, километрах в двух от рубежа обороны. Да еще и заплутал в лесу, поскольку к месту они выбирались совсем с другой стороны, делая приличный крюк, чтобы не напороться на немцев. Короче говоря, пока отыскали закиданный ветками грузовик, Борисов совсем выдохся и едва передвигал ногами.

По пути почти не разговаривали: особист шел первым, разведывая дорогу, Степанов с Васькой – следом. Остановились лишь один раз, когда Борисову снова поплохело, и пришлось переждать, пока пройдет приступ тошноты и он сможет идти дальше. Почти – поскольку во время вынужденного привала энкавэдист вдруг спросил у десантника:

– Слушай, сержант, а почему ты немцев «фрицами» назвал? Никогда такого не слышал.

Леха внутренне напрягся, наспех выдумывая объяснение. В разговоре с летуном он уже давно перестал себя жестко контролировать, да тот больше вопросов и не задавал, смирившись и принимая странную речь товарища как должное. А вот с «контриком» всего-то раз оговорился, там, в овражке. И надо же – заметил-таки! Неплохо их в «кровавой гэбне» учат: ведь сам едва не погиб, но все равно на стреме был!

– Так это я сам придумал, тарщ лейтенант.

– Сам? – Похоже, Батищев искренне удивился. – А зачем?

Леха пожал плечами:

– Ну, не знаю даже… Надоело их как-то все «немцами» да «гитлеровцами» называть, вот и придумал. Фриц у них довольно распространенное имя, потому «фрицами» и обозвал.

– А почему тогда не «карлами» или там «гансами»? Тоже известные имена.

Десантник внутренне ухмыльнулся: ну, ты сам напросился – и выдал, придав голосу некоторую задумчивость:

– Можно и «гансами», конечно, тоже неплохо звучит. Просто мне в тот момент именно Фриц в башку пришел. С другой стороны, ихний Ганс – это ж Ваня по-нашенски. А вот насчет «карлами»? Не, никак нельзя. Нехорошо получится, вроде как на товарища Маркса намекаешь.

Особист дернулся, вильнув взглядом, и торопливо отвел глаза в сторону, с досадой пробурчав под нос:

– Ты это, Степанов, давай треплись меньше! А то когда-нибудь договоришься, шутник хренов. Выдумал тоже, понимаешь! Все, отставить разговоры. Как там товарищ твой, оклемался малехо? Тогда двинулись, немцы, когда вперед рванут, нас ждать не станут.

– В смысле фрицы?

Контрразведчик смерил парня тяжелым взглядом, вздохнул… и неожиданно криво усмехнулся:

– Да хер с тобой, сержант, пусть будут фрицы! Все, поднимай летчика, да пошли. Я вроде сориентировался, вон там моя машина должна стоять, метров с триста еще. Давай помогу.

Возясь с Борисовым, Леха неожиданно подумал, что вот будет хохма, если особист вдруг свяжет Фрица с Фридрихом, решив, что это уже намек на Энгельса! С него ведь станется в таком случае накатать рапорт вышестоящему начальству. А уж там недалеко и до какого-нибудь разосланного по фронтам циркуляра о «…пресечении использования бойцами и командирами РККА уменьшительных прозвищ «фриц» и «карл» как вызывающих двусмысленные ассоциации и порочащих светлую память создателей теории научного коммунизма товарищей К. Маркса и Ф. Энгельса…». Самое смешное, вполне ведь подобное может произойти! Вот и получится, что одно изменение в истории он своим появлением в прошлом уже совершил, лишив красноармейцев столь полюбившегося прозвища. Да уж, действительно, всем хохмам хохма… будем надеяться, что контрразведчик столь глубоко копать не станет.

Грузовик обнаружили только спустя полчаса – Батищев снова слегка ошибся с направлением, из чего Леха сделал вывод, что в лесу тот ориентироваться не умеет абсолютно. С другой стороны, оно и понятно, как говорится, «кого чему учили». Его дело шпионов ловить да диверсантов вычислять, а не по зарослям с автоматом шастать. Который он держит, прямо скажем, словно дубину, а не оружие. Еще минут десять по настоянию особиста лежали в кустах, убеждаясь, что впереди нет засады. В конце концов десантнику это надоело, и он, проигнорировав недовольство лейтенанта, сползал на разведку. Никакой засады, разумеется, не оказалось, о чем он и доложил, вернувшись.

Неумело замаскированная ветками с уже успевшими поникнуть от жары листьями полуторка стояла под деревьями в полусотне метров от довольно широкой по местным меркам – две машины точно разъедутся – дороги. На грунтовке пока никого не было, лишь ветер неспешно волок по разъезженным колеям невесомую светло-коричневую пыль. Ключевое слово «пока», угу… Помогая Батищеву освободить автомобиль от маскировки, Леха с интересом разглядывал историческое чудо отечественного автопрома, которое вживую видел впервые в жизни. Грузовичок – как там он назывался, «Газ-АА», что ли? – парня ничем не поразил. Мелковатый какой-то, вроде привычной бортовой «газельки», разве что колеса побольше. В кузове – какие-то ящики и мешки, на которые уложили вяло возмущающегося летуна, убеждающего «товарища лейтенанта госбезопасности», что он уже вполне в норме и вовсе не обязательно обращаться с ним, словно с тяжелораненым.

Степанов с особистом уселись в кабину и… ничего не произошло. Оказалось, что завести сей автодевайс не столь и просто. Промучившись с минуту, Иван Михайлович смачно выругался и вручил десантнику кривой стартер, многозначительно кивнув в сторону капота. Теперь выматерился уже Леха, правда, про себя: для чего предназначена эта дважды изогнутая под прямым углом ручка, он, разумеется, знал. Вот только пользоваться ни разу не приходилось, даже в армии.

На третьем повороте мотор наконец чихнул и завелся. А парень крепко получил по руке, когда дурацкая железяка вдруг начала крутиться вместе с двигателем. От неминуемого перелома пальцев, если не всей кисти, спасла только отменная реакция – не зря он подсознательно ожидал какой-то каверзы. С точки зрения Лехи, привыкшего к совсем иным двигателям, не говоря уж про прочие коробки передач, очень так громко завелся, словно вознамерившись известить всех в радиусе пары сотен метров, что они таки собираются куда-то ехать. Закинув «кривого» в кузов и растирая кисть, десантник запрыгнул в тесную кабину начавшего движение грузовика. Сидящий за баранкой особист хмуро взглянул на пассажира: