Наука страсти - Грей Джулиана. Страница 38

Он великолепен.

Эмили стояла, приоткрыв рот и распахнув глаза, не в силах выдавить ни звука. Внезапно Эшленд резко повернулся.

— Что за… — Он рукой придержал кожаный мешок. — О! Это вы, Гримсби? Какого дьявола вы встали в такую рань?

Ноги Эмили превратились в кисель.

Со спины Эшленд был великолепен. Повернувшись лицом, стал богоподобным. Черная повязка на суровом лице выглядела как почетный знак. Плечи были достаточно широкими, чтобы тащить плуг. Грудь высоко вздымалась и опускалась. На груди и животе ни единой складки лишней плоти, как у анатомического образца. Две сходящиеся впадинки многозначительно прятались под застежкой штанов.

— Гримсби? Что-то случилось?

Она заставила себя перевести взгляд на его лицо и шумно сглотнула.

— Нет, сэр! Прошу прощения. Я просто не мог уснуть. Боюсь, в голове еще туман. Я не ожидал увидеть вас здесь.

Его брови взлетели вверх.

— Хотели поплавать?

Перед внутренним взором Эмили возник коллаж из острых как лезвие квадрицепсов и податливых грудных мышц. Рот наполнился слюной.

— Поплавать?

Эшленд махнул куда-то рукой.

— В бассейне.

Она глянула в том направлении. В углу что-то блеснуло, словно отражаясь от воды.

— В бассейне, — тупо повторила она. — Разумеется.

Эшленд повернулся к мешку.

— Идите, если хотите. Я здесь еще не скоро закончу.

Эмили сообразила, что смотрит на его губы. Несколько часов назад эти губы целовали ее. Язык у нее во рту буквально пожирал ее заживо, заставляя кричать от наслаждения. Эта крепкая грудная клетка, эти плечи, эти невозможно стройные бедра… Он же вонзался в нее!

И все это пряталось под слоями одежды, которую он так и не снял.

Боже. Мой. Милостивый. Сейчас она лишится чувств.

Эшленд нахмурился.

— Гримсби, вы уверены, что хорошо себя чувствуете? Выглядите вы немного странно.

Перед глазами сгущался туман. Сейчас она в самом деле упадет в обморок.

— Гримсби, ваши очки, — сказал Эшленд.

— Мои очки?

— Они запотели. Думаю, дело в бассейне. Мы подогреваем в нем воду в холодное время года. Дурацкая идея Фредди, я-то предпочитаю воду бодрящую.

— Ой! — Эмили сняла очки, быстро наклонив голову, протерла их и снова нацепила на нос. — Конечно, предпочитаете, — пробормотала она.

Между ног у нее сильно… потеплело. Она переступила с ноги на ногу.

— Если хотите, возьмите пару перчаток и побоксируйте со мной, — предложил Эшленд, быстро окинув ее взглядом. — Похоже, вам не помешает набрать немного веса. И вообще сил.

— Нет-нет. Как правило, я не… э-э-э… боксирую. Я человек… человек мирный. — Эмили выпрямилась. — И я сильнее, чем кажусь.

Эшленд пожал плечами.

— Да как хотите. Как я уже сказал, пользуйтесь этим залом на здоровье. А плавание вообще отличное упражнение. Чуть позже я и сам помашу там руками.

Он снова повернулся к своему мешку, весь сплошная мощь. Штаны плотно обтянули его крепкие ягодицы.

Штаны, которые он наверняка снимет (боже милостивый!), чтобы помахать руками в бассейне.

Эмили сглотнула.

— Думаю… наверное… лучше я выберу книгу в библиотеке.

— Зачем его светлость устроил в нижнем этаже бассейн?

Фредди поднял глаза от тарелки с дымящейся утренней кашей. Его лицо было серовато-зеленоватого оттенка, как комок глины, обросший водорослями в стоячем пруду.

— Это что, обязательно?

— Обязательно что, ваша милость?

— Разговаривать.

— Завтрак, ваша милость, должен быть временем для цивилизованной беседы, когда обитатели дома собираются вместе для дружеского…

Фредди поднес к губам чашку, запрокинул голову и одним глотком выпил содержимое.

— …общения. — Эмили внимательно посмотрела на подопечного. — Это чай?

— Кофе, мистер Гримсби. Черный.

— А, да. Как ваш отец. Что возвращает меня к вопросу: зачем герцогу бассейн?

Лакей бесшумно подошел и снова наполнил чашку Фредди. Тот привередливо взглянул на исходящую паром черную жидкость.

— А, это. Он установил его вскоре после возвращения из-за границы. Доктора порекомендовали морские купания, но, конечно же, он в жизни не поехал бы на морской курорт, как делает остальное человечество. О нет.

— Но ведь в бассейне не морская вода?

— Как раз морская. — Фредди взял чашку, глотнул, ошпарился и, выругавшись, со стуком поставил ее на стол. — Каждый месяц по железной дороге доставляют свежую. Вы что, не замечали? Переоборудованные пожарные машины привозят ее со станции. Сплошная суета.

— Представления не имел. Вообще.

Фредди осторожно подул в чашку и сделал вторую попытку.

— Конечно, должен признаться, что это очень удобно — купаться в комфорте собственного дома. Я, разумеется, велю воду подогревать, иначе в ней плавать так же приятно, как зимой в Арктике.

— Так мне ваш отец и говорил.

Фредди поднял на нее повеселевшие глаза.

— Застали его за этим, да?

— Нет. Он боксировал. — Эмили взяла с решетки третий гренок. Этим утром она по непонятной причине была особенно голодной.

— А, да. Этим он тоже занимается. Настоящий атлет, мой батюшка. Очень утешительно на случай, если в один прекрасный день на вересковых пустошах на нас нападет шайка боксеров-профессионалов. Это что, газета?

— Да. — Эмили толкнула газету в его сторону. Лицо Фредди постепенно утрачивало зеленоватый оттенок, видимо, кофе подействовал. А у нее в голове бушевали мысли. Неужели Эшленд в самом деле каждый день просыпается на рассвете и вот так тренируется? Бокс и плавание, и бог знает что еще. Но зачем? Для чего герцогу, человеку, редко обедающему не в одиночку, уж не говоря о том, чтобы покинуть имение и столкнуться с физическими опасностями большого мира, поддерживать свое тело в такой боевой готовности? Будто он готовится к какому-то крупному испытанию. Она поднесла к губам чашку со своим кофе (да поможет ей Господь, тоже черным) и попыталась выкинуть из головы картинку: Эшленд лупит этот свой кожаный мешок, и его мышцы под лоснящейся кожей красиво напрягаются.

Или тело Эшленда сверху, прижимается к ней, разгоряченное, мощное, и он вонзается в нее с исключительной силой.

Груди Эмили, плотно перебинтованные под аккуратным сюртуком, под простым шерстяным жилетом и хлопковой рубашкой мучительно заныли. Она откашлялась, прочищая сжавшееся горло, и доела гренок.

— Кстати, а где его светлость сейчас? Разве он обычно не завтракает в это время?

Фредди поднял на нее глаза.

— А, это. Вы разве не слышали? Батюшка уехал.

Нож Эмили со звоном упал на тарелку.

— Уехал?

Фредди махнул рукой.

— Прочь. Уехал. Убегает, преследуемый оленем [3].

— Медведем.

— Да хоть кем. Бежал в Лондон при первых признаках… зари… — Он внимательно посмотрел на Эмили и нахмурился.

— В Лондон! — Эмили от изумления так наморщила лоб, что очки сползли на нос. Она торопливо поправила их. — Герцог уехал в Лондон! Чего ради?

— Представления не имею. Я в таком же замешательстве, как и вы. — Фредди, все еще нахмурившись, склонил голову набок и приковался взглядом к лицу Эмили. — Осмелюсь предположить, что дела с его новой пташкой идут как по маслу, поэтому он решил попытать счастья в столице.

У Эмили похолодели пальцы.

— Я… я не думаю…

— Знаете… очень уж странная вещь… — медленно произнес Фредди.

Эмили смотрела в свою тарелку. Желтки недоеденных яиц смешались с жиром от копченой селедки и уже начали застывать. Ее превосходный аппетит куда-то испарился.

— Что такое? — рассеянно спросила она.

— Нет-нет, — поспешно сказал Фредди. — Сон. Я в этом уверен. Ха-ха. Разумеется, просто сон.

Она подняла глаза.

— Сон?

Фредди ковырялся вилкой в тарелке и, что поразительно, выглядел совсем нормальным человеком — просто живое свидетельство тонизирующей силы черного кофе.

— Ха-ха. Вы в жизни не поверите. Вчера ночью, знаете ли, мне приснилось, что вы сбрили эти ваши бакенбарды.