Наука страсти - Грей Джулиана. Страница 42

Мэри кивнула своей темной головкой.

— Конечно, это очень важно. Вы уже выпили чаю? Кекс сегодня весьма хорош.

Они проговорили с полчаса — о ее уроках и о Йоркшире, о лондонском тумане и ее недавнем визите с гувернанткой в Хэмптон-Корт. Коротко коснулись Генриха Восьмого и всех Анн и Екатерин. Когда сообщили, что подан ленч, Эшленд встал.

— Вы останетесь с нами на ленч, ваша светлость? — спросила Мэри, тоже поднявшись.

— Боюсь, что нет. У меня еще много дел, а пребывание в Лондоне ограничено. На следующей неделе у меня в Йоркшире назначена встреча чрезвычайной важности.

— Понимаю. Было очень приятно познакомиться с вами, сэр. Вы первый герцог в моей жизни. — Мэри протянула ему руку.

Эшленд принял ее левой рукой и серьезно пожал.

— Я высоко ценю честь знакомства с вами, мисс Расселл.

Когда она вышла, он повернулся к Элис:

— Деньги будут продолжать поступать, но ни под каким видом не вздумайте пересылать ни пенса моей жене. Каждый квартал буду ждать полного отчета о расходах. Мой поверенный обеспечит оплату школы для мисс Расселл. Если расходы возрастут, немедленно обращайтесь ко мне.

— Ваша светлость!

— Кроме того, будьте любезны, сообщите мне настоящее местопребывание моей жены. Полагаю, она живет в Европе?

— Ну да, конечно, сэр. Но… сэр, я не думаю…

— Вы дадите мне ее адрес, Элис, или я буду вынужден сам навести справки. Вы меня поняли?

Она склонила голову.

— Да, сэр.

Эшленд не распечатывал данную ею бумагу до тех пор, пока не сел в экипаж и не пересек мост Патни, направляясь в Фулхэм. Только тогда он развернул записку и поднес ее к скудному свету, падавшему из окошка, чтобы различить круглые черные буквы, написанные каллиграфическим почерком свояченицы.

Глава 17

— Все, что я говорю, Гримсби…

— Мистер Гримсби.

— Слушайте, я, черт побери, стану называть вас Гримсби, раз вы так настаиваете, но будь я проклят, если начну добавлять к этому «мистер». Это неправильно. — Фредди нетерпеливо взмахнул хлыстом.

— Однако вы с легкостью продолжаете употреблять в моем присутствии оскорбительную лексику, — заметила Эмили. — По сравнению с этим обращение в мужском роде не должно требовать от вас вообще никаких усилий.

Большая снежинка села на кончик ее носа. Эмили с трудом подавила порыв высунуть язык и поймать следующую. Они со Стефани часто так делали, катаясь верхом в начале зимы, и хотя серые болота Йоркшира ничем не напоминали роскошные леса Швайнвальда, кусачий воздух и безошибочный запах грядущего снегопада возбуждали Эмили, как в детстве.

— Ха. Я отлично помню выражение, вырвавшееся из ваших уст на прошлой неделе, когда вы не могли попасть в дом. Совершенно грязное, Гримсби. Меня тошнит при одном воспоминании. А вы не просто леди, вы — принцесса! Подумайте о своих подданных, ваше королевское высочество.

— У меня нет подданных. Наследница престола — моя сестра. — Эмили выдохнула белое облачко пара.

— Точно. Что приводит меня непосредственно к делу, раз уж мы наконец-то оказались наедине, вдали от чужих ушей. Нужно составить план.

— План для чего?

— Ну как же, чтобы возвратить вам трон, разумеется!

Лошадь Эмили уютно двигалась под ней легкой раскачивающейся трусцой. Ветер обдувал щеки, все тот же хищный ветер, что и раньше, но сейчас это ее почти не раздражало. Он казался старым другом. Даже унылый ландшафт казался почему-то правильным.

— У меня нет трона. А если бы и был, я бы не хотела его возвращать. Я ненавидела ту жизнь и благодарна, что мне удалось ее избежать.

Стоило произнести это вслух, и Эмили поняла, что это чистая правда. Она больше не хотела искать убийцу отца. Не хотела возвращаться в существование за толстыми стенами дворца. Конечно, она отчаянно скучала по сестрам, но это и все. Даже переодевшись в мужчину, скрывая свою истинную личность, она чувствовала себя куда более свободной, больше самой собой, чем когда-либо раньше. И ее эгоистичное сердце не желало, чтобы торжествовала справедливость.

— Ой, чушь. Какая девушка не хочет быть чертовой принцессой? Первым делом, конечно, вы должны выйти замуж за отца.

Эмили едва не свалилась с седла.

— Выйти за вашего отца? Вы что, с ума сошли?

— Во-первых, нужно принять во внимание вашу королевскую честь. Не думаю, что он знает, что каждый вторник в «Эшленд-спа-отеле» совокупляется с исчезнувшей принцессой Эмили из Хольстайн-как-его-там, верно?

— Ваша милость!

Фредди постучал по виску под козырьком шерстяной шапки.

— Я могу сложить два и два, Гримсби. Значит, во-первых, он в любом случае должен на вас жениться, потому что обольстил вас. Во-вторых, понятно же, что вы в него влюблены, потому что иначе не бегали бы к нему на свидание каждую неделю. И в-третьих…

— Я совершенно точно не влюблена…

— …в-третьих, отец будет ужасно полезен, когда придется защищать вас и искать этих неумолимых убийц. Вообразите, как он будет преследовать бедолаг со всей своей мстительной мощью, тут и там восстанавливая справедливость! Да им ни единого шанса не останется!

— Есть небольшое затруднение, ваша милость. Вы забываете, что ваш отец женат.

Фредди фыркнул.

— Думаю, после двенадцати лет отсутствия моей бесподобной матушки этот вопрос легко решить.

Они некоторое время ехали молча. Кони поигрывали удилами, кожаные седла сочувственно поскрипывали на ветру. Упало еще несколько снежинок. Эмили спрятала подбородок в шарф, глядя на зимнюю дорогу.

— Есть и еще одна причина, — прорезал воздух голос Фредди. — Последняя.

— Какая же?

— Вы сможете остаться здесь. Не здесь, конечно же, если вся эта великолепная красота природы вам не по вкусу. — Он махнул хлыстом в сторону однотонного горизонта и косых сугробов. — Но мы трое, вместе, не важно где. Я бы даже… мне всегда хотелось… — Он опустил голову в нехарактерном для него смущении.

— Что, ваша милость?

— Ну, брата. Или пусть даже сестру. Конечно, уже поздновато стать ему товарищем в озорстве, но все-таки… — Он пожал плечами — типичное для шестнадцати лет якобы безразличное пожатие, маскирующее уязвимость. Эмили посмотрела вверх, на тяжелое небо. Глаза жгло. Она поморгала.

— Смысл в том, — более отрывисто продолжал Фредди, — что вы должны рассказать отцу правду. Чем дольше вы тянете, тем сильнее он будет злиться и бушевать. Отцу можно доверять, Гримсби. Чтобы помочь вам, он перевернет небо и землю.

— Я знаю. — Эмили всматривалась вперед, туда, где под падающим снегом вырисовывалось огромное каменное образование, известное местным как Старая Леди, потому что когда-то у него имелось нечто вроде длинного носа с бородавкой, сто лет назад отвалившееся под воздействием мороза. Это игра воображения, или она в самом деле заметила за правым ухом Старой Леди какое-то движение?

Она глянула налево, где в полумиле отсюда находилась относительно спокойная дорога в «Эшленд-спа».

— Я помогу вам, если хотите. Слегка его разогрею. Слушай, отец, а ты никогда не представлял себе старину Гримсби без бакенбардов? Без них он будет выглядеть, как чертова славная девчонка. Или, к примеру: Старина Гримсби — просто бесценный человек! Будь он женщиной, из него получилась бы отличная жена! Ну, что-нибудь в этом роде.

— О, восхитительно.

— Вы же можете сказать ему сегодня, правда? Сегодня вторник.

Безносая Старая Леди приблизилась. У ее правого уха не двигалось ничего, кроме снега. Должно быть, над Эмили шутку сыграли глаза или переутомившиеся нервы.

— Вторник. Но вы забыли, что ваш отец еще не вернулся из Лондона.

— О, он вернется. Вот увидите. Отец никогда не пропускает назначенных встреч.

Эмили открыла рот, чтобы ответить, но тут Фредди закричал так, что задрожал воздух:

— Осторожно!

Справа мелькнула какая-то размытая тень. Кто-то схватил поводья ее лошади, повернул ее влево, и вот они уже скачут, скачут галопом, снег сечет лицо Эмили, от ледяного ветра в легких замерзает дыхание.