Девушка, которая взрывала воздушные замки - Ларссон Стиг. Страница 8

У Рихарда Экстрёма сделался такой вид, будто он проглотил что-то кислое.

Гуннар Бьёрк, пребывающий на больничном заместитель начальника отдела Службы государственной безопасности по работе с иностранцами, открыл дверь летнего дома в Смодаларё и вопросительно посмотрел на мощного, коротко стриженного блондина в черной кожаной куртке.

– Мне нужен Гуннар Бьёрк.

– Это я.

– Курт Свенссон, областная уголовная полиция. – Мужчина предъявил удостоверение.

– Да?

– Вас просят поехать на Кунгсхольмен, чтобы помочь полиции в расследовании дела Лисбет Саландер.

– Э-э… это, должно быть, какая-то ошибка.

– Это не ошибка, – сказал Курт Свенссон.

– Вы не понимаете. Я тоже полицейский. Думаю, вам следует выяснить все у вашего начальника.

– Мой начальник как раз и хочет с вами побеседовать.

– Я должен позвонить и…

– Вы сможете позвонить с Кунгсхольмена.

Гуннар Бьёрк вдруг почувствовал, что у него больше нет сил противиться судьбе.

Вот это и случилось. Вся история выплывает наружу. Чертов мерзавец Блумквист. Проклятая Саландер.

– Я арестован? – спросил он.

– Пока нет. Но мы можем это устроить, если вам угодно.

– Нет… нет, я, конечно, поеду. Разумеется, я хочу помочь коллегам из полиции.

– Вот и хорошо, – сказал Курт Свенссон, проходя в дом. Пока Гуннар Бьёрк доставал верхнюю одежду и выключал кофеварку, Курт внимательно следил за ним.

В одиннадцать часов утра Микаэль Блумквист осознал, что взятая им напрокат машина так и осталась стоять за скотным двором на въезде в Госсебергу, а он настолько вымотался, что не в силах ехать за ней и уж тем более не способен просидеть за рулем всю обратную дорогу, не представляя опасности для движения. Он спросил совета у инспектора Маркуса Эрландера, и тот великодушно договорился о том, чтобы криминалисты из Гётеборга привезли машину, когда будут возвращаться домой.

– Считайте это компенсацией за то, как с вами обошлись сегодня ночью.

Микаэль кивнул, взял такси и поехал в гостиницу «Сити-отель», расположенную на улице Лоренсбергсгатан, рядом с Авеню. Он взял себе на одну ночь одноместный номер за 800 крон, сразу поднялся наверх и разделся. Усевшись нагишом на покрывало, он достал из внутреннего кармана куртки мини-компьютер Лисбет Саландер и повертел его в руках. Микаэля по-прежнему удивляло, что устройство не конфисковали, когда комиссар Тумас Польссон его обыскивал. Правда, Польссон исходил из того, что компьютер принадлежит Микаэлю, а до следственного изолятора с полным обыском в его случае дело не дошло. Немного поразмыслив, он поместил «Палм Тангстен T3» в отделение своей сумки для ноутбука, где уже лежал CD-диск Лисбет с пометой «Бьюрман» – его Польссон тоже не заметил. Микаэль сознавал, что с чисто формально-юридической точки зрения он скрывает улики, но Лисбет, скорее всего, не хотела бы, чтобы эти предметы попали в руки следствия.

Он включил мобильный телефон, отметил, что аккумулятор почти совсем разрядился, и подключил зарядное устройство к сети. Затем позвонил сестре – адвокату Аннике Джаннини.

– Привет, сестренка.

– Какое ты имеешь отношение к ночному убийству полицейского? – сразу же спросила та.

Он кратко объяснил, что произошло.

– О'кей. Значит, Саландер лежит в реанимации.

– Именно. Мы узнаем, насколько серьезно она пострадала, только когда она очнется, но ей потребуется адвокат.

Анника Джаннини немного подумала.

– Ты думаешь, она захочет воспользоваться моими услугами?

– Вероятно, она вообще не захочет адвоката. Лисбет не из тех, кто обращается к кому-либо за помощью.

– Похоже, ей потребуется адвокат по уголовным делам. Дай мне взглянуть на те документы, что у тебя есть.

– Поговори с Эрикой Бергер и попроси ее снять копию.

Закончив разговор с Анникой Джаннини, Микаэль позвонил Эрике Бергер. По мобильному она не ответила, и Микаэль набрал ее номер в редакции «Миллениума». Там к телефону подошел Хенри Кортес и сказал, что Эрики сейчас нет на месте.

Микаэль кратко объяснил, что произошло, и попросил Хенри передать информацию главному редактору «Миллениума».

– О'кей. Что мы должны делать? – спросил Кортес.

– Сегодня ничего. Мне надо поспать. Если ничего непредвиденного не произойдет, я завтра приеду в Стокгольм. «Миллениум» напечатает свою версию в следующем номере, и у нас почти месяц времени.

Он закончил разговор, влез в постель и через тридцать секунд уже спал.

Моника Спонгберг, заместитель начальника областного полицейского управления, постучала ручкой по стакану с минеральной водой и попросила тишины. За столом для совещаний в ее кабинете собралось десять человек: три женщины и семь мужчин. Здесь присутствовали начальник отдела по борьбе с насильственными преступлениями, его заместитель, три инспектора уголовной полиции, включая Маркуса Эрландера, и пресс-секретарь полицейского управления Гётеборга. Кроме того, на встречу была вызвана руководитель предварительного следствия Агнета Йервас из прокуратуры, а также инспекторы Соня Мудиг и Йеркер Хольмберг из уголовной полиции Стокгольма. Последних пригласили с целью продемонстрировать коллегам из столицы готовность к сотрудничеству и, возможно, чтобы показать им, как следует проводить полицейское расследование.

Спонгберг, часто оказывавшаяся единственной женщиной в мужском окружении, была известна тем, что не тратит время на формальности и обмен любезностями. Она объявила, что руководитель областного полицейского управления находится в командировке, на конференции Европола в Мадриде; он уже получил сообщение об убийстве полицейского и прервал поездку, но сможет вернуться домой только поздно вечером. Затем она обратилась к начальнику отдела по борьбе с насильственными преступлениями Андерсу Персону и попросила его кратко обрисовать ситуацию.

– С убийства нашего коллеги Гуннара Андерссона на дороге в Носсебру прошло чуть более десяти часов. Нам известно имя убийцы – Рональд Нидерман, но у нас по-прежнему нет его фотографии.

– В Стокгольме имеется его фотография двадцатилетней давности. Ее нам предоставил Паоло Роберто, но от нее мало толку, – сказал Йеркер Хольмберг.

– О'кей. Полицейскую машину, которой он завладел, как известно, обнаружили утром в Алингсосе. Она стояла в переулке, примерно в трехстах пятидесяти метрах от железнодорожной станции. Заявлений об угоне машин в этом районе в течение утра не поступало.

– Как ведется розыск?

– Мы проверяем поезда, прибывающие в Стокгольм и Мальмё. Объявлен общегосударственный розыск, и проинформирована полиция Норвегии и Дании. На данный момент непосредственно расследованием занимается около тридцати полицейских, и все они, разумеется, проявляют бдительность.

– Никаких следов?

– Пока никаких. Но человека с такой специфической внешностью, как Нидерман, должно быть, не так трудно опознать.

– Кто-нибудь знает, как обстоит дело с Фредриком Торстенссоном? – спросил один из инспекторов отдела по борьбе с насилием.

– Он находится в Сальгренской больнице. У него тяжелые травмы, примерно как после автомобильной аварии. Трудно поверить, что такие увечья человек мог нанести руками. Помимо переломов ног и ребер у него поврежден шейный позвонок, и существует риск, что он останется частично парализованным.

Все на несколько секунд задумались о положении коллеги, а потом Спонгберг вновь взяла слово и обратилась к Эрландеру:

– Что же на самом деле приключилось в Госсеберге?

– В Госсеберге приключился Тумас Польссон.

Несколько участников совещания дружно застонали.

– Неужели никто не может отправить его на пенсию? Он ведь просто ходячая катастрофа.

– Я прекрасно знаю Польссона, – сказала Моника Спонгберг. – Однако я не слышала на него жалоб в последние… ну, года два.

– Их начальник полиции – старый знакомый Польссона и, вероятно, прикрывал его. Я имею в виду – из лучших побуждений, пытаясь ему помочь, и говорю это не в порядке критики в его адрес. Однако сегодня ночью Польссон вел себя настолько странно, что несколько коллег подали рапорты.