Новобрачная поневоле - Картленд Барбара. Страница 9

— Почему же он уехал?

— Его отец был убит при Ватерлоо, и еще я слышала, хотя я тогда была совсем девчонкой, что мистер Альварик всегда не ладил с мистером Жервезом. Еще мальчишками они всегда дрались.

Харита подумала, что может его понять. В то же время мысль о том, что теперь есть новый лорд Вернем, начала отравлять чувство свободы, которую она ощутила после смерти Жервеза Верна. Она чувствовала, что отец с нетерпением ожидает прибытия нового владельца аббатства.

Какие-то люди постоянно входили в пещеру Аладдина и выходили оттуда. Она знала, что в конторе отца составляются какие-то новые планы и для этого наняты еще два клерка.

Однажды она вошла в кабинет отца за какой-то вещью и на столе увидела план, на котором было написано: «Поместье Вернем».

Только тогда у нее начало появляться ощущение, что ее ожидает что-то неизвестное и пугающее. Оно надвигалось все ближе, и Харита была не в состоянии предотвратить это.

Теперь она сидела у окна в гостиной и думала, что это наконец случилось. Хотя она так и не подняла глаз, но отчетливо рассмотрела высокую, широкоплечую фигуру лорда Вернема, его руку, протянутую к подносу с напитками. Он был выше ее отца и казался огромным, темным и зловещим.

Она бросила на него один лишь взгляд, когда вошла в гостиную, и больше уже не поднимала головы.

Но этого вполне достаточно, думала Харита, достаточно, чтобы понять: этот человек — еще один Верн и она лучше умрет, чем выйдет за него замуж.

— О чем ты думаешь, дитя мое? — спросила мисс Доусон. — Иди, поговори со мной. Ты же знаешь, после разговора тебе станет легче.

Они делали это с тех самых пор, как мисс Доусон стала ее гувернанткой, но сейчас было не время откровенничать, потому что это могло бы повредить той, которую она любила больше всего. Ее мысли должны остаться тайной, и никто, ни при каких обстоятельствах не должен о них догадываться. С усилием Харита встала и подошла к гувернантке.

— Вы же знаете, что я не хочу выходить замуж, — сказала она, — и больше всего потому, что не могу расстаться с вами, Доуси. Вы были так добры ко мне после смерти мамы.

Она опустилась на колени возле кресла мисс Доусон и прижалась головой к ее груди.

— Я тоже не хочу расставаться с тобой, моя дорогая, — сказала мисс Доусон, откладывая рукоделье и обнимая Хариту.

— Кто знает, может через год-другой я смогу вернуться к тебе.

— Как это может быть?

— Когда у тебя будут свои дети, ты захочешь, чтобы они тоже учились и стали такими же умными, как ты. И я смогу учить их, как учила тебя.

Харита еще теснее прижалась к мисс Доусон.

Голос внутри нее все время повторял:

— Дети от этого человека? Никогда! Никогда! Никогда!

Глава 3

Харита встала еще затемно и тихо ходила по спальне. Она так и не смогла уснуть и лежала, прислушиваясь к тишине в доме, но даже эта тишина казалась ей зловещей и угрожающей, вызывала дрожь.

Она знала, что мисс Доусон сейчас крепко спит у себя в комнате, а горничные еще не поднимались. Даже лошади еще заперты в конюшнях. Ночью она пыталась придумать, как бы уехать из дому верхом, но понимала, что это невозможно — она не сможет оседлать лошадь и вывести ее так, чтобы не разбудить одного из конюхов, которые спали в комнатах над конюшнями.

Поэтому она решила идти пешком и, хотя понятия не имела, куда именно, была уверена, что найдет деревушку или небольшой городок, где сможет жить никем не узнанной. Харита довольно смутно представляла себе все это, о ней всю жизнь заботились, выполняли все желания, и она даже понятия не имела, что такое жить самостоятельно.

Прежде всего ей нужны были деньги. Это было самое сложное, потому что, когда она ходила в магазины, за все платила мисс Доусон. Харита посмотрела в кошелек и обнаружила там несколько полусоверенов — воскресные пожертвования на церковь. Ясно, что этого хватит ненадолго, но у нее было довольно много драгоценностей. Конечно, ее собственные были по большей части детскими безделушками, золотыми браслетами и брошками, украшенными жемчугом и полудрагоценными камнями, но у нее в шкатулке лежали две броши и браслет, принадлежащие ее матери.

Драгоценности миссис Мур, среди которых были поистине великолепные вещи, хранились в сейфе и для Хариты были недостижимы. Но она была уверена, что и броши матери принесут ей немалую сумму. Ее отец покупал жене только самое лучшее, и, хотя Харита плохо разбиралась в драгоценных камнях, она понимала, что голубоватые бриллианты и большие камни в центре каждой броши стоили немало. На браслете, который она достала из бархатного футляра, тоже ярко сверкали бриллианты. Она завязала все украшения в носовые платки и сложила их на небольшую белую шаль, в которую собиралась завернуть все свои пожитки. Она прекрасно понимала, что с тяжелой ношей ей далеко не уйти. Поэтому к драгоценностям добавила только ночную рубашку, смену белья, расческу и зубную щетку. Она понимала, что даже такая ноша может оказаться тяжелой, если ей придется идти далеко. Потом она нашла в шкафу самое простое, темное платье. Было начало лета, и все ее зимние вещи Эмма взяла вычистить, выгладить и убрать до конца сентября. Но в шкафу нашлось одно, из темно-синего шелка, которое она надевала в прохладные вечера.

Харита не привыкла одеваться самостоятельно, она с трудом застегнула пуговицы на спине. Потом решила, что нужно взять еще и плащ, на случай, если пойдет дождь. У нее был плащ под цвет платья, но шляпка, которую она обычно надевала с ним, была отделана небольшими страусиными перьями, и она понимала, что это никак не подходит для молодой девушки, путешествующей в одиночестве. Поэтому она набросила на голову легкий шарф, надеясь, что так будет привлекать меньше внимания.

Когда она оделась, рассвет еще не наступил, хотя небо уже посветлело. Выглянув в окно, она смогла различить статуи и вазы на фоне кустов. Харита решила, что пора уходить, взяла в руки свой узелок и в последний раз окинула взглядом комнату, чувствуя, что оставляет позади свое детство и множество счастливых воспоминаний о матери.

Потом она подумала, что через несколько дней ей все равно пришлось бы уехать отсюда, чтобы выйти замуж за то огромное чудовище, которое она видела в гостиной. Эта мысль заставила ее поспешно открыть дверь и на цыпочках двинуться по коридору.

Через три часа, когда солнце стало припекать, Харита сняла плащ и перебросила его через руку. Ей казалось, что она уже далеко ушла от Кингсклера, но на самом деле она устала не столько от того, что преодолела большое расстояние, сколько от того, что шла через поля. Она рассудила, что, узнав о ее побеге, отец отправится за ней в погоню в экипаже, а это значит, что он поедет по дороге. Она собирается спрятаться, стало быть, гораздо безопаснее идти тропинками через поля.

Вскоре она оставила позади окружавший ее дом парк, обошла стороной деревню, чтобы ее не увидел случайный прохожий и, пройдя через луг, подошла к засеянному полю. Ей пришлось огибать его, и, хотя она старалась идти как можно быстрее, это было трудно. К сожалению, она не нашла в шкафу крепких зимних ботинок, только легкие летние туфельки из тонкой лайковой кожи. Б них было больно ступать по камням, веткам, неровной земле, и несколько раз ей пришлось садиться, чтобы вытряхнуть из туфель землю и камешки.

Она начала чувствовать голод и подумала, что напрасно не захватила с собой поесть или не перекусила чего-нибудь на кухне.

Вчера вечером она была слишком взволнована и почти не ела за ужином, но теперь, прошагав несколько миль, начала ощущать пустоту в желудке.

Хорошо бы купить булочку в деревенской лавке, подумала Харита и вспомнила, что где-то слышала: путешественники могут получить хлеб и сыр на постоялом дворе. Но она посчитала, что находится все еще слишком близко от Кингсклера. Даже в самом простом из своих платьев она несомненно привлечет интерес местных жителей в любой деревушке, а потом, когда ее будут разыскивать, они расскажут, что видели ее. Поэтому Харита поспешила дальше. Узел, как она и предполагала, все больше и больше оттягивал ей руки, даже нести плащ и то было тяжело. Она развязала и сняла шифоновый шарф — в это время года солнце еще недостаточно жаркое, чтобы получить солнечный удар, об опасности которого ее нередко предупреждала мисс Доусон.