Мужчины не плачут - Корсакова Татьяна Викторовна. Страница 7

– Что тебе нужно? – спросила Маша, стараясь, чтобы голос не выдавал обуревающих ее чувств.

– Да так! – Он широко улыбнулся. – Вот прогуливался с любимой девушкой, увидел старую знакомую, решил подойти.

Старая знакомая – это, по всей вероятности, она, а любимая девушка?..

Любимая девушка Антона, неземной красоты барышня, нервно гарцевала неподалеку и бросала на Машу негодующие взгляды. Маша усмехнулась, помахала барышне рукой. В ответ та пожала точеными плечами и демонстративно отвернулась.

– Видала? – Антон самодовольно усмехнулся. – Скажи – шикарная! И вообще, у меня все тип-топ. Работу вот хорошую в Питере предлагают. Наверное, соглашусь.

– Рада, что все у тебя тип-топ. – Маша вежливо улыбнулась. Не то чтобы она была так уж рада, но и переполнявшей ее раньше обиды больше не испытывала. – Чего ты от меня-то хочешь?

На мгновение самодовольное лицо Антона стало по-детски растерянным, точно он и сам не слишком хорошо понимал, чего хочет.

– А я так… Поздороваться подошел. Сколько мы не виделись? А, Маш?

– Я не считала. – Она пожала плечами, покачала коляску с проснувшимся Ванькой. – Ты не хочешь на него взглянуть? – спросила неожиданно для самой себя.

– На кого? На этого? – Антон поморщился. – А зачем? – спросил растерянно. – Зачем мне на него смотреть, Машуль? У меня все тип-топ, мне твои проблемы без надобности.

Ванька не был проблемой ни тогда, когда Маша только узнала о том, что беременна, ни уж тем более сейчас, когда он вошел в ее жизнь и раскрасил эту самую жизнь яркими красками. Ванька не был обузой. Ванька был ее мальчиком, ее любимым и долгожданным ребенком!

– Убирайся! – Маша сжала кулаки. – Уходи! Нам ничего от тебя не нужно! – Сердце колотилось зло и бешено. Проснувшийся Ванька захныкал. Тай угрожающе зарычал.

– А даже если бы и нужно было. – Антон опасливо косился на Тая, но уходить не спешил. – Даже если бы попросила, ничего не получила. Потому что я тебя предупреждал, я сразу тебе честно сказал, что не нужен мне этот твой ублюдок.

– Убирайся! – Маша уже с трудом удерживала рвущегося с поводка Тая. – Уходи, а то я за себя не ручаюсь!

– Спокойно, истеричка! – Антон попятился, развернулся и почти бегом бросился к своей спутнице. – Ненормальная! – крикнул уже с безопасного расстояния.

Маша закусила губу, обвела невидящим взглядом свидетелей этой унизительной сцены, решительно покатила коляску к выходу из парка.

Маша только-только уложила Ваньку спать, когда в дверь позвонили. Часы показывали половину десятого вечера – не самое подходящее время для визитов. Да и некому было наносить ей визиты. Все друзья и близкие знали – промежуток с девяти до десяти вечера для нее святое, в это время она укладывает Ваньку спать. Она даже телефон отключала, чтобы им никто не мешал.

В дверь продолжали звонить. Маша посмотрела на только что уснувшего сына – Ванька недовольно заворочался, но не проснулся. Она облегченно вздохнула, на цыпочках подошла к двери, заглянула в «глазок». Рассмотреть что-нибудь в полумраке лестничной площадки было трудно – лишь смутный силуэт, кажется, женский…

– Кто там?

– Открывай уж! Сколько можно гостя на пороге держать?! – послышался из-за двери скрипучий голос.

Маша понятия не имела, кому может принадлежать этот голос, но дверь все-таки приоткрыла.

– Ну, наконец-то! – Щуплая, верткая старушка, не дожидаясь приглашения, прошмыгнула в квартиру. – Я смотрю, негостеприимные вы тут, в Москве. Зажрались! – Странная гостья сердито расправила складки на крепдешиновом, лет сто назад вышедшем из моды платье, бережно положила на полку маленькую дамскую сумочку, сняла с головы соломенную шляпку, пригладила редкие волосы, полюбовалась своим отражением в зеркале и только после этого посмотрела на вконец растерявшуюся Машу. – Вот, значит, какая ты! – Блеклые голубые глаза сощурились, тонкие губы изогнулись в насмешливой улыбке.

Маша удивленно вскинула бровь.

– Вы вообще кто? – спросила она не слишком любезно.

– И красотой не одарена, и манерам не обучена. – Игнорируя вопрос, непрошеная гостья сбросила лакированные туфли, потерла деформированные артритом ступни, проворчала: – Чего стоишь? Хоть бы стул принесла. Замаялась я совсем по вашей Москве мотаться.

– А вы кто? – ошалело переспросила Маша.

– Конь в пальто! – беззлобно проворчала незнакомка. – Стул принесешь?

Отчаявшись получить ответ, Маша раздраженно пожала плечами, принесла из кухни табурет, поставила перед гостьей.

– Вот так-то лучше. Хотя воспитанная девица пригласила бы гостя за стол, а не держала бы его на пороге.

Из спальни, зевая во всю пасть, вышел Тай. «Вот тебе и бойцовская собака, – подумала Маша, наблюдая, как Тай щурится от яркого электрического света, – все на свете проспит, лодырь».

– Ой, батюшки! Ой, спасите! – Гостья с неожиданным для ее возраста проворством вскочила на табурет. – Ой, сатана! Ой, чудовище! Караул!

Тай удивленно моргнул, вопросительно посмотрел на Машу.

– Да не кричите вы, – прошипела она, – ребенка разбудите!

– Ребенок! Как же я про ребеночка-то забыла?! – незнакомка всплеснула руками. – А где он, ребеночек-то?

– Какой ребеночек?

– Да, умом тебя, похоже, боженька обделил. А тот ребеночек, которого ты от моего внука непутевого родила! – Вмиг забыв о Тайсоне, бабулька спрыгнула с табуретки, схватила сухонькой ручкой Машу за запястье.

– Вы кто? – в который уже раз спросила та.

– Нет, ну точно дура! – Старушка печально покачала головой. – Я Антонина Артамоновна, бабушка Антона и, стало быть, прабабушка твоего ребеночка. Теперь поняла?

Маша покачала головой, растерянно присела на освободившийся табурет.

– Чего расселась? Хватит сидеть-то! Давай показывай мне его!

– Кого?

– Да правнука! У тебя кто, сын или дочка?

– Сын.

– Это хорошо, что сын. Сын – это продолжатель рода.

– Какого рода?

– Тьфу ты! Да нашего рода, Погореловых!

– У Ваньки моя фамилия.

– Да неважно! Псину убери, хочу с правнуком поздороваться! – Не обращая внимания на Машу и Тайсона, старушка направилась в спальню.

Тай угрожающе зарычал.

– Псину, говорю, убери!

– Тихо, Тай, – пробормотала Маша, придерживая Тайсона за ошейник.

Происходящее никак не укладывалось в голове. Она пыталась забыть Антона как страшный сон. Ей понадобился почти год, чтобы вернуть душевное равновесие после той встречи в парке. Она уже почти забыла. И тут является эта сумасшедшая старуха и требует познакомить ее с правнуком! Неожиданно в душе поднялась мутная волна злости. Решительно встав с табурета, Маша прошла в спальню.

После электрического света темнота в комнате показалась кромешной. Со стороны Ванькиной кроватки доносились странные звуки: не то хихиканье, не то всхлипывание.

– Антонина Артамоновна, – позвала она, на ощупь двигаясь к источнику звуков и на ходу включая ночник.

– Ангелочек! Ну точно Антошка в детстве! – Гостья стояла перед кроваткой и не сводила взгляда со спящего Ваньки. – Грудью кормишь? – спросила, не оборачиваясь.

– Молока нет.

– Плохо. Я своего до двух лет кормила. Иваном, говоришь, мальчонку назвала? Хорошее имя, правильное. – Антонина Артамоновна всхлипнула. – А саму-то как звать?

– Маша.

– Тоже хорошо. Чаю-то хоть нальешь с дороги?..

Они сидели на кухне друг напротив друга и в полном молчании пили свежезаваренный чай.

– Ну вот что, – заговорила наконец гостья, – если ждешь, что я за Антошку стану извиняться, не жди! – Она нетерпеливо взмахнула рукой, пресекая Машины возражения. – Что у вас там с ним было, не мое дело. Сами разберетесь. У меня за мальца душа болит. Одна его растишь?

Маша кивнула.

– Значит, так, – Антонина Артамоновна сделала большой глоток чаю, – если ты в обиде, если прогонишь, уйду. Без лишних слов уеду. Да вот прямо сейчас… – Она вопросительно посмотрела на Машу.