Рацухизация - Бирюк В.. Страница 59

«Счастье — это когда тебе понимают». В проектировании — безусловно.

Смотрю на него и радуюсь. Вот человек, который может меня понять. У него есть бригада, которой он может объяснить. У работников есть навыки и орудия труда. Которыми они могут мою задумку сделать. Комплектная система по реализации моих хотелок! Кайф!

Ну, тогда — поехали. Запускаем рацуху под названием — ПП. «Пердуновское Поташнивание», а не — «песец перекормленный…», как вы подумали.

Через пару недель стаскиваем накопившуюся золу в Гончаровку. Оп-па… А я и не думал. Что так много получится.

Всезнающая статистика утверждает, что для отопления небольшого утепленного бревенчатого дома в средней полосе России в 21 веке достаточно 4–6 кубометров дров на сезон.

Реальность 12 века… На крестьянском подворье три печи, используются не только для обогрева, а и для готовки, стирки, мойки, сушки, запаривания кормов… И с теплоизоляцией здесь…

По моим прикидкам подворье с трубными печами «съедает» за год около 20 кубов дров. С глинобитными, которые я, слава богу, в вотчине почти уже вывел — 50. Мои индустриальные и вотчинные — по 100 — они больше и топятся сильнее, непрерывнее, в любую погоду. Пяток «индустралок» — пара-тройка тонн чистой золы в год.

А впятеро не хочешь?! В ней же и остатки несгоревшие, и кое-какой мусор. Да ещё и новосёлы своё подкидывают. У новосёлов детей мало — мыть и стирать столько не нужно.

Факеншит! Я, как приличный человек, решил сделать людям облегчение: сам перемазался как негр, так пусть хоть смерды у меня — белыми людьми останутся. Велел поставить на телегу ящик, проехать по дворам, собрать ненужное.

Ага. А дороги нормальной в Гончаровку нет.

Ладно, взамен телеги переделали лодку. Короб внутри построили в рост человека. Набили, отправили вниз по Угре до устья Невестинки. Лодка только до Невестино доплыла, а там уже народ с берега голосит:

— Ой! Что за чудо-юдо по речке плавает?! Ой, Ванька лысый дерьмо берёт! Ой, а можно и наше?

Мда… В принципе — ничего нового. Вспомнить хоть «Финансиста» Драйзера. Не его самого, а папу одной рыженькой там… Все мусороуборочные компании с этого начинали. Может, мне с селян за вывоз химически активного и сильно загрязняющего… ещё и денег брать?

Как-то не встречал попаданцев, которые на этом порище…

«Кто хочет стать миллионером?» — лес рук. А «Кто хочет стать мусоровозом?» — никого. «Святая Русь» — не Нью-Йорк. Но в мусорную кучу — и здесь надо заглядывать.

Зола — ценное удобрение. Крестьяне это понимают — выжигают стерню на полях и золу оставляют. Но из дому на поле принести… Так они и навоз на поля не вывозят! «Землица любит ласку!» — все согласны. А«…любит подкормку» — не понимают.

Хотя зря я на них так: сохой ковыряясь, ничего толком запахать нельзя. Деревянной лопатой огород перевернуть… Можно. Если огород на песке.

Это я, имея уже откованные лемехи и железные штыковые, могу пальцы гнуть. А так-то — фиг.

По Невестинке, по канаве, Христодулом по болоту прокопанной, лодочка дотащилась как раз к Гончаровке. Тут мы разгрузили и назад отправили. Золу — на сита.

Просеиваем её, просеиваем… Пылюка! Грязюка! Дышать только в наморднике! Получаем… Получаем такое количество угля, что можно кузнечный горн топить! Причём качественно: уголь — мелкий, пыль, хоть с воздухом вдувай, горит жарко. Мало что не взрывается.

Прокуй кругами вокруг нарезает:

— О! Меленький! Ща всё науглерожу!

Чуть с Христодулом не сцепились. Тот тоже:

— Эт что? Эт не сгорело?! Я тебе и сам рожу… на угол сверну! Отдай! Что не сгорело, то и не размокнет! А мне гать подсыпать надо.

Ребятки! Это ж просто мусор из печек! Его ж везде… Мда… Но — не собранного, не просеянного, не рассортированного.

Просеянную золу сыплем на противень. Противень — в печку. Прокаливаем на 500 градусах. Откуда знаю? — А рацухеризация на что?! У меня теперь термометры есть! Свинцовые. Как выглядит термометр на основе свинцовой проволоки представляете? — Точно так же, как ртутный. Только вместо столбика ртути — свинцовая проволока. Вместо капельки — витки.

Кончик метра свинцовой проволоки отползает на половину миллиметра за двадцать градусов. Раза в полтора лучше меди. Если не совать туда, где сильно горячо — 600 градусов и выше — не плавится.

В Древнем Риме готовили специальное прокисшее вино в свинцовых горшках. Получался напиток — «сапа». В ней много ацетата свинца — очень сладкого вещества, «свинцового сахара», «сахара Сатурна». Популярность сапы была причиной хронического отравления свинцом, распространенного среди римской аристократии. Уже в Средневековье папы римские будут издавать буллы и энциклики с запретом католическим монахам делать вино со свинцом во избежание «свинцового безумия». На Руси свинец не пьют, им крыши кроют, оконные переплёты делают. Будучи в городе, прикупил несколько кусков.

Смотрю и радуюсь: и что заблаговременно озаботился, и что деньги были.

Теперь, к просеянной и прокалённой золе добавляем известь по вкусу. По чуть-чуть.

И снова — радуемся. Радуемся, что ленивых дедов-инвалидов с «мазильни» уже убрали — известь идёт мелкая, однородная.

Ставим три деревянных опрокидывающихся чана.

И радуемся опять. Приятно, что есть плотник Звяга, который уже не задаёт идиотских вопросов типа:

— А чегой-то дны двойные? А чегой-то они дырявые?

Потому как понимает: ежели Ванька-лысый чего-то сказал, то смысл в этом должен быть. Хотя сразу и не понять. Репутация в рацухизации — важная составная часть. У меня — есть.

На второе дно накладываем слой соломы.

И снова радуемся. На этот раз — соломотрясу и русской народной мудрости: «что с возу упало — то пропало». В смысле: всё, что не продукт, то — оплата. Всю солому я забираю в оплату за молотилку.

Между двумя днищами делаем дырку с трубкой — для щёлока, в ложное дно вставляем ещё трубку для выхода воздуха, вытесняемого водой из золы. Выше, на склоне холма, стоит здоровенный деревянный короб-накопитель. Сыплем туда просеянную и прокалённую золу со всей усадьбы и сопредельных селений, поливаем её тихонько водой — для равномерности промокания этого… продукта. Помешиваем, даём денёк прокиснуть. И спихиваем деревянной лопатой в дощатый желоб. Прямо в эти чаны на Ў высоты. Ещё и прихлопываем — чтоб плотнее. Заливаем горячей водой. И идём заниматься другим делом на ближайшие 4 часа.

Потом выпускаем первый щёлок. Крепость — 20 %. Выпускаем прямо на сковородку. Где и выпариваем.

И снова радуемся. Потому что когда я позвал «альфа», сунул ему свой чертёж и спросил:

— Сделаешь?

Он не стал долбать меня глупыми вопросами типа:

— А нафига в печке три сковородки и два котла?

А скромно поинтересовался:

— На трубу колпак ставить?

Система! Работает! Не зря я ему два года назад злых раков на все места навешивал! Мастер вырос! Пришёл с бригадой и в три дня сделал нестандартную печку с тремя топками и плитой ступеньками.

Печку — греем. На золу наливаем еще 2 раза воду, даём стоять каждый раз 2 часа; второй и третий щелока последовательно прогоняем через второй и третий чаны со свежей золой. Зола в каждом чане выщелащивается три раза — в первый и второй раз слабым щелоком, в третий раз — водой.

Щёлок из чанов выливаем на сковородки. Потому и чаны опрокидывающиеся. И помешиваем. Надо будет какую-нибудь механику придумать. Для помешивания. Чтобы не подгорало. А то — фиг отдерёшь.

Щелок в сковородах сгущаем, и переливаем в котёл. Где и выпариваем досуха. Поэтому сковородки — с носиками, а котёл — съёмный. Когда в котле начинает выпадать твердый осадок — прекратить нагревание, только помешивать. Масса в котле при охлаждении твердеет. Если не перегреть — не пристаёт к стенкам котла. Иначе приходится отбивать.

У меня три мастера на этой операции стоят — в первую же неделю каждый ухитрился прохлопать. Поэтому и котёл съёмный — защита от дураков и бестолочей.

У московских бояр процесс поташнивания шёл на горящих дровах. Которые укладывали в кирпичный камин. Чистый полив без помешивания. После отвердения массы, её выламывали ломами. Камин… сами понимаете — одноразовый.