Неукрощенный - Маккарти Моника. Страница 21

Но наибольшее впечатление, конечно, производил фасон платья. Именно благодаря ему она выглядела столь обольстительно экстравагантной. Наряд, в который ее обрядил дядя, не претендовал на то, чтобы считаться модным. В известной степени он напоминал тот, в котором она приехала сюда. Никаких накладок, никаких буфов, никаких гофрированных воротников. Под платьем был только тонкий чехол. Мягкая золотистая ткань облегала тело, подчеркивая каждый изгиб, каждую линию, не оставляя никакой пищи воображению.

Однако не это вызывало у нее смущение, а лиф, который открывал взорам практически всю ее грудь. Он был жутко тесным – на него ушло совсем немного материи. И поэтому, если бы ей пришлось сделать вдох полной грудью, она просто выскочила бы из платья.

Изабель редко надевала драгоценности, но сегодня решила сделать исключение. Теперь ее красоту оттеняли отборные изумруды в изящной золотой оправе, которые ей оставила мать, – каплевидные серьги, браслет и кулон. Эти драгоценности были единственным, что осталось от нее. И она дорожила ими прежде всего за то, что они соединяли ее с прошлым, которого она уже никогда не узнает.

Испытав легкий шок от своего двойника в зеркале, Изабель постаралась скрыть дрожь в голосе. Она знала, что ей нужно встряхнуть Рори и заинтересовать его, но понимала, какого рода внимание может вызвать ее наряд. Эта мысль заставила задрожать ее от ощущения опасности и чего-то еще. Наверное, от предвкушения.

– Знаешь, Бесси, я думаю, платье просто роскошное.

– Я не сказала, что оно ужасное, куколка. Я сказала – оно не совсем приличное. Это не одно и тоже. – Бесси пристально посмотрела на нее. – Не думаю, что он его одобрит.

– Сомневаюсь, что он вообще его заметит.

– О, еще как заметит. Вот об этом можешь не беспокоиться, – предупредила Бесси.

Изабель в последний раз посмотрела на себя в зеркало и отложила его. У нее не оставалось другого варианта, кроме как выставить напоказ свое тело с расчетом соблазнить его. Но все равно чувствовала себя крайне неловко. Она понимала, что должна воспользоваться всем своим арсеналом, хотя от этого не становилось легче.

Перед ней стояла неразрешимая проблема. Чтобы добиться своей цели, ей нужно было стать как можно ближе ему. Но чем больше она узнавала Рори, тем все труднее становилось мириться с мыслью, что в конце концов его придется предать. Она не могла пренебречь тем, что узнала про него. Рори Маклауд был лидером, который вызывал беспрекословную преданность, давал чувство несгибаемой уверенности в кризисные времена. Как скала. О таком мужчине она могла только мечтать. Но если она надеется достичь хоть какого-нибудь успеха, тогда ей стоит поучиться у него, как стать равнодушной. Надо ожесточить сердце и не позволять себе отвлекаться от собственной цели.

У Изабель имелось задание. И задание это никак не подразумевало, что она влюбится. Это была односторонняя сделка. Изабель должна была преодолеть свою глупую детскую неуверенность из-за того, каким способом она привлечет его внимание к себе, и воспользоваться всем, чем Господь одарил ее, ради процветания своей семьи. Маклауд хочет отправить ее назад, значит, не остается другого выхода, кроме как заставить его изменить свое намерение. Теперь подошло время для более решительных средств… Таких, как это платье.

Ей было кое-что известно про плотские утехи, про соблазн. Как ласково прикоснуться, как прозрачно намекнуть, как лукаво, понимающе улыбнуться. Изабель пробыла при дворе вполне достаточно, чтобы освоить несколько таких уловок. Чтобы понять, как женщины добиваются, чего им хочется, пользуясь своим телом. Чтобы научиться играть в обольщение. По натуре она не была агрессивной, но поле боя было ей обозначено. Он не хочет ее, но его тянет к ней. Значит, так тому и быть.

По крайней мере теперь она точно знала, что ей предстоит. Может, именно об этом говорил дядя, когда предупреждал, что она должна будет сделать все, что потребуется?

А Бесси все продолжала говорить:

– Твой Рори глаз не сможет от тебя отвести. – Она в задумчивости подперла рукой подбородок. – В конце концов, это платье, может, не такая уж плохая идея.

Изабель внутренне собралась. Она знала, каким будет ее следующий шаг.

Бесси все суетилась над ее прической и попутно говорила о том, что Изабель уже слышала по крайней мере раз десять за последний месяц.

– Просто уму непостижимо, что он не сделал тебя своей женой по-настоящему. Ты бы слышала, как судачат слуги.

Изабель покраснела еще гуще.

– Бесси, дорогая, я тебе уже объясняла. Рори сказал, что хочет дать мне время, чтобы обвыкнуться на новом месте. Вот и все. Не сомневаюсь, что он так деликатно себя ведет из-за моей невинности. Он ведь перевел меня к себе, правда?

Бесси недоверчиво вскинула реденькие брови. Во взгляде читалось, что она в жизни не поверит, что Изабель настолько наивна, чтобы доверять словам Рори.

– Это противоестественно, когда мужчина не хочет делить с тобой свою постель. Ты же его жена. Ладно, не жена, пусть вы только обручены. Все равно что-то тут не так. – Бесси села на любимого конька. Теперь ее ничем не отвлечь, как собаку от сахарной косточки. – Меня это так беспокоит! Вдруг он откажется и не доведет соглашение до конца?

– О чем ты? – Изабель сделала вид, что не слушает ее. Хотя понимала, что Бесси это не обманет.

– Я слышала кое-какие разговоры.

– То есть? – спросила заинтригованная Изабель.

– Разговоры о другом альянсе. – Замерев, Изабель ждала, что дальше скажет Бесси. – Маклауды судачат между собой, что идут переговоры о новом союзе с Кемпбеллами.

Сердце заколотилось, но пришлось напустить на себя безразличие, чтобы успокоить Бесси.

– Думаю, с этим давно покончено.

– А если нет?

Она почувствовала, что ей становится дурно. Неужели ее так расстроил план нового альянса?

Ни о чем другом она не могла думать, когда входила в зал. Может, именно этим объяснялась его сдержанность? Может, он влюблен в кого-нибудь? Мысль об этом тревожила гораздо сильнее, чем хотелось признать.

Изабель остановилась у входа, еще пока не замеченная никем. Живой гул людской толпы отрезвил ее, и на какой-то момент возникла тревога. Внезапно она почувствовала себя голой, выставленной на всеобщее обозрение. Надеть такое платье уже не казалось ей хорошей идеей. Уверенности в себе как не бывало.

Набравшись храбрости, она оглядела до боли знакомую картину. Огромный зал был заполнен горластыми мужчинами и женщинами, которые с удовольствием общались с родственниками и друзьями. Куда бы она ни глянула, люди смеялись, пили, ели, что-то рассказывали друг другу. Развернувшаяся перед ней сцена представляла трогательную картину обыденной жизни горцев.

Неожиданно она с болью вспомнила, что всю жизнь ей хотелось стать частью такой повседневности, живо общаться с людьми. Но что в Данвегане, что в Строуме – все было одно и то же. Она была одинока. Она была аутсайдером. Ей никогда не удастся стать своей на этом домашнем празднике, и надо бы не забывать об этом. Но если вдруг все хорошо сложится, она обретет такое счастье в Строуме.

К ней вернулась решимость, и Изабель, вздернув подбородок, двинулась через зал к возвышению.

В первый раз за целый месяц Рори почувствовал себя свободно. Теперь, когда Изабель наконец поняла, как он намерен поступать, можно было расслабиться. Теперь можно обходиться с ней с полным уважением, как с женой, но не давать повода рассчитывать на что-то большее. Он и в самом деле думал, что она поступит правильно, если начнет избегать его. Понятное дело, ее придется держать поблизости до тех пор, пока он не избавится от подозрений, но теперь хоть можно будет снова спать в своей постели.

Он сделал большой глоток вина, блаженно откинулся на спинку стула и улыбнулся, довольный тем, что взял контроль в свои руки и обеспечил тылы.

Однако умиротворенность длилась недолго. Рори вдруг обратил внимание на возникший в зале переполох. Он поднял голову, чтобы как раз увидеть тот момент, когда Изабель начала свой королевский проход в его сторону. Невозможно было не восхититься этой гордой и уверенной поступью. И грацией. Она будто плыла, пересекая зал.